Порядок подчинения (ЛП) - Браун Дейл

Это слишком жестоко для любого человека! Он молча гневался на небеса. Почему? Он зарыдал еще сильнее, прижимая ее к себе, чувствуя, что весь его мир рушится. Не заботясь о том, выживет он или умрет, а только моля Бога — кого угодно — вернуть ее к жизни.

Микола показалась Павлу такой худенькой, такой крошечной, когда он прикрепил ее удостоверение личности к ночной рубашке и завернул тело в одеяло. Он собирался поднять ее и отвести к машине, когда услышал: «Не беспокойся о ней, Павел. Мы о ней хорошо позаботимся».

Тычина обернулся и увидел, как в комнату входят полковник Панченко и несколько сотрудников командного центра. Офицер службы безопасности забрал тело из рук Тычины, пообещав лично позаботиться о ней, пока не примет надлежащих мер. Тычина собирался последовать за офицером безопасности к выходу, но Панченко остановил его, крепко схватив за руку. «Не сейчас, Павел. Тебе нужно работать».

Молодой пилот высвободился из рук старшего офицера и сказал: «Извините меня, полковник, но»

«Теперь это «генерал», Павел», — сказал Панченко. «Я новый командующий тактической воздушной войной для всей Республики. Национальный военный штаб был уничтожен российскими воздушными атаками. Начальник штаба и начальники служб сбежали, но большая часть старшего персонала была убита. Я передаю командование Турции».

«Что? Что ты сказал?» Это было уже слишком. Его глаза опухли, и он чувствовал, что у него кружится голова. Микки … Панченко … что он говорил?

«В Стамбуле было сформировано украинское правительство в изгнании», — сказал Панченко. «Турки приняли наши просьбы о помощи, и Запад обещает помощь. Все украинские самолеты, пережившие российские авианалеты, перебрасываются на турецкую учебную авиабазу близ города Кайсери. Я организую там Свободные украинские военно-воздушные силы, и вы отправляетесь со мной… полковник».

Тычина посмотрел на Панченко, и хотя он мог видеть только глаза молодого пилота, он знал, что у Тычины было совершенно ошеломленное выражение лица. «Оказывается, Павел, ты не только старший выживший пилот МиГ-23, но и один из самых опытных украинских пилотов из ныне живущих. Мне нужно, чтобы ты командовал временным истребительным крылом, и я не могу поручить это капитану. Повышение вступает в силу немедленно. Как можно скорее мы задействуем все самолеты, которые смогут совершить перелет, и вылетим в Турцию. Турецкие истребители ждут, чтобы сопровождать нас».

Павел попытался прояснить голову, сосредоточиться на том, что говорил Панченко. Он попытался выглянуть в окно, чтобы увидеть Микки, но габариты Панченко загораживали ему обзор. Он должен был отпустить ее… Они попытались бы вернуть ей достоинство … он переориентировался, как бы трудно это ни было, как бы бурно ни ощущалась захлестнувшая его волна эмоций… и заставил себя прислушаться к тому, что говорил Панченко.

Но это было нелегко. Ты просто должен пройти через это, Павел. Так же, как если бы ты был в самолете во время чрезвычайной ситуации. Сохраняй спокойствие, сохраняй контроль. Делай свою работу. Он вернул свое внимание к Панченко, который все еще говорил.…

«Я так и не закончил говорить тебе, Павел», — торжественно сказал Панченко. «Мы знали, что произойдет эта катастрофа. Мы, генеральный штаб и правительство, знали, что русские собираются вернуть Украину. Мы планировали это. В течение последних двух месяцев мы переправляли оружие и технику за границу, в Турцию».

«У вас есть?» Спросил Тычина, ошеломленный этим открытием. «Но почему Турция? И как вы узнали?»

«Мы, конечно, не знали и надеялись, что ошибаемся», — объяснил Панченко. «Но война с Россией была неизбежна. Конфликт из-за Днестра был лишь искрой. Доступ к черноморским портам, вывоз ядерного оружия, земельные и имущественные споры, свободная торговля, нефть, сельское хозяйство — русские теряли все ценное. Украина хотела присоединиться к Западу, стать членом Европейского сообщества и НАТО. Россия не могла этого допустить.

«Итак, несколько месяцев назад правительство заключило сделку с НАТО по изъятию трети запасов оружия в Турции. Мы отправляли ракеты, бомбы, запасные части, транспортные средства, даже технические заказы и схемы на базы в Турции, прямо под носом у проклятых российских военно-морских патрулей в Черном море. Тысячи тонн оборудования и оружия, по меньшей мере, по одному эшелону каждую неделю. Чтобы оплатить «хранение», правительство платило наличными и подписывало соглашения о базировании с НАТО для доступа к украинским водам и портам после окончания конфликта. Теперь нам нужен кто-то, кто начнет создавать нашу операционную базу в Турции. Я хочу, чтобы вы это сделали».

Панченко держал его в комнате, пока они не услышали, как завелась его штабная машина и уехала. То, что он увидел в глазах молодого пилота, ободрило его. Когда он впервые вошел в комнату и увидел Тычину с телом своей невесты, его глаза были похожи на глаза потерявшегося ребенка, полные страха и беспомощности. Когда они забрали тело, он увидел полное отчаяние. Теперь он с облегчением увидел огонь — и жажду мести — в этих глазах. Потребовалась бы сильная рука, чтобы направить это стремление к мести в более позитивное русло, превратить жажду крови в расчетливого, дотошного планировщика и лидера, но он был уверен, что это можно сделать. Феникс снова полетит, и на этот раз он поведет в бой всю крошечную воздушную армаду страны.

Павел позволил словам Панченко осмыслиться. Многое происходило так быстро… но так всегда происходило на войне. Решения должны были приниматься быстро и правильно. Иначе ты был мертв. Павел с трудом сглотнул, стараясь думать не о Микки, а о насущном деле. Сначала он должен был стать солдатом. Во рту у него было необычно сухо, а в желудке тошнило. И все же он был жив, и он был цел.

И он охотился за русскими ублюдками.

Это они убили Микки. Это они отняли у него единственную любовь в его жизни. Это они опустошили его родину. Это они убили Бог знает сколько его соотечественников.

Он с трудом сглотнул и решительно посмотрел в глаза своему начальнику: «Я сделаю это. И я получу их».

«Я знаю, что ты это сделаешь. Я рассчитываю на это».

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ

Кабинет министров Белого дома, Вашингтон, округ Колумбия.

В то же время

«Я получил это прямо из первых уст», — сказал президент со своим сильным южным акцентом, когда он сидел со своими сотрудниками в Совете национальной безопасности в Кабинете Белого дома. «Президент Величко сказал мне — нет, пообещал мне, как мужчина мужчине, — что ядерный удар по Украине был ошибкой, которая не повторится, и что он намерен отступить. Итак, кто-нибудь, объясните мне, почему в Европе всем становится жарко под этим проклятым ошейником?»

Вопрос не был адресован кому-либо конкретно — обычная для президента тактика, направленная на то, чтобы заставить всех вокруг чувствовать себя неловко и занять оборонительную позицию, — поэтому мужчины, сидевшие за столом с президентом, неловко заерзали, молча отдавая предпочтение доктору Дональду Ширу, сорокадвухлетнему бывшему профессору экономики из Массачусетского технологического института, который был выбран президентом в качестве министра обороны. Каким бы невероятным ни был выбор Шеера на пост министра обороны, этот молодой, высокоинтеллектуальный почетный сотрудник отдела кадров, как окрестила его пресса, был идеальным контрапунктом большому, южному, неуклюжему подходу президента к общению с бюрократией. Президент был топором, Шеер — скальпелем, когда дело касалось расточительства, бюджета, вашингтонского истеблишмента. «Возможно, вам следует подробнее рассказать нам о вашем разговоре с президентом России, господин президент», — сказал Шеер.

«Я рассказал вам все от начала до конца», — раздраженно сказал президент. «Величко сказал мне, что они наблюдали за подготовкой ВВС Украины к тактическому воздушному удару после атаки на их самолеты-разведчики». Президент сделал паузу, заметив, что один из его советников качает головой. «Проблема, генерал?»