Андрей Архипов - Ветлужцы
— Ну, у тебя и смекалка, лекарь! Сначала мы род Ясуповых данников раздели на несколько сотен гривен кун, а потом ты купил его личное расположение всего лишь благими пожеланиями! Не считать же ценой несчастные десять гривен! Словно скоморох на торгу нам представление устроил! Хоть и зело опасное было оно!..
— Ты погодь, Твердята! — лишь мотнул головой Трофим, уловив растерянное выражение на лице великого шамана и, по совместительству, столь же великого скотовода. — Ничего он такого не замысливал. Это ведь не хитро э... мудрый Иван! Так ведь, Вячеслав?
— Что именно должно быть так? — Недоуменно пожал плечами тот. — Я просто говорил, что думаю... Котлы надо куда-то девать, чтобы освободить возы? Почти все пленники ходить не могут, а некоторые и на лошадях не удержатся. Мы же хотели, чтобы про наш товар узнала вся степь. Так ведь?
— Это уж точно, — не удержался ветлужский воевода, скорчив недовольную гримасу, за которой проступило облегчение. — Ясуп по всему Дону будет хвастать, как обдурил лопоухих чужеземцев с их же скотом, выменяв на него роскошный товар! Ведь такой котел здесь как бы не по три-четыре гривны идет, лишь кошевые их имеют! А ты еще самые большие подарить надумал! Десять штук за твою малую отару... Это сразу половцам четвертую часть всего отобранного стада возмещает!
— И хорошо! — согласно кивнул Вячеслав. — Только не половцам, а ясам, мы же их скот забираем! Им как раз не помешало бы как-то возместить нанесенный ущерб!
— Что?! — вскипел воронежец, мгновенно перейдя от веселья к бешенству. — За пролитую кровь моих воинов я еще им и возмещать что-то должен?
— Погодь, погодь, Твердята! — положил ему руку на плечо Трофим, подъехав ближе. — Ты же вроде понял почти все про его характер! Так? То-то же! Вячеслав, ну что ты как младенец, неужели думаешь, что твоим ясам что-то достанется? Лучше признавайся, что там с этими овцами? Зачем тебе понадобилось их покупать? Неужто обычными подарками мы дело решить не могли, дабы расстройство ясов и Ясупа немного преуменьшить? Зачем мы вообще сюда поехали?
— Ну... я подумал, что вас надурят со скотом и решил помочь вам поделить стадо.
— Нас?! Которые в степях провели большую часть жизни? — пришла уже очередь Трофима возмущаться.
— Так вы же воины! Вроде бы...
— Твердята, ты уже успокоился? Хм, а жаль! Иначе я попросил бы тебя заехать чем-нибудь по его пустой голове! Чтобы такие мысли его больше не посещали! Тьфу! Вроде бы!.. Ну! Допустим, ты поделил... А покупал зачем?
— Так вы что, не видите? Это же цигайская порода! Не тонкорунный меринос, конечно, но почти! Да те в наших землях и не приживутся, а эта порода, надеюсь, сможет! Ее шерсть на грубое сукно пойдет, но по нынешним временам и это уже будет прорыв... Почему? А как вы думаете, что кроме валенок можно сделать из ветлужских овец? Я имею в виду из их шерсти? Э... Трофим, у вас и валенок нет? Хоть название слышали? Короче, они чем-то похожи на войлочные сапоги кочевников... Елы-палы, как же мне зимой ходить? В общем, так, мужики... ох, хитромудрые воины, — запнулся Вячеслав и решил сменить тему, чтобы не усугублять своим невоздержанным языком и без того накаленную ситуацию. — Вы же вроде к ясам собирались, которые хотели на землю осесть, так? Ну, к тем, которые родственники жены бека? Даже без разговоров осаживайте их недалеко от Дивных гор, пусть вместе со своими огородами еще и овец разводят, а породу мы им под нашу ткацкую фабрику постепенно подберем. Кстати, у них на пробы для ткацких станков надо купить поярковую шерсть, она будет даже тоньше чем у отобранной полутонкорунной породы! Зимних ягнят как раз в начале осени стричь должны были! Завтра с утра и поезжайте, а то я их княгиню больше трех дней в постели держать не смогу! — Увидев, что воеводы уже развернулись и пытаются уехать, качая головами то ли в попытке сдержать смех, то ли так оценивая умственное состояние собеседника, он прокричал вдогонку, прежде чем опять повернуться к своим баранам. — А сегодня при разговоре с Ясупом не жалейте денег на племенных овец, потому что от этого будет зависеть качество сукна! Поняли?
* * *
— Э! Опять заснул, что ли? Ну, спи, спи... — проворчал Григорий, явно пожалев, что теряет собеседника для неспешного разговора, хотя еще совсем недавно сам пытался уложить его немного подремать.
— Да нет, задумался просто, — вскинулся Вячеслав и придвинулся ближе к монаху, правящему лошадьми. — Как там ясы себя ведут, еще не повернули обратно домой? Не передумали с нами идти?
— А что им будет? — меланхолично ответил чернец, оглянувшись по сторонам. — Этим безусым юнцам вы пока в диковинку, из конца в конец каравана скачут и обо всем выспрашивают. Особенно Росмик старается, даже слова не так коверкает как остальные. Да и к нам они ныне по-другому стали относиться. Ты бы видел, как ваш воевода шуганул какого-то мальца, который по привычке пытался одного из наших отходить плеткой! Росмик, по-моему, даже прощения просил за его поведение. Забыл, мол, его подданный, что теперь мы не им принадлежим. — Григорий искоса глянул на Вячеслава, пытаясь определить, как тот отнесся к его словам.
— Да вольные вы теперь люди, вольные! Говорил же уже!
— Все равно еще веры в это нет... Ты лучше скажи, как вы только сумели уговорить род этого мальчонки на свои земли осесть?
— Ну, еще не сговорились на самом деле. Сам видишь, что его отец с нами почти одних молодых отправил, а старшие идут лишь для того, чтоб присмотреть за малолетками и глянуть на ветлужские земли. Сам же он перезимует вместе с остатками скота около Сурожского моря, да и двинет по весне в сторону Дивногорья оценить места, на которые осесть можно. Стараниями Азы у него остались почти одни христиане и те, кого к земле тянет. Да и самому ему под старость надоело по степи скитаться, хотя далеко он и отказался ехать. Мол, тут родился, тут и умрет.
— Много их всего? — заинтересовался Григорий, наблюдая за проносящимся на полном скаку мимо телеги очередным ясским всадником.
— Да нет, сотен пять душ вместе с дитями осталось от рода, одни слезы. Так что Гераспу имеет смысл дружить с воронежцами, чтобы никто его не тронул, хотя и выставили те ему условие отпустить всех невольников языка словенского. Ну, да ему это не в тягость будет, его дочурка почти всех колодников увела вместе с самой горячей молодежью, которая возразить посмела бы.
— Аза?
— Угу, сильно он на нее обижен, хотя и понимает, из-за чего она это сделала. Тем не менее, родная кровь есть родная кровь, простит. Мы ее, кстати, именно поэтому и отпустили, не ведя за собой заложницей до самого Воронежа. На своего брата она не рискнет нападать, чтобы отомстить и скот обратно отбить.
— А если сговорится с ним самим? — недоверчиво переспросил чернец.
— С Росмиком? У которого почти всех будущих подданных увела? Пусть попробует... — Вячеслав достал из-за пазухи тряпицу, в которую была завернута черствая горбушка с долькой чеснока, честно поделил все пополам и протянул одну часть Григорию. — Да и вы, думаю, смотреть не будете, если на нас нападут. Даром что ли вас вооружали?
— Какие из нас воины... Так как же вы улещали ясов, чтобы они на русские земли осели?
— Как? Остатками железа: посудой, отвальным плугом, ножами... Точнее простым показом, потому что их долю привезут только по весне. Как раз и Росмик вернется. Этого как раз другим прельстили: совсем иным воинским обучением, чтением, письмом. Пришлось воеводе целовать крест, что он приложит все силы, дабы сохранить единственного наследника Гераспа. Опытного наставника тот с ним снарядил, конечно, но прекрасно понимает, что безопасность юнца зависит лишь от нашей благожелательности.
— Ничего необычного, есть такой обычай во всех окрестных землях: воспитывать младших отпрысков у дружественных соседей. Хотя Росмик и единственный наследник, но чтобы род окончательно не захирел нужно что-то необычное делать...
— Кстати, а почему ты сказал про русские земли? Вроде бы они ныне ничьи и даже киевские князья на них не покушаются...
— Так я тебе про древние земли русов всего лишь толковал, — пожал плечами Григорий и переключил внимание на лошадей, соскакивая с телеги. — Куда полезли, косоглазые?! Там же норы одни! Ног не жалко, неразумные божьи твари? А ну пошли в сторону!
— О чем ты? — Вячеслав недоуменно посмотрел вслед чернецу, а когда тот вернулся и забрался на облучок, повторил еще раз. — Что за древние земли такие?
— Земли?.. Раньше по всему Донцу и Осколу вплоть до твоего Дивногорья на полунощи и до Белой Вежи на восходе была целая россыпь крепостиц. На заходе солнца около полян и северян такие детинцы ставились около больших городков, а по Дону сами по себе, причем не абы какие, а достаточно крупные. Называлось это все русским каганатом.
— Ну, вообще-то я видел в Дивных горах остатки разрушенной крепости. Но думал, что это хазарские сооружения, потому что в свое время они вроде бы брали дань с полян, северян и вятичей....
