Елена Горелик - Закат империи
- Не боишься мне угрожать?
- Я ответила взаимностью на твою угрозу, дружище.
- В этом смысле мы с тобой действительно друг друга стоим, - хмыкнул француз. - Хорошо. Допустим, я соглашусь стать твоим адмиралом. Теперь твой черёд ответить на вопрос - что дальше?
- А дальше мы будем делать то, что должны делать. Я займусь дипломатией, а ты содержи в порядке эскадру и защищай побережье от супостата. Чего уж проще-то? Вот насчёт вольницы - тут ты опоздал. Всё. Кончилась вольница. Теперь каждому из нас придётся отвечать за содеянное и сказанное.
- Перед кем? - нахмурился Граммон.
- Перед законом. Перед нашим законом, приятель.
- Отлично, - шевалье был просто взбешён: до сих пор он не признавал над собой власти никаких законов, и если соблюдал пиратские "понятия", то только из-за команды. - Ты предлагаешь мне самолично надеть на себя ошейник?
- Тьфу, блин! - вспылила Галка. - Ты хоть сам-то понял, что сказал? Законы Братства для тебя уже ошейником стали? Скажи спасибо, что твоя команда не слышит! Или ты так возгордился, что считаешь себя превыше любых законов?
- Мне кажется, что ты сама считаешь себя законом, - шевалье едва сдержался, чтобы не вспылить в ответ.
- Это не так.
- Да? Ты забываешь, что Братство провозглашает равенство. А равенства не существует, ведь одинаковых людей не бывает. Кому-то дано больше, кому-то меньше. Кто-то капитан, а кому-то до конца дней своих не подняться выше матроса. Что ты на это скажешь? - Граммон, когда хотел, умел философствовать не хуже профессоров Сорбонны.
- Скажу, - Галка успокоилась так же быстро, как и рассердилась. - Есть единственное равенство, которого можно было достичь уже давно - равенство перед законом всех без исключения. Когда и матроса, и капитана за один и тот же проступок наказывают одинаково - это справедливо, или нет?
- Справедливо.
- Разве на наших кораблях этот закон не работает? Так почему он не может работать для целой страны? Да, тут делов ещё - внукам моим хватит и правнукам останется. Но мы кое в чём уже добились своего.
- Ты не можешь предусмотреть каждую мелочь.
- Не могу. И не пытаюсь. Да я одна бы никогда и не справилась. А вместе…
- Послушай, Воробушек, - спокойно, даже немного грустно проговорил Граммон. - Ты замахиваешься на такие вещи, какие могут запросто оказаться тебе не по зубам. Неужели ты не можешь жить просто, без особенных затей?
- Могу. Но не имею права.
- Тогда чего ты добиваешься? - спросил Граммон. - Славы? Слава и место в истории тебе были обеспечены уже после Картахены. Денег? Нет, я за тобой тяги к золотишку не замечал. Большой и чистой любви? Так это у тебя вроде есть, ты как будто счастлива с мужем. Власти? Этого добра у тебя тоже хватает, но ты прекрасно понимаешь, что над всеми и вся командовать не выйдет, и спокойно окучиваешь свой огородик - Сен-Доменг… У меня слабовато с фантазией, когда речь заходит о женской душе. Так скажи мне, только честно - чего ты хочешь?
В свете керосинового фонаря тонкая, грустная, едва заметная улыбка женщины-генерала была похожа на мимолётную тень. Была - и пропала, стёртая ночью.
- Я хочу, чтобы моим детям не было за меня стыдно, - раздельно проговорила она, тщательно проговаривая французские слова. - А насчёт моего предложения - ты не торопись с ответом. Время пока есть… Спокойной ночи, шевалье.
Галка отступила в тень и будто растворилась в ночной темноте. А шевалье де Граммон - и в самом деле один из последних романтиков пиратства - смотрел ей вслед со странным чувством. Смесь гнева и грусти. Гнева от того, что приходится хоть в чём-то уступать этой ненормальной женщине, и грусти - что вольным денькам действительно пришёл конец.
Пришли другие времена и другие люди.
10
…С превеликой радостью спешу сообщить Вам, что длительные и трудные переговоры принесли ожидаемый результат. Более подробный отчёт я непременно пришлю немного позже. Сейчас я ограничен во времени и потому вынужден обойтись малыми словами.
Итак, Её Высочество принцесса Софья с согласия Его Величества Ивана Алексеевича выразила одобрение планам реформирования русской армии, предложенным князем Голицыным. Также она изволила утвердить проект указа, способствующего дальнейшему развитию кораблестроения в городе Архангельске, дабы флоту российскому выходить на морские просторы, не препоручая это важное для государства дело иностранным подданным. Однако только лишь постройкой кораблей, как Вам хорошо известно, дела не решить. Нужны опытные матросы и офицеры, а поморы, живущие близ Архангельска, на больших военных судах никогда в море не ходили. Таким образом, беседа за беседой, мне удалось исподволь навести Её Высочество на мысль отправить за границу в учение нескольких благородных отроков, дабы в будущем сделались они славой российского флота… Уверяю Вас, я не произносил имени Его Высочества Петра Алексеевича ни в этом решающем разговоре, ни до него! Принцесса Софья сама упомянула его в числе первых кандидатов на заграничное обучение! Мне лишь оставалось аккуратно, без нажима, тщательно аргументируя свои доводы, убедить Её Высочество в необходимости отправки её брата Петра не в Голландию, как предполагалось вначале, а в Сен-Доменг.
Опасаясь разрушить достигнутое немалыми трудами, я не стал далее столь явно интересоваться этим вопросом. Потому о дальнейшем могу сказать лишь одно: Его Высочество Пётр Алексеевич уже отбыл в сопровождении одного доверенного человека на голландской шхуне в Амстердам, где ему предстоит пересадка на первый же торговый корабль, идущий в Вест-Индию. Не думаю, что моё письмо намного его опередит, так что ожидайте вскоре прибытия гостя.
Преданный Вам
Николас Питерсзоон Схаак
- Давно надо было учредить в Сен-Домене какие-нибудь ордена! - воскликнула Галка, прочитав это письмо. Корреспонденция от послов республики, минуя фрау Эбергардт, сразу попадала на стол генерала, и Галка могла вести переписку с послами будучи более-менее уверенной в её конфиденциальности. - Николас и без того отлично сработал в Голландии, а вот за эту операцию ему с чистой совестью высший орден можно вручать!
- А орден никогда не поздно учредить, - не без иронии отметил Джеймс. - По-моему, самое время.
- Угу, и как ты намерен этот орден назвать? "Весёлый Роджер" или "Джентльмен удачи"? - рассмеялась супруга. - Ну, ладно, ладно, милый, я шучу. Придумается что-нибудь, главное внести предложение. А там уже люди умнее меня сообразят… То, что Николас сработал по высшему разряду, это хорошо, - добавила она, становясь серьёзной. - Вот с Петром Алексеевичем, боюсь, тяжело будет общаться. Особенно на первых порах.
- Ему одиннадцатый год, Эли. В чём могут быть проблемы? - Джеймс пожал плечами.
- Главная проблема в том, что он царевич. Если ему уже внушили царскую спесь, забороть это будет тяжело. Если успели озлобить, внушить ненависть - ещё хуже. А ломать его через колено себе дороже. Насколько я знаю из нашей истории, личность была невероятно мощная.
- Хосе тоже отнюдь не слабак, но ты сумела вылепить из него потенциального лидера. Он, кстати, забегал, пока ты была у Мартина. Обещал прийти в гости в воскресенье: у него сейчас масса работы с книгами.
- Хосе не царевич, милый, - грустно усмехнулась Галка.
- Да. Но по прошествии какого-то времени он получит власть ничуть не меньшую.
- Если докажет, что достоин её.
- Совершенно справедливо. Попробуй внушить принцу Питеру ту же мысль: чтобы получить власть, мало родиться в семье государя, нужно оказаться достойным принять её.
- Попробую. Парень ведь далеко не дурак. Но и гарантировать полный успех не могу…
"Что за чёрт? Почему они так задержались?"
Галка нервно расхаживала по каюте: время от времени ей просто приходилось устраивать себе "отпуск" - сбегать из Алькасар де Колон на "Гардарику", выходившую на патрулирование побережья. Ответственность. Огромная ответственность придавила её словно камнем. А вдруг почтовый барк, что должен был доставить юного Петра в Сен-Доменг, потонул по дороге? А вдруг был встречен англичанами или португальцами? Конечно, оснащённый такими же, как на сторожевиках, пушками, почтовый барк мог здорово испортить настроение любому врагу, но это во многом зависело от решимости и профессионализма его капитана. Галка всякое видала на своём веку, в том числе и сдачу полностью боеспособного корабля без единого выстрела, и сражение жалкой посудины против мощного боевого корабля… Слишком много случайностей. Николас сделал своё дело. Выдернул Петра из обстановки, где ему неминуемо внушили бы полнейшую безнаказанность ("Царю всё можно!"), и приохотили бы к разным вредным привычкам вроде хмельного пития. Или тихо прибили бы, когда у Софьи или Ивана появился бы наследник. А Галка должна была сделать как раз наоборот - приучить царевича к строжайшей самодисциплине. Потягает концы на корабле годик-два, примет посвящение в матросы, а дальше можно будет исподволь, понемногу, как в случае с Хосе, поделиться с ним опытом правления…
