Федор Березин - Параллельный Катаклизм
Тем не менее нельзя сказать, что встречная танковая дивизия американцев опешила, нет. Может, ее командование и испытало некоторый шок, но на внешних действиях это абсолютно не сказалось, они ведь и шли в бой, просто встретили русских чуть раньше, чем планировали, вот и все. Поэтому их боевые колонны начали спешную перестройку для охватывающего удара.
Но ведь полку Джумахунова было в этом плане еще легче, ему не требовалось совершать почти никакого маневра – танки его и так шли в боевом построении. Кроме того, его танки имели большую скорость. Поэтому тяжелые «ИС-7» и самоходки пошли вперед, как и шли, лишь иногда замирая для тщательного прицеливания – они совершенно не боялись американского «гороха», а недавно поредевшие «Т-44» и «Т-34-85» рассыпались, стремясь охватить и атаковать противника с флангов, ведь броня в боковинах танков пожиже. «Бей! Рубай! Коли!» – как говорится.
И пошла потеха.
60. Письма
Рассматривая в очередной раз фотографию супруги Скрипова, Баженов окончательно и бесповоротно решил не встречаться с ней лично. Зачем ему, в самом деле, переться через целое полушарие для встречи со знакомой только заочно женщиной, которая, ко всему прочему, возможно, неспособна оценить всю щепетильность его текущего жизненного положения? В самом деле, кто его обязывает ехать в этот самый Ленинград? Что, в Советском Союзе мало городов или санаториев для отдыха, тем паче что с некоторых пор он относится к высшему командному составу. Если разобраться, все окружающие должны ему завидовать: имея истинно-биологический возраст менее четверти века, он умудрился нацепить адмиральские лампасы. Есть ли еще родном флоте хоть один аналогичный случай? Разве что сынишки какого-нибудь командующего фронтом? Баженов достал лист бумаги и стал сочинять письмо своей лже-спутнице жизни.
«Дорогая моя Клава! – написал он размашисто и привычно. – Служба не дает мне расслабления ни на минуту. После получения заслуженного мной очередного воинского звания забот у меня прибавилось неизмеримо. И ведь все приходится делать самому, ты же знаешь, каких недоученных офицеров присылают сейчас из военно-морских училищ, все-то им надо объяснить и показать, сколько времени пройдет, пока какой-нибудь лейтенант научится хотя бы исполнению обязанностей начальника караула, а тем более руководству комсомольским коллективом. А ведь управление комсомолом работа очень и очень непростая, одних взносов вон сколько надо собрать, а собрание организовать, дабы прошло без сучка без задоринки. Так ведь еще и нужно проводить агитацию по вступлению в ряды, а разве способен с этим справиться какой-нибудь капитан-лейтенант? Отнюдь. Ведь надо не просто принимать кого ни попадя, у нас тут не пехота какая-то, что лишь окопы копать и штурмовать обучена, у нас вокруг сложнейшая высокотехнологическая техника. Потому надобно делать отбор, надо уметь разбираться в людях. Эх, свозить бы тебя разок на боевой корабль, дабы сама убедилась, каково это – руководить такими махинами. И ведь, главное, от любого матроса, ну вот хотя бы стоящего за штурвалом, может зависеть срыв или же выполнение боевой задачи. Нельзя, чтобы у руля крейсера или подлодки стоял человек, не преданный делу партии...»
В таком духе Баженов продолжал еще долго, покуда в чернильнице не истощилось топливо для его неистощимого ума. Тогда он спешно расписался, не забыв пометить «Целую, твой Женя», и с облегчением прилег отдохнуть на застеленную дневальным койку. Надо сказать, что с некоторых пор Баженов стал гораздо меньше бояться разоблачения, это случилось после того, как он сделал фотографию на новехонькое адмиральское удостоверение – теперь его «скриповство» было заверено собственным баженовским лицом. И спать теперь можно было абсолютно спокойно, оставив воспоминания о следственных кабинетах далеко позади.
61. Жаркоп [10]
И вершилась...
Кто-то, например полковник Джумахунов, считал, что – возмездие. Кто-то, ведающий истинное соотношение качеств, – бойня. А кто-то, из исторического далека, – встречное танковое сражение. Может, кто-то был прав больше, а может, меньше.
У американской дивизии было значительное количество танков и самоходных артиллерийских установок, но их калибры... Максимум девяносто миллиметров. Против тяжелых «ИСов» они что-то стоили, только врезаясь в боковину или с очень небольшой дистанции, но кто же поворачивается к врагу боком и кто их подпустит? А ведь «ИСы» сзади поддерживали огнем 122 и 152 миллиметровки самоходок. Они уже заняли позицию, и били точно.
Знаете, что происходит с сорокатонным «Першингом», когда в него попадает пятидесятикилограммовый бронебойный снаряд? Не требуется никаких подкалиберных и никаких кумулятивных. Башня срывается сходу, а если ниже – вначале протыкаются сто два миллиметра стали передней брони, затем насквозь пронзаются двигатели, трансмиссии, баки, а уже потом задняя стенка выбрасывается прочь, как бы оставляя танк без штанов. С бронетранспортерами было бы вообще смешно, но главная задача самоходок – борьба с танками и пушками врага. Оставим мелочь обыкновенным танкам, вот их принцип. Ну, а у «обыкновенных» танков – «ИС-7» не просто «стотридцатимиллиметровка» орудия, она еще длинноствольная.
В других обстоятельствах у янки было бы явное преимущество – у них в распоряжении имелась мотопехота. Но... Если бы они окопались и демаскировали свои фаустпатроны только на ближней дистанции. Если бы от разрывов их берег метр бетона, а не смешная броня из пулеметного транспорта. А так – у «ИС-7» со стволом сцеплены сразу три среднекалиберных пулемета. Когда эта связка начинает трудиться, дырявя навылет грудные клетки, стягивая сапоги вместе с голенью или головы с каской, все с легкого шевеления указательного пальца Джумахунова, былая сабля, пугающая Сахару, предстает вершиной гуманизма и озаряется ореолом милосердия.
Так что штатовским «Першингам» и «Слаггерам» – самоходным орудиям с идентичной пушкой – надо было сблизиться, сойтись на дистанцию поражения своего оружия. И они, конечно, пытались. А всякая мелочь, типа восемнадцатитонного «Чаффи», присутствовала пока вообще неизвестно для чего, так, отвлекала на себя какое-то подмножество орудийных башен на некоторое время, и только. Моментами пытались что-то изобразить доработанные 105-миллиметровыми гаубицами «Шерманы». Обычно им тоже не везло, они представляли из себя довольно неповоротливые мишени. Но чем меньше калибр, тем, обыкновенно, выше скорострельность, так что русская броня сотрясалась чаще, и потому умирать американским танкам было не так уж и обидно – они успевали истратить большее число боеприпасов. Да Троцкий с ней, с техникой. Но и люди, те танкисты, которым везло не умереть мгновенно, а еще и выбраться на волю широкоугольного ада пустыни... Им не было пощады, потому как у наводчиков полковника Джумахунова еще стоял в голове клубастый атомный гриб.
А знаете, какую новую шутку выкинула костлявая, несытая даже после атомного катаклизма, старуха? Она дала некоторым основным участникам отсрочку, можно сказать, наняла на последнюю короткую службу. Почти все офицеры и сержанты, инициированные Джумахуновым в реакцию оживления замороженного атомной бомбой полка, получили смертельную дозу рентген, пока бегали вокруг своих остановленных танков. Им оставалось очень недолго активно и лихо двигаться, командовать, да и вообще – жить. А Джумахунов? Он получил больше всех. Та тошнота с головокружением, которую он приписывал удару, была вызвана гораздо более серьезной, но неизвестной ему причиной.
Вечная слава героям!
62. На лоне природы
– Ладно, братцы, – произнес Ричард Дейн с трудом. – Извиняюсь, что забросил так недалеко. Не таким образом я все это себе представлял.
Вообще-то они все не так себе это представляли, особенно Аврора.
«Да ты не расстраивайся слишком», – хотелось сказать Панину, но неизвестно, к месту были бы эти слова, однако Ричард Дейн все равно опередил его реплику, потому как еще не закончил мысль.
– С вами я, разумеется, не пойду. Здесь отсижусь. – Между прочим, разговаривал он все еще по-русски, может, не хотел доставлять неудобство Авроре, исключая ее из понимателей диалога.
– У тебя в лайнере рация-то есть? – спросил, наконец, Панин. – Придется вызвать «Скорую».
Ричард Дейн поднял на него потускневшие глаза.
– Ага, давай! Они скоренько примчатся, будь спок.
– Хочешь лишить себя форы? Не будь дураком. Давайте валите вон, и так время с моей раной потеряли.
– Как же мы его бросим? – решилась наконец спросить гостья из Вселенной-два – Аврора.
– По-другому не получится, – прикрыл глаза Ричард Дейн. – Идите уж. Прощай, Рома.
– Уйдем, если пообещаешь после этого вызвать «Скорую».
