Андрей Захаров - Перекресток времен. Новые россы
- А награды имеете?
- А как же! Я ведь боевой офицер, а не кисейная барышня! - гордо вскинул головой Новицкий. Стало заметно, что он немного захмелел и у него развязался язык:
- Награжден орденом Святой Анны с надписью "За храбрость", орденом Святого Станислава третьей степени с мечом и бантами, орденом Святого Георгия IV класса и Золотым Георгиевским оружием…
- А где все ваши награды? Что-то я их не вижу?
- Сейчас не время их показывать. А вот шашку могу показать… Прошу взглянуть…
Ротмистр немного приподнялся, поднял шашку и протянул ее Уварову. Ножны, рукоять шашки с гардой и дужкой были покрыты золотом. К рукояти был привязан темляк из георгиевской ленты. На эфесе, помещен миниатюрный Георгиевский крест.
- А что с семьей вашей случилось?
- Я об этом случайно узнал. Как-то в поезде встретил человека из нашего имения, он мне и рассказал, что всю мою семью большевики зверски убили. Пьяная солдатня, возглавляемая комиссаром-евреем, разграбила усадьбу. Маму сразу застрелили, а отца-старика, как генерала, распяли на воротах. Сестренку изнасиловали и потом штыками закололи. А ей то, всего восемнадцать лет было! Так большевики приказы своих красных жидов - Ленина и Троцкого, исполняли, по уничтожению дворянства как класса….
Новицкий прекратил свой рассказ, поднял бутылку и сделал из нее большой глоток. На его лице появилась боль и злость. С минуту помолчал.
- А вы хотите, чтобы я после этого большевиков полюбил! Ненавижу… - зло прошептал он. - Всеми фибрами своей души, ненавижу! Всех под корень, это быдло и жидов, уничтожал и уничтожать буду! За то, что они погубили мою семью и Великую Россию!
Олег понял, что о семье, ротмистра лучше больше не спрашивать. Это для него открытая болезненная рана, вызывающая приступы неконтролируемой ненависти.
Немного подождав и увидя, что Новицкий успокоился, Уваров извинился:
- Простите меня, Михаил Николаевич, я не хотел причинить вам боль. А что вы делали под Киевом, в Припятских лесах?
Ротмистр сделал вид, будто не расслышал. Его взгляд был устремлен на огонь костра. Он снова сделал небольшой глоток из бутылки и протянул ее Уварову. Олег не стал отказываться и последовал примеру Новицкого.
- Назад мы уже не вернемся. Можно и рассказать. Тем более, что вы, господин полковник, возглавляете нас и все должны знать. - проговорил Новицкий. - Я был в команде конных разведчиков в Киевской группе войск генерал-лейтенанта Бредова, в задачу которой входило захват Киева. Нас прикомандировали к пехотной дивизии и направили в обход Киева с севера, по красным тылам. Ну и погоняли же мы краснопузых! Они так драпали из Киева, что даже свои обозы побросали… Многих, как капусту, порубили… Дивизия пошла дальше воевать, а нам было приказано в Киев возвращаться и раненых сопровождать…
- Почему вы, лихой гусар, а казаками командуете?
- Казаки, отличные воины, но вот грамотных офицеров среди них нет. Задачи специфические мы выполняли, а для этого не только хитрость и сноровка нужна, но и определенные знания. Вот так.
- Значит мы с вами, коллеги. Я ведь, в своем времени, тоже на войне специфические задачи выполнял. - проговорил Уваров. Затем кивнул в сторону одной из подвод, возле которой маячила фигура стоявшего на посту вооруженного казака. - А что ваши люди так тщательно охраняют?
- Теперь уже нет смысла от вас скрывать, господин полковник. Но, думаю, что не стоит об этом распространяться на весь лагерь. - раскрыл тайну Новицкий. - Там ящики с золотом и драгоценностями, которые большевики забрали в банках и у киевских евреев. Хотели к своим, красным жидам, все отправить, но мы перехватили. Мне было приказано сопроводить груз в штаб группы, но не случилось… Не судьба… Сюда попали. Теперь вот надеемся, что в этом мире нам это добро пригодится. Золото везде и во все времена ценится…
- А другие об этом знают?
- Нет. Только мои люди, да и то, не все.
- Правильно. Меньше знают, спокойнее спят. - заключил Уваров. - А почему вы мне звание полковника присвоили? Я ведь - подполковник.
- У нас так принято. Если уважаешь старшего, то надо обращаться к нему на звание выше, господин полковник. - пояснил ротмистр.
- Спасибо за откровенность, Михаил Николаевич. Давайте уж прикончим ваш коньяк и на боковую, завтра рано вставать…
Выпив, на пару, остатки коньяка, Олег почувствовал, что его немного развезло. Хотел приподняться, но ноги почему-то перестали слушаться. "Вот это меня сморило! Выпил то, всего ничего! Или это подарок местных гор?" - подумал он.
В отличии от него, ротмистр быстро скинув бурку с плеч, вскочил на ноги. Как ни в чем не бывало, будто он не устал и не пил.
"Да, это профи! - восхитился Уваров, глядя на него. - Не завидовал бы я большевикам при встречи с ним в гражданскую".
Новицкий помог Олегу подняться. В каждом движении ротмистра чувствовалась скрытая сила, готовая мгновенно взорваться и уничтожить любого противника. На его портупее было две кобуры с револьверами, справа и слева. За спиной, под левую руку, закреплен кавказский кинжал-бебут. Из-за голенища правого сапога торчала рукоять засопожного ножа…
"Прямо как Таманцев из "В августе сорок четвертого…". - подумал Олег. - "Стреляет из двух рук по-македонски и двумя ножами одновременно работает. Ничего себе, физкультурник!".
- Товарищ командир! - вдруг из темноты появился ординарец Синица. - Давайте проведу… Я вам там поспать приготовил. Старшина Долматов меня со свету сживет, если узнает, что я вас без присмотра отставил…
- А, Назар! Ну хорошо, пошли, не будем старшину гневить…
Глава 17
Лагерь попаданцев крепко спал, ведь утренний сон самый сладостный и приятный.
Вдруг, в предрассветной тишине, нервно заржала лошадь, за ней вторая… Несколько собак, навострив уши, с громким лаем бросились в лес… Прогремел выстрел… Следом за ним, грозный рев и жалобный собачий визг… Снова выстрел… Еще один… Звуки частых выстрелов раздавались со стороны густого леса… От грохота выстрелов, в небо взлетели большие стаи птиц…
За последние несколько дней Андрей расслабился и подзабыл, что такое война. Выстрелы, раздававшиеся совсем рядом, мгновенно заставили все вспомнить и даже сквозь еще длившийся сон, действовать "на автомате":
- Взвод! Подъем! Тревога! В ружье! К орудиям!
Недавно мирно спавший лагерь, одновременно вскочил на ноги, люди заметались, не понимая откуда им ждать опасность. В лагере возникла суматоха и неразбериха.
Наконец раздались зычные команды:
- Занять круговую оборону! Автомобили и подводы - внешняя линия! Раненых, женщин и детей - в центр! Лошадей держите и в центр их! Пулеметы - по периметру! Орудия и минометы - на фланги! Без команды, не стрелять! Быстрее! Бегом!
Пробегая мимо растерявшегося Максима, стоявшего возле УАЗа и нервно сжимавшего в руках свой карабин, Андрей грубо толкнул его в бок:
- Чего встал! Бегом орудие отцепляй! Шевелись давай! Каждая упущенная секунда - это твоя жизнь!
Возле сорокопятки уже крутились несколько бойцов, немного замешкавшихся со сцепкой на автомобиле. Подбежавший Максим помог им отцепить орудие и развернуть его в сторону ближайшего леса. Из УАЗа достали два ящика со снарядами. Номера заняли свои места.
Видя, что здесь нет танкоопасных направлений, танкам просто нет где проехать и развернуться, Григоров громко скомандовал:
- Орудие! Ориентир…. Прицел…. Первый снаряд осколочный! Второй - картечь! Готовсь!
Похожую команду они услышали со стороны второго орудия, расчетом которого, руководил старший сержант Левченко.
Рядом с их орудием, за развернутыми подводами, заняли боевую позицию солдаты капитана Невзорова вперемешку с красноармейцами лейтенанта Попова.
На несколько минут над лагерем нависла тишина. Только в стороне, откуда прогремели выстрелы, раздавался злой собачий лай.
На них никто не нападал. Собаки лаяли только в одном месте.
К Уварову подбежал старший лейтенант Коваленко:
- Товарищ подполковник! Там мой красноармеец, Лускин, на посту, в секрете, час назад как заступил. Похоже, что это он стрелял… У него СВТ-40… Она била…
- А! Старый знакомый… Фома. - вспомнил Олег свою встречу в первый день пребывания в новом мире. Оглядевшись по сторонам, он скомандовал. - Старшина Долматов. Возьмите Трохимчука с Мухтаром, пару бойцов и вместе со старшим лейтенантом Коваленко выясните, что там за стрельба.
