Сергей Анисимов - Позади Москва
— В цепь?
— Точно так. В цепь. Есть возражения?
— Да какие там… Пожрать, и в цепь. Только я со своими. ВРИО командира отделения, да. Продолжим наши игры.
Сзади Костя парой яркой слов поддержал и про «пожрать», и про «продолжить». Николай наполовину обернулся, и он тут же замолчал.
— Не, ни хрена.
Теперь оба лейтенанта повернулись к связисту, с размаху стукнувшему свой ящик кулаком.
— Что?
— Он работает. Но связи нет.
Козлов почему-то вопросительно посмотрел на стоящего перед ним Николая, будто ожидал, что тот вытащит из кармана действующую рацию.
— А что, у вас одна рация? На этот ваш, как его… пост воздушного наблюдения?
— Одна, — подтвердил лейтенант ВВС. — Знаешь, какого года выпуска?
Они как-то незаметно для обоих перешли на «ты». Николай покачал головой, и само собой вышло, что покачал утвердительно, а не отрицательно. Он догадывался.
— Но сначала ничего работала. А сантранспорт к нам ходит, знаешь, какой?
Здесь Николай не нашелся, как ответить. Какой сантранспорт должен быть по мобилизации, он помнил. Видал. Переделочные комплекты к городским «Икарусам»: дополнительные стойки в салон, служащие опорами для фиксируемых к ним носилок, многочисленные скомплектованные укладки и так далее. В секретных отделах военных госпиталей хранились пачки готовых удостоверений личности типа такого, какое выдали ему: с уже вписанными именами военнообязанных. Врачей соответствующего профиля, по которым «первыми отделами» велся непрерывный учет: где они работают, где они живут, сколько им лет, когда последний раз вызывались на сборы. В «угрожающий период» каждое отделение госпиталя разворачивали минимум в три, а каждый кадровый военный медик, имеющий два просвета на погонах, становился начальником госпиталя минимум. Хозяином жизней. Где понимание того, что «угрожающий период» начался давно? Где они теперь, эти списки, эти стойки в автобус, эти готовые укладки? Их нет и уже не будет, потому что стране столько лет подряд было не до того: страна крутила миллиарды в «федеральных целевых программах» и готовилась к чемпионату мира по футболу. За это время склады были растасканы и перепрофилированы, кадровые специалисты ушли кто куда, и отработанная, налаженная за десятилетия система превратилась в ничто. Причем налаженная не из фанатичной любви к милитаризму — вот о чем забыла вся страна разом. Налаженная с жуткими затратами на фоне собственной бедности не для того, чтобы согнуть свой народ еще больше. А потому, что знание того, «как надо», было куплено еще дороже, чем все эти деньги, вместе взятые. Огромной кровью, пролитой в боях Отечественной, Кореи, Афганистана. Смертями и инвалидностью тех, кому не сумели помочь вовремя.
Лейтенант Козлов стоял и ждал ответа на свой вопрос, молча разглядывая лейтенанта Ляхина. Ну да, та самая разница в возрасте. В десяток лет или больше. Потраченных половинкой его поколения на что попало, кроме того, что теперь нужно стране.
— Догадываюсь, — мрачно ответил Николай вслух. От большего стыда его спасло то, что дверь снова открылась и вошел мрачный, коренастый боец с некрасивым, грубо скроенным лицом. Равнодушно поприветствовав лейтенанта, он протянул тому лист бумаги с какими-то записями карандашом. Лейтенант приподнял брови, несколько раз сказал «угу-угу» — буквально как филин, — а потом неожиданно для Николая ухмыльнулся. Вежливо поблагодарил бойца, передал благодарность его командиру и только после этого вновь обернулся к остальным.
— Слышьте… Вот вы когда отходили оттуда… Ну, с юго-запада. Вас же не преследовали, нет?
— В каком смысле?
— В прямом, е-мое. Про воздух вы уже говорили, что нет, но я про землю. Техника, просто пехота?
— Нет. Если бы преследовали, нас бы здесь не было.
— Хотите знать почему?
Николай пожал плечами. На своих он даже не стал оборачиваться. Пришедшая в его голову мысль была такой тупой, что даже стыдно. Все уже закончилось: западные державы поняли, что перегнули палку, что так нельзя, что потери слишком велики, а проигрывающие войну русские вот-вот долбанут по ним атомными боеголовками — по всем сразу… Поэтому подписано какое-то перемирие, и теперь некоторое время все будут обмениваться дипломатическими нотами, обвинять друг друга в развязывании оставшегося ограниченным конфликта и требовать «платить и каяться». Но все это чудесное осмысление заняло считаные доли секунды. Про то, что так хорошо быть не может, он отлично понимал и сам.
Козлов кривовато ухмыльнулся еще раз.
— Не до того им, зайкам. Наши по ним хорошо с воздуха выложили, оказывается. И не поверишь кто — аж южане. Так что не все плохо. Еще повоюем.
— Кто сказал?
Лейтенант протянул тот же листок, и некоторое время Николай тупо разглядывал аббревиатуры и индексы, игнорируя вопросы сзади, от своих. И от связиста, которому тоже стало любопытно. И от спящего на партах, который проснулся и начал сначала прокуренно кашлять, а потом тоже спрашивать. Довольно быстро он честно признался, что ничего не понял, и дал Козлову возможность проявить свою квалификацию. Судя по всему, в военных училищах до сих пор учили неплохо. Озвученное лейтенантом ВВС вызвало долгие вопли, прыгания, хлопанье друг друга по плечам и спинам.
— «Утенок», надо же так назвать…[21] Я думал, их несколько штук всего — на парадах народу показывать… Оказывается, нет? Оказывается, они есть? Викин батя не на таком летает, а?
От сказанного у Кости снова потекла по подбородку черная кровь: лучше бы ему было молчать. Николай не помнил, но его ответа Костя и не ждал, да и вообще было сказано «южане», переброшенные, видимо. Потом все как по команде повернулись к связисту.
— А че я-то? — сразу возмутился тот. — Ну, нет связи же!
— У соседей есть, у тебя нет, — четко объяснил проблему Козлов. — Инструкцию в зубы, и вперед. Чтобы через 10 минут… Иначе пожалеешь, понял?
— Так я третий час уже копаюсь! Или даже больше!
— Вот именно, копаешься. Причем без толку. А время идет. Не продемонстрируешь мне свою полезность — оставлю на хрен вести арьергардный бой, понял?
— Понял…
— Так, все слушаем мою команду.
Лейтенант Ляхин и пятеро бойцов из трех разных бригад замолчали, построились неровным полукругом и изобразили на лицах внимание.
— Я предлагаю пока не думать, что все так уж резко изменилось. Кровищи еще будет… На всех нас хватит по горло и выше. Но нам купили время, да? И вообще… Я бы это проверил. И в том месте, где положено, а не через соседей. Вопрос — как.
Он опять посмотрел на своего связиста, и все посмотрели туда же, как стадо.
— Нарочным. Но БТР не отдам, самому надо. — Козлов на секунду наморщил лоб, и за это время Николай пытался вспомнить, что там Петрова рассказывала про своего отца-офицера.
— Гражданские машины на ходу. Две без хозяев. Ключи… Сидор!
— Я.
— Ключи мне сюда. От обоих внедорожников.
Лейтенант перевел взгляд прямо на Николая.
— Вот смотрите. Если все это правда, то угроза от вертолетов снизилась сейчас, считай, втрое. Можно попробовать проехать, но лучше бы не по шоссе. Или по шоссе, но быстро и пунктиром. Два километра проехали, остановились, минуту смотреть и слушать. Сначала соседа подбросите, да? Они нам по дружбе новости скидывают, пока мы глухие, — Козлов снова свирепо покосился вправо и назад от себя, — это надо ценить.
— Да, мне далековато было. — Коренастый боец хрустнул суставами пальцев и с удовольствием потянулся. — Так что спасибо.
— Подождите, а что хозяева машин?
— Им не надо.
— В смысле?
Лейтенант Козлов мотнул головой, и спавший до недавнего времени боец подошел чуть ближе. То, что оказалось у него в глазах, Николай узнал сразу же, с одного прямого взгляда. Озверение, запрятанное за внешним спокойствием. Зверь на поводке и даже в наморднике, но зверь никуда не девшийся.
— Они гостей ехали встречать. Колонной.
Голос у парня был низкий и какой-то вибрирующий. Из него будто пробивался спрятанный внутри рык.
— Два дорогих внедорожника и милицейский «Форд», видели?
— Нет.
— Я не видел.
Боец не обратил на сказанное вообще никакого внимания, будто и не услыхал.
— Два мента, шесть слуг народа и пара помощников. Даже секретаршу взяли, не постеснялись…
— И что?
Николай еще не понял, к чему тот клонит.
— Ничего. На балках остановились, там не проедешь. Начали орать. Документы предъявили, правда. Два заместителя администрации Ломоносовского района и один аж член Зак-собрания Санкт-Петербурга. Полномочия со всеми печатями, дата сегодняшняя.
Он сделал значительную паузу, то ли выжидая реакцию, то ли давая самому себе передохнуть.
— В общем, они везли им сдачу. Я своим глазам сначала не поверил, послал за лейтенантом. Они сразу орать начали, требовать. Мы только потом врубились почему. У них время выходило, коридор. Поняли, нет? У них расписание было, когда они какую маршрутную точку должны были проходить. Чтобы их с той стороны не накрыли. И белые кресты на черных машинах липкой лентой по крышам.
