Андрей Круз - На пороге Тьмы
— Ну видишь, успели все же, — сказал я, когда Настя подскочила на кровати и глянула на будильнике.
— Ни фига, — заявила она, сдергивая со спинки стоящего рядом стула свой халатик и накидывая на себя. — Это они опаздывают. А тебе еще собираться, давай быстро!
— Да подождут! — отмахнулся я, опуская босые ноги на пол. — Тем более, что у меня все собрано давно.
— Ну так хоть оденься, — засмеялась она.
— А куда я денусь? — резонно возразил я.
На самом деле я уже давно все собрал. Основным оружием взял автомат, тот самый трофейный МР-40, который подобрал с трупа во время перестрелки в лесу. Сомневаюсь я, что придется воевать с кем-нибудь на больших дистанциях, тогда нам проще смыться, а вот в помещениях и против каких-нибудь темных тварей он то что надо, особенно с этими эрзац-пулями, которые в теле сразу на осколки разлетаются. К нему было аж восемь магазинов, а я еще с оружейного склада тройной боекомплект получил по требованию нашего профессора, вместе с летным комбинезоном. Для дали же взял «мосинку», завернутую в брезентовый чехол и затянутую тесьмой. Я хоть и не снайпер, но метров за пятьсот из нее точно в человека попаду, это без вопросов.
ТТ в кобуру, укороченный «ментовской» наган, тоже трофейный, во вторую кобуру, на лямку подвесной. Это уже последний шанс, может даже чтобы застрелиться. Оделся потеплее и поудобней, лямки подвесной на плечи накинул, застегнул — вот и готов.
Пока собирался, крутившаяся на крохотной кухоньке Настя успела чайник вскипятить и выставила передо мной кружку чаю с рогаликами.
— Давай, выпей пока время есть.
— Ага, спасибо, — кивнул я, поцеловав ее в щеку. — Заботливая ты моя.
— Не позаботишься, так ты с голоду сдохнешь, — абсолютно несправедливо обвинила она меня.
Чай удалось допить спокойно, сигнал с улицы донесся как раз тогда, когда я кружку на стол поставил.
— Ну, я пошел, — сказал я, поднимаясь из-за стола.
— Ты осторожней там, ладно? — попросила она, прижавшись и глядя мне в глаза. — Не рискуйте.
— Да мы и не собираемся, дураков нет, — искренне ответил я.
— Ракеты точно есть? Услышишь самолет, пускай в небо, сразу же.
— Хорошо, — снова поцеловал ее я. — Но не думаю, что понадобится, прорвемся, броня у нас хоть куда.
— И от планового маршрута не на метр, понял? Чтобы если искать придется, то сразу на вас вышли.
— Хорошо, — снова пообещал я, но уже без внутренней уверенности.
Опять расцеловались и я побежал вниз.
"Цепеллин" — здоровый обшитый стальными листами грузовик стоял прямо у подъезда. Возле распахнутой двери кунга стояли Иван с Федькой и еще какой-то парено с ППШ, и усиленно курили.
— За тобой последним решили заехать, — пояснил Иван. — Ты у нас один семейный, так что времени тебе больше надо.
— Это спасибо, очень оценил, — искренне ответил я. — Ну что, едем?
— Ага, давай в кунг.
Кунгом, строго говоря, внутренность кузова назвать было сложно. Местные мастера превратили трехосный американский грузовик в некое подобие бронеавтобуса, эдакой командно-штабной машины со свободным доступом в водительскую кабину. Внутри были откидные сиденья, откидные столы, все приваренное и привинченное к каркасу из стального профиля, к этому же каркасу крепились и стальные листы обшивки.
— Пулю держит? — поинтересовался я, оглядевшись.
— Если только пистолетную, — сказал парень с автоматом, который тоже залез с нами в кунг. — От темных тварей бронирование, специально для ночных спешных поездок машину сделали.
— Да, ничего так, — одобрил я.
Нам бы, увы, такая не подошла. Куда на броне едем, там у нее проходимости и пулестойкости не хватит, а куда на Федькином опеле, так там кузов нужен и возможность грузы возить. А это так, "нишевой продукт".
В кабине сидели еще двое вооруженных мужиков. Тот что справа обернулся и спросил:
— Ну что, готовы? Ехать можно?
— Давай, погнали, — скомандовал Иван. — На Ферму.
— Ночевать-то где будем? — спросил у него Федька. — На полу в кабинете?
— Ну щас! — даже возмутился тот. — Народ часто ночевать там остается, так что комнатки отдыха с топчанами имеются. И свежую постель дадут, и в душ сходишь, если оно тебе надо, конечно.
— Пусть моется тот, кому лень чесаться, — сказал Федька, после чего махнул рукой и добавил: — Хотя ладно, уговорил, красноречивый.
* * *Давно рассвело, позади были уже часы пути, успели даже дозаправиться, перелив в бак горючку из бочки, закрепленной на броне. «Жужа» шла что по дороге, что по бездорожью бодро, плавно покачиваясь, переваливала через канавы и промоины, давила кустарник — все было по-другому по сравнению с обычной машиной. Оно понятно, что и броня здесь аникомариная, и вооружение жиденько, но все равно эта полусамоделка внушала какую-то уверенность в успехе. Прорвемся, куда денемся. Ей бы еще плавать как БМП, но это уже слишком, так губу раскатывать с техникой сороковых годов все же не стоит.
Федька сидел за рычагами уверенно, управлял вполне мастерски, постоянные тренировки последних дней все же пользу принесли, это было заметно. Дождя не было, и я больше стоял, высунувшись по грудь в люк, и время от времени пытался рассматривать окрестности в выданный мне немецкий бинокль, штуку очень добротную, с удивительно чистыми и прозрачными линзами. Но каких-то признаков грозящей нам опасности пока засечь не удалось.
— Сейчас станция будет, к ней лучше не соваться, — сказал я, сверяясь с картой. — Так ничего не заметили вчера, но все равно место для засады очень классное. Забираем к реке, правее.
— Без проблем, — сказал Федька.
Действительно, стоило нам объехать язык леса, приближавшийся к дороге, как перед нами появилось нагромождение серых и грязных станционных строений, между которыми виднелись скопления не менее грязных вагонов, в большинстве своем груженых углем. Когда-то здесь работа кипела, это было видно, а потом раз — и все стало таким, какое оно сейчас. Разом, в один момент.
Иван подхватил из укладки пулемет, установил его на вертлюг перед бойницей, направив в сторону возможной угрозы. Это правильно, это хорошо он действует, я тоже автомат с плеча не снимал ни на секунду. До деревни с адаптантами отсюда не больше двадцати пяти километров, прикидочно, почему бы им сюда за угольком, например, не заглянуть. Что им, печки топить не надо? Дымки над деревней я видел вчера, а уголек вот он, рукой подать, не могут они не соблазниться.
Однако было тихо, никто по нам не стрелял и на нас оттуда не кидался. «Жужа» легко перевалила через подразмытую железнодорожную насыпь, проскочила через широкую канаву с пологими склонами, и выкатилась в поле. Открылся вид на шахтные терриконы, придающие пейзажу какую-то повышенную мрачность и сюрреалистичность. Впрочем, Тьма уже плотно на душу давила, так что сюрреалистическим выглядело для меня все, даже я сам в зеркале самому себе таким бы показался.
Появились клочья тумана, медленно ползущие по самой земле, те самые, что мы видели с самолета. Плотные, похожие на куски порванной ваты, почти непрозрачные, они двигались наперерез нам, обтекая черные конусы терриконов, и казалось, что эти гигантские отвалы породы плывут над землей, неся в себе какую-то невысказанную, но очень злобную угрозу. При этом свинцово-серое, тяжкое небо давило сверху, словно пресс, нависший над головами, и ты не знаешь, чья рука сейчас возле рычага, который заставит его опуститься.
Когда машина вкатила в одно такое облако тумана, я почувствовал холод. Но холод не обычный, а именно холод Тьмы, когда льдом по позвоночнику, когда мурашки по всему телу.
— Федь, ты про такой туман знаешь что-нибудь? — забеспокоился я после того, как передернул зябко плечами после встречи со вторым облаком.
— Знаю, возле Тьмы часто бывает, — сказал он. — Какого-то особого вреда от него нет вроде бы, разве что на душу давит.
— Не опасно, — добавил Иван. — По крайней мере мы никаких случаев вреда от него не регистрировали, так, мерзко просто.
— Спасибо, обнадежили, — кивнул я.
Ладно, если не вредно, то уже не так страшно. Хотя бы можно не дергаться с перепугу при приближении к очередному клоку этой мерзкой дымки. А остальное… ничего, остальное потерпим, у меня цель, а ради нее можно много потерпеть. В конце-концов, когда принимал предложение Милославского работать на него, понимал, что меня не огородничеством заниматься приглашают.
Вскоре шахты остались левее, мы приблизились к реке. Когда «жужа» выбралась с поля на заброшенную дорогу, повернули налево, к городу.
— Федь, когда по набережной пойдем, про провал не забудь, — напомнил я.
— Есть же на карте…
— Не знаю как ты, а я здесь с трудом сосредоточиться могу, — честно сознался я. — А в таком состоянии любую пометку с карты мог бы проморгать.
