Владимир Скворцов - Русь многоликая
На ладье осталось всего несколько человек, а все остальные, коих набралось почти шесть десятков, отправились на помощь поселению. Все надеялись, что она будет своевременной.
Обычная подготовка ушкуйника предусматривает его перемещения на расстояния, не уступающие дневному пробегу конного всадника, зато порой заметно превосходя его по возможностям движения в сложных условиях. Так что цепочка воинов споро бежала по лесным тропинкам - "волчий шаг" позволял держать высокую скорость. Как всегда, на несколько сотен метров впереди двигалась разведка.
- Княже, поселение рядом, разведчики уже нашли его. Оно ещё держится, но похоже, из последних сил, и горит.
Выбравшись на опушку и скрываясь за деревьями, мне удалось рассмотреть происходящее собственными глазами. Где-то около сотни или чуть больше кочевников, издали было не разобрать, кто в этот раз пришёл за добычей - буртасы, угры, болгары или ещё кто, напали на небольшое поселение, насчитывающее не больше сотни жителей, ограждённое высоким деревянным забором поверх земляного вала. Попытки штурма защитниками были успешно отбиты, но стрелки кочевников завалили поселение горящими стрелами, и теперь горели постройки внутри ограды, да и стены местами обгорели и в скором времени должны были рухнуть.
- Что думаешь, Буслай? - спросил я сотника.
- Успели, княже, держатся ещё мужики. А нам, если хотим их спасти, придётся атаковать. Если не поддержать селян, вырежут их вскоре.
- Как думаешь нападать?
- А тут и думать нечего. Сначала пойдём цепью, будем стрелять из луков. Кочевники бросятся на нас, не могут они оставить позади такую силу. Когда начнётся их атака, закроемся щитами и собьёмся в "строй ежа", будем двигаться по полю, бить по лошадям и искать момент для атаки.
- Действуй, сотник.
И вот тихо, без лишнего шума и криков, из леса вышла плотно сбитая фаланга пешцев и быстрым шагом, почти бегом бросилась в атаку на кочевников. Увлечённый разворачивающимся сражением с защитниками поселения, противник заметил нас, когда мы успели пройти больше половины расстояния до него.
- Стой! - скомандовал сотник. - Стрелки - бей!
И пусть стрелков было мало, но волна смерти, выпущенная ушкуйниками, резко изменила картину боя. Руки воинов привычно рвали тугую тетиву луков, её хлопки слились в сплошную череду глухих ударов, но всё перекрывал смертельный шелест стрел.
Ш-Ш-Ш - и кто-то, пронзённый посланцем богини смерти, падал на землю. Ш-Ш-Ш - и верный конь, готовый унести хозяина от любой беды, валился на землю, оставляя своего наездника наедине с его судьбой, нити которой уже перебирают богини. Ш-Ш-Ш - и рука, способная отразить зажатым в ней оружием любой удар, вдруг оказывается настолько тяжелой, что её уже невозможно сдвинуть с места. Ш-Ш-Ш - и множество бед и неприятностей, которые были далёкими и не представляющими никакой угрозы, вдруг опасно приблизились.
Но и кочевники оказались смелыми воинами и быстро разобрались, что к чему. Выхода у них не было - впереди горящее поселение, позади строй чужих воинов, перекрывающих единственную дорогу к отступлению. Командир у них был опытным, и степняки, сбившись строем клина, пошли на прорыв. Так у них оставалась надежда, что удастся спастись хоть кому-то, иначе всех ждала гибель.
Вражеский клин был нацелен в середину нашего строя. Степняки разгонялись, надеясь таранным ударом пробить нашу хлипкую с виду цепочку. И опять ставшая уже привычной картина выбора - кому выпадет жить, а кому умирать. На эти весы, определяющие судьбу любого человека, ложилось всё, и желание жить было не самым главным, этого хотело любое существо, начиная от червяка и заканчивая богами.
Здесь решающим становилось то, что ты мог предъявить ещё. И монолитная стена щитов даже не дрогнула перед разогнавшейся конницей. Русская пехота, ушкуйники бросили на весы судьбы свою выучку, воинское мастерство и характер. И об стену, сложенную из этих камней, разбилась отчаянная попытка спастись кочевников, бросивших умирать раненых воинов и попытавшихся бегством спасти свою жизнь.
- Первые ряды, копья упереть в землю. Держать строй, сбить щиты! Держаться, пёсьи дети!
У кочевников не было копий, так что они надеялись, что им удастся просто стоптать и разметать стоявших против них людей. Не получилось. Самые первые напоролись на выставленные копья. Удар был просто чудовищный, ломались крепкие ясеневые оскопища, устоять в одиночку на ногах было невозможно, но воины, поддержанные сзади вторым-третьим рядом, остались в строю.
А как только конница остановилась, по ней ударили сулицы, лишая всех оставшихся в живых любых надежд. И опять стрелки начали собирать свою смертельную жатву.
Я шёл по поселению, пытаясь понять, какой вред нанесли кочевники. Некоторые дома сгорели, ограда во многих местах была разрушена, и самое страшное - было много убитых. Видимо, вначале степняки надеялись быстро захватить поселение и продать его жителей в рабство, поэтому старались беречь будущий товар и вели стрельбу только по защитникам, находящимся на стенах. А когда поняли, что это не получается, разозлённые ожесточённым сопротивлением, начали навесную стрельбу по самому поселению, поражая всех без разбора.
Возле одного небольшого дома я увидел лежащие рядком трупы мужика, женщины и трёх детей. Рядом с ними на коленях, опустив голову, стояла молодая девушка с непокрытыми волосами. Я почему-то, не знаю почему, подошёл ближе и спросил:
- Твоя семья?
Девушка подняла на меня глаза. Казалось, что в синем небе собираются грозовые тучи, чёрные, клубящиеся и готовые залить любого потоками воды или засыпать стрелами молний.
- Как тебя зовут, красавица?
- Млава.
Я, подчиняясь какому-то непонятному для меня порыву, протянул ей руку:
- Пойдём со мной, Млава, вместе будем мстить за их смерть.
Прикаспийские степи, 550 г.
Под палящим солнцем, под заунывную песню ветра и в сопровождении куда-то спешащих шаров перекати-поля караван медленно приближался к побережью Каспия. Обычный, ничем не выделяющийся караван, несколько десятков верблюдов в сопровождении воинов. Правда, их облик значительно отличался от давно ставшего привычным вида местных жителей.
Это шёл караван русского купца Добронрава, распродавшего в славном городе Самарканде весь свой товар, закупившего редкий и дорогой шёлк для продажи франкам и теперь направляющегося домой. Тяжело торговать в этих местах, жарко, обычаи непонятные, но зато прибыль хорошую удаётся получить. Правда, кроме самой торговли приходилось собирать разные слухи и сплетни о самом городе и событиях, происходящих во всех здешних землях, но это было привычно и не вызывало такого страха, как в первое время.
Однако сейчас купца не столько радовали, сколько пугали разговоры, которые стали вести с ним крупные местные купцы. И причём не один, а будто сговорились, и персы, и ромеи, и кашгарские купцы говорят об одном - все хотят втянуть русских в войну. На все отговорки, что не купеческое это дело, просили только донести их слова до князя, а уж они об оказанной услуге не забудут. Вот и сжималось привычное ко всему сердце купца в преддверии грядущих изменений.
Городище Колот, 550 г., Ждан
- Проходи, дядька Ждан, присаживайся, испей горячего отвара. И что тебя ко мне привело, ты вроде бы отошёл от дел, молодым всё передоверил, - такими словами встретил меня Рус.
- Купец мой вернулся из Самарканда, новости интересные привёз, вот и не усидел я дома, пришёл с тобой поделиться, княже.
- Ты пей отвар-то, твои новости столько ждали, что ещё немного подождут. А ты мне дорог, дядька, так что береги себя, а не бегай с новостями, как молодой.
- Никак осуждаешь меня, княже?
- Да ты что, дядька! Старость твою жалею, сил-то вон совсем не осталось, а всё делами занимаешься.
- Призовут боги, так уж ничем таким и заняться не придётся. А я всю свою жизнь с Колотом и Малом рядом воевал, да и с тобой делил всё, что происходило. Так что не обессудь, княже, не могу оставить тебя одного.
- Вот и хорошо, дядька Ждан, что помирать не торопишься. Почему и говорю, попей отвар, сил набери, а потом и поговорим о новостях купеческих.
- Да всё со мной хорошо, княже. Слушай лучше новости, что привёз мне купец верный Добронрав из Самарканда. Пришли там к нему купцы, почему именно к Добронраву, сказать не могу, но купцы пришли персидские, ромейские и кашгарские. Люди всё непростые, именитые, большими деньгами крутят. И все хотят с нами торговать, причём им надо много товаров, и цены другие, отличные от установившихся.
- Ну это и понятно, какой купец не хочет торговать с размахом.
