Василий Звягинцев - Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Дуггуры в этом смысле оказались еще более последовательно-консервативными. Им человеческие наука и техника были интересны не больше, чем обитателям муравейника соседняя железнодорожная станция. Вот биологические объекты – высших обезьян и пребывающих в первобытном состоянии туземцев – они к себе забирали, в качестве генетического материала.
Шульгину стала понятна суета дуггуров на базе Таорэры. Именно генетический материал, первосортный, неизвестным и, наверное, неведомым для них способом модифицированный, был целью десанта. Правильно он с ребятами поступил, ликвидировав эту банду. Но это ведь случилось на много лет позже нынешнего момента?!
– Ну, а за каким хреном мы вам понадобились? – Шульгин был уверен, что грубые слова понятнее допрашиваемому, чем деликатные. Для того и придуманы. – Мы как раз из технократов. Умственно и генетически от англичан и прочих колонизаторов не отличаемся. Вас мы не трогали. Пришли, с дагонами пообщались в научных целях и уехали бы восвояси… А теперь? Амбец вашей лавочке! Слишком грубо вы подставились! Теперь, если не сдадитесь, перебьем к такой-то матери. Мы – умеем.
Из ответа дуггура следовало, что расшифрованными они себя сочли с момента появления людей в дагонском предполье. Если пришельцы сумели разыскать это уединенное место, проявили способность к мыслеречи и невосприимчивость к смертельным для всего живому излучениям, а вдобавок прямо спросили о генетической и исторической связи дагонов и дуггуров – как это понимать, как не начало агрессии?
– При чем здесь агрессия? Мы думали – сумеем встретиться, наладить контакт, поговорить о взаимной пользе контакта интересных цивилизаций.
Дуггуры к такому способу взаимоотношений были не готовы. Зато, непонятным образом за несколько часов сориентировались, изучили русский язык и спланировали достаточно сложную операцию по захвату Ларисы.
– Она-то вам зачем понадобилась? Брали бы меня или моего товарища. И противник опаснее, и собеседник квалифицированнее. – Шульгин, посмеиваясь, опять закурил, пуская дым в лицо подследственному. Удолин пребывал в полутрансе, сканируя окружающие мыслесферы.
– Саша, – вдруг сказал профессор по-немецки, в расчете, что дуггур не поймет, а если и уловит смысл, то не сразу. – Сдается мне, он не зря так разболтался. Похоже, время тянет. На помощь очень надеется…
– Пусть тянет. Знакомая манера. Одни болтают, просто чтобы смерть немного оттянуть, другие – в надежде на благоприятный поворот… Очень полезное свойство – для нас. Ты-то как – прикроешь, если вправду начнется? Или прямо сейчас сматываемся?
– Поговори еще с ним, поговори, я начеку. Но ты тоже соберись…
– Тут – будь спок, – Сашка снова перешел на русский, – пока ты сможешь защиту держать, я этих за две секунды всех перещелкаю, и базу взорву к едреной матери. Да прямо сейчас и начну… Ты меня понял? – обратился он к дуггуру. – Если вздумаете сбежать или земляки твои начнут зал штурмовать, я первым делом кончаю вас… – Сашка многозначительно крутнул пистолет спусковой скобой вокруг пальца, как он любил в моменты веселого азарта. – И вот это. – Он достал две гранаты, подкинул на ладони. – Какой из ваших аппаратов наиболее ценен? Туда и положу.
Он безразлично посмотрел на остатки конструкции с дисками, под которыми держали Ларису, на колонку, которой этой штукой вроде бы управляли.
– Может – сюда? Кстати, ты не ответил на вопрос, а я такого не люблю. Могу опять сделать больно. Зачем вы утащили Ларису?
С этими словами он обошел установку, сделал вид, что пристраивает гранаты к ее основанию, ловко спрятав их обратно в карманы. И потянул за собой бечевку, будто подрывной шнур.
– Вот дерну – и нету! Так зачем?
– Мы никого не похищали. Она пошла добровольно. Мы просто позвали. Ее мысли показались самыми интересными. Она услышала и пошла. Другие люди не услышали…
Шульгин подумал, что это может быть правдой. Их с Новиковым снаружи не было. Остальные действительно могли не услышать. А Лариса, оказывается, имела задатки к ментальной связи. Сначала уловила призыв этих, потом опомнилась, сумела позвать на помощь…
– Добровольно пошла и добровольно сидела вот здесь? – Он ткнул пальцем в подиум. – Что вы с ней делали?
– Учили ее нашему языку и старались лучше понять ваши намерения.
– Ну и как? Много поняли?
– Мало, – честно признался дуггур. – Она не хотела думать, как ее просили.
– Просили? – Сашка замахнулся рукой с пистолетом, но в последний момент сдержал удар, которым мог бы раздробить пленнику челюсть. – О чем просили?
– Рассказать, как вы сумели уничтожить нашу экспедицию на другую планету, наших боевых слуг в далеких отсюда городах, не сейчас, в другом времени…
– Мы? – удивился Шульгин. «Однако хреново, – мысленно присвистнул он. – Вот вам и укромный девятнадцатый век. Мы только-только сюда добрались, а нас уже ждут, чтобы предъяву за будущие разборки сделать».
– Ты и другие люди, умеющие думать, как ты. Нам сообщили – люди, убивающие «отделившихся», уничтожающие «перевозящие организмы» («медуз», догадался Шульгин), против которых бессильны «помощники», пришли к нам, чтобы захватить и уничтожить. Нас, станцию, дагонов тоже. Эти, «владеющие речью», могучи и беспощадны. Нужно узнать, в чем их сила, овладеть ею раньше, чем они через пещеры вторгнутся в наши пределы… Говорить с женщиной и держать ее у нас, пока вы все не придете по ее следу… Вы и пришли.
Слова, несмотря на недостаточность словарного запаса дуггура и его эмоциональную тупость, прозвучали очень неприятно. Зловеще-торжествующе, что ли?
«Кажется, пора сворачивать лавочку, – подумал Сашка. – Залезаем в дебри, не мне в них разбираться. И времени все меньше. Если у них прямая связь с теми…» Что с допросом они заигрались и вот-вот их с Удолиным могут прищучить, его интуиция прямо-таки кричала. Как сигналы боевой, пожарной и водяной тревоги на ведущем бой крейсере.
– Васильич, что-то не то! – выкрикнул он. – Смотри! Держи…
И все же они опоздали. Несмотря на уверенность Удолина, его защиту пробили, разорвали, будто бумажные двери японского дома. По обе стороны зала каменные стены раздвинулись, открывая широкие, как в вагонном депо, ворота. В них хлынуло не меньше двух десятков существ. Не монстров, по счастью, с теми справиться не было бы никакой надежды. К Шульгину мчались непонятные, промежуточные экземпляры. Похожие и на дагонов, и на «элоев», и слегка на обыкновенных шимпанзе. Низкорослые, темнокожие, длиннорукие, взамен легких хитонов туго обмотанные грязно-желтыми тряпками от шеи до колен. И – без оружия. Ни митральез, ни даже ножей.
«Бойцы, мать вашу! Живьем брать собрались, паскуды!» – краем сознания пролетела мысль. Чем-то эти «боевые особи» напомнили ему японских солдат из кинохроник по войну на Тихом океане.
– Лови! – рявкнул он Удолину, отшвыривая к нему дуггура. – Проход давай, проход, долго не продержусь!
Профессор, хотя и заявлял, что драться с детства не умеет, очень грамотно ударил пленника костистым кулаком в солнечной сплетение и поволок обмякшее тело в ту сторону, откуда они с Шульгиным пришли..
Секунда из отпущенного Сашке времени кончилась. Вторую он потратил на то, чтобы отпрыгнуть за подиум – какая-никакая, а защита – и вскинуть пистолет.
Если те, что появились в зале – весь боевой контингент неприятеля, так это ерунда. Но он не верил, что – весь! Скорее это мелочь, пехота, ударные силы подтянутся чуть позже. Как там написано в учебнике генерала Колюбакина? «Общий резерв предназначается для нанесения решающего удара». Но ведь и мы сюда не прогуляться вышли! Вы нас боитесь, панически боитесь, при всех своих запредельных способностях! Вот и сидели бы дома, радуясь бессмысленной, на наш вкус, жизни. Муравейник? Муравейники горят! Человек – он все может: спичку бросить, бензинчику плеснуть. Мы вас не трогали. Сами начали – не обессудьте!
Что-то он кричал вслух, что-то мысленно и с десяти шагов, как на самой смертельной из дуэлей, начал стрелять.
Нет, ну какие идиоты! Они что, не помнят поражающего действия человеческого огнестрельного оружия? Было время, в далекой молодости, Сашка демонстрировал офицерам на Хабаровском стрельбище возможности простого «ПМ». За три секунды разряжал обойму по поворотным мишеням, и все в голову.
Первый ряд атакующих он уложил наповал. Рукой нужно двигать по горизонту очень быстро – и порядок! Отскочил, отбросил ударом ноги опасно вырвавшегося вперед мини-монстра, в лице и глазах которого отсутствовал даже легкий признак разума, воткнул в рукоятку второй магазин.
«Третий – не успею», – это он чувствовал. Гранаты кидать – не в этом положении: себе дороже выйдет. Зато у левого колена отличный штык-нож. Чуть короче римского гладиуса, но острый, как золингеновская «опасная бритва».
