Кирилл Еськов - Америkа (reload game)
– Та-аак…
– Ну, а поскольку от твоего агента-бомбиста ждать свидетельских показаний, надо полагать, не приходится – уноси-ка ты, брат, ноги из города; на что тебе, похоже, и намекают прозрачно. В женское платье переодеваться не обязательно. С формулировкой обвинения Пелипейке до завтра не управиться – мы позаботимся.
– Не могу, Фридрих: служба.
– Тогда уходи на нелегал. Мы зажмуримся… на некоторое время.
– Не могу: мне по моей должности следует быть на самом виду.
– Грохнут, отморозки ведь…
– Всё в руце Господней, – деловито перекрестился Зырянов. – Будем драться.
– Ну, удачи вам. Только деритесь поаккуратнее… в смысле закона.
– Само собой. Еще чем-нибудь порадуешь – не меня лично, а Службу?
– Порадую, а то как же… Наш разведотдел сообщает, что эскадра контр-адмирала Гудвина разделилась: на блокаде Нового Орлеана осталась одна мелочевка, а все три многопушечных паровых фрегата отошли от побережья. Куда-то…
– Ага… Только их, скорее всего, уже не три, а пять: еще два многопушечных фрегата под «матрасом со звездами»[57] вошли в Мексиканский залив, обогнув Флориду.
– Спасибо! Поскольку весь жалкий военный флот дикси давно утоплен, задач для кораблей этого класса у берегов Юга, вроде бы, вообще не просматривается…
– Вот именно. А что – конфедераты?
– В Ориндже, на пограничной станции «Дороги жизни», спешно оборудуют пушками поезд из четырех платформ. Вашими, между прочим, пушками – штольцевыми скорострелками!
– Холера… А о приготовлениях друг дружки им известно?
– Не похоже. Просто мысли обоих катятся по одним и тем же рельсам.
– М-да… А ваши не собираются ли – так, порядку для – привести наконец армию в боевую готовность и выйти из режима демилитаризации Нового Гамбурга?
– В правительстве сочли, что поздно: в нынешнем раскладе такая ремилитаризация-де как раз и станет отличным сasus belli… А что говорят ваши?
– То же, что и всегда: «Калифорния готова драться за Техас, как за себя – но если Техас не готов драться за себя сам…»
– Да Техас-то готов, – проворчал контрразведчик, – а вот техасское правительство с техасским президентом-миротворцем – не факт, не факт… Впрочем… – и тут он вновь помедитировал на огонек своей сигары, – впрочем, если обстоятельства вдруг сложатся так, что отступать им будет некуда – исконное техасское мужество наверняка к ним вернется.
В наступившем молчании принялись гулко отбивать «шесть склянок» часы на каминной полке. «Прям как в историческом романе, – с раздражением подумал Виктор. – А ведь он никак не мог знать о полученном уже мною приказе… Ну, стало быть – так тому и быть!»
– Могу ли я передать это в Петроград как мнение вашего Департамента – а не обер-лейтенанта Штрайхера?
– Да. И Департамента, и Генштаба. Честь имею!
…Разложив перед Швейцером с Шубравым весь возникший невеселый пасьянс, Виктор отчетливо понял, по выражению лиц старших товарищей, что эту игру ему точно придется брать на себя:
– Итак, компаньерос, мы имеем приказ Центра – с впервые, насколько мне известно, используемым грифом «зеро»: любой ценой обеспечить прибытие в Новый Гамбург некоего большегрузного железнодорожного эшелона, вышедшего вчера из Эль-Пасо. Шифровка уточняет, что «любой ценой» означает именно – любой: «Ликвидируйте кого угодно, погибайте хоть всей резидентурой до последнего человека (первое предпочтительней), но груз доставьте»; конец цитаты. Режим демилитаризации на нас не распространяется, а техасцы препятствовать транзиту не станут – хотя и помощи, в случае нападения, не окажут.
Теперь – про меня, любимого… Уходить в бега или в подполье я счел для себя невозможным: на мне замыкается слишком много связей, в том числе – связь со Штрайхером, а тут, при обострении, потребуются консультации в непрерывном режиме. Думаю, цель той провокации – как раз убрать меня из города, неважно, каким способом. И единственный для нас вариант контригры – ошельмовать обвинение мэтра Аристида встречным иском.
Моя линия защиты будет такова. Да, я действительно заказал мэтру, известному своими связями в криминальном мире, зомби в рабочем состоянии, для научных экспериментов; какового зомби он для меня успешно раздобыл (это его дело, откуда) и предъявил на встрече в порту. Однако взамен уговоренных двух тысяч клугеров он ни с того ни с сего затребовал с меня пять; я, естественно, отказался платить – деньги-то не мои, а казенные. Тогда один из телохранителей мэтра (какие-то странные нигритяне, Ваша Честь, все в черных очках и соломенных шляпах, и, похоже, крепко под веществами!..) с криком: «Так не доставайся ж ты никому!» швырнул под ноги зомби какой-то сверток. Последовал мощнейший взрыв, меня контузило, и как я выбирался из порта – сам не помню… Я бы, может, и оставил эту дурацкую историю без последствий, Ваша Честь (тем дуракам и самим, видать, досталось крепко), но, раз они на меня же еще и так в наглую переводят стрелки – заполучите-ка, ребята, встречный иск, за мою контузию! А вот – не надо, будучи обдолбанными в хлам, шутковать со взрывчаткой: техника безопасности сие решительно возбраняет!
А теперь, Карл Иванович, я попрошу вас выступить в профессиональном качестве: облечь эту историю в строгие юридические формулы и подать заявление в полицию, от моего имени – покуда сам я пребываю на одре болезни, кхе-кхе. Прямо сейчас, сегодняшним числом. Ну и насчет той экспертизы на вещества – озаботьтесь.
– Да подать-то несложно… – почесал в затылке глава «Швейцера и партнеров». – Но тут ведь не ситуация «его слово против моего слова», компаньеро резидент! Шестеро свидетелей, этих самых... служителей культа вуду – как мы ошельмуем все их показания, даже если они и впрямь «писаны под копирку»?
– Очень просто, – отрезал Зырянов. – Те шестеро должны умереть сегодня же ночью, все до единого. Причем умереть единообразно: от несчастного случая при неосторожном обращении со взрывчатыми веществами. Голову наотруб – у них в том «храме» есть и химлаборатория, не может не быть…
Повисло ошеломленное молчание: похоже, оперативники-ветераны никак не ждали от петроградского назначенца такой прыти, и теперь взирали на него… ну, не то, чтобы со страхом (таких волкодавов поди-ка напугай), но с опаской… Что, собственно, и требовалось по ситуации.
– Компаньеро резидент, – осторожно подал голос Шубравый, – в храме ведь могут случиться и посторонние… Вы только не подумайте чего плохого: я не про мораль-этику и прочую лирику. Просто в Техасе не любят, когда кто-то со стороны убивает их сограждан – будь те хоть сатанистами, хоть черными расистами, хоть кем... На тонтон-макутов Штрайхер, может, еще и зажмурится, но вот на «сollateral damage»…
– О да, разумеется, Пилип Мартинович! «Collateral damage» следует, по возможности, минимизировать, – степенно покивал Виктор и повторил с нажимом: – По возможности – именно так. Если вы еще не поняли, компаньерос – мы уже воюем!
«И раз уж на мне так и так висит теперь экипаж “Салема”, который был вообще ни сном, ни духом…» Додумывать эту мысль ужасно не хотелось – хотя и следовало.
– Компаньеро резидент, – это уже аккуратист Швейцер, – а вы прикинули, каких ресурсов от нас потребует открытая война с «Макандалем»? О способностях этих ребят рассказывают легенды, которые мне не очень-то хотелось бы проверять на своей шкуре…
– Война-то, Карл Иванович, уже объявлена! А если мы после такого наезда утремся – вот тут нам точно конец: дожмут. Раз сил у нас меньше чем у них – значит, мы должны показать себя еще бОльшими отморозками, чем они сами. А что до их легендарных способностей… У нас тут тоже нынче есть… весьма одаренные персоны; с восточными техниками, ага. Ну вот и поглядим – чье кунг-фу круче!
…А уже прощаясь в дверях – отбывали, так сказать, в окопы на передовую – Виктор окликнул Шубравого:
– Да, Пилип Мартинович, чуть было не запамятовал, среди прочей текучки! Тут в городе должна объявиться экспедиция из Метрополии – от Русского географического общества. Им потом отсюда на Запад – топографическая съемка и демаркация границы в Большом Бассейне; Петроград выдал им подорожную категории «А» – люди, стало быть, нужные. При случае – проследите, чтоб с ними тут чего-нибудь не приключилось. А то ведь в городе, того гляди, начнется черт знает что…
Распахнутые окна комнаты выходили на море, и в эту самую минуту предвечерний бриз донес со стороны незамутненного облачностью горизонта отдаленный гром – который опытное ухо не перепутает ни с чем.
– Накаркалы, компаньєро резыдентe! Схоже – почалося!
45
– Спасибо, голубчик, уважили! – растроганно всплеснул пергаментными ладошками российский консул в Новом Гамбурге надворный советник Аркадий Борисович Малицкий, принимая из рук Ветлугина подарок – полотняную упаковку солдатских ржаных сухарей с проштампованным орлом военного ведомства. – Страна тут изобильная, слова дурного не скажу, а вот хлебца-черняшки и сами не растят, и не завозят… Да и приношений никто старику не делает – боюсь вот, совсем чиновничий навык тут растеряю! Дикие нравы-с… Вам как – чайку, лимонаду? или, может, рому? водку, по здешнему климату, не советую…
