Марат Ахметов - Сталин. Разгадка Сфинкса
Между тем, предгрозовые тучи в европейской политической атмосфере все более заметно наливаются свинцом. Душными августовскими днями и ночами 1939 года в Кремле решалась судьба мира на планете Земля. Политические и военные переговоры СССР с Англией и Францией практически окончательно зашли в тупик. Поляки продолжают упорствовать в нежелании приема военной помощи от русских.
С другой стороны Гитлер направляет лично Сталину в воскресенье 20 августа телеграмму, которая явилась плодом прямо-таки лихорадочных поисков Берлина последних возможностей изоляции Польши. До претворения плана «Вайс», намеченного нападения на поляков, остается всего несколько дней. Одновременно Гитлер не исключает категорически способности сговориться с Чемберленом, если Москва проявит несговорчивость.
В понедельник, исчерпав все последние возможности договориться с французами, англичанами и поляками, Сталин делает поворот русского внешнеполитического курса на 180 градусов. В связи с беспрецедентной предупредительностью текста личного послания Гитлера, он, наконец, решается действовать без промедления и приказывает прервать переговоры с Англией и Францией на неопределенный срок.
Сталин отвечает Гитлеру посланием, при этом выражается довольно солидно и лаконично. «Надеюсь, что германо-советское соглашение о ненападении, — написал советский лидер, — создаст поворот к серьезному улучшению политических отношений между нашими странами… Советское правительство поручило мне сообщить Вам, что оно согласно на приезд в Москву г. Риббентропа 23 августа. И. Сталин».
В 7 часов утра 23 августа за считанные часы до момента вторжения в Польшу два немецких самолета типа «Кондор» направились из Кенигсберга на Москву. На пути своего следования, исключительно по недоразумению, они были обстреляны советскими зенитчиками, однако ничто не могло поколебать их курс. Прием, оказанный русскими, довольно представительной делегации Германии во главе с фон Риббентропом, был предельно официальным и сдержанным. Над летным полем малопрезентабельного аэродрома развевались пошитые вкривь и вкось флаги со свастикой. В распоряжении делегации в количестве 37 человек с советской стороны не было предоставлено никакого помещения, и посол Германии фон Шуленбург с большим трудом разместил ее в здании бывшего австрийского посольства. Неподалеку находился великолепный отель, который был в полном распоряжении западных военных миссий во время их пребывания в Москве. Дипломатическим протоколом не предусматривалась и организация питания делегации. Для решения этой задачи фон Шуленбург срочно заказал продукты в Стокгольме и самолетом доставил их в Москву. Молниеносный характер этого визита с целью ослепления Сталина заманчивым блеском немецких предложений были существенным элементом примененной Гитлером тактики. В течение одних суток судьба мира была решена.
Ранним утром 24 августа 1939 года в Кремле советский нарком иностранных дел Молотов и германский рейхсминистр фон Риббентроп, выполнявшие волеизъявления своих шефов, подписали пакт о ненападении и секретный протокол к нему.
Так как Риббентроп оказался единственным крупным нацистским деятелем, встречавшимся с советским лидером, любопытно его впечатление о нем. Сталин с первого же момента встречи произвел на германского министра иностранных дел сильное впечатление, как «человек необычайного масштаба. Его трезвая, почти сухая, но столь четкая манера выражаться и твердый, но при этом и великодушный стиль ведения переговоров показывали, что свою фамилию он носит по праву». Ход переговоров Риббентропа и бесед со Сталиным дал ему «ясное представление о силе и власти этого человека, одно мановение руки которого становилось приказом для самой отдаленной деревни, затерянной где-нибудь в необъятных просторах России, человека, который сумел сплотить двухсотмиллионное население своей империи сильнее, чем какой-нибудь царь прежде».
Общепризнанно, что пакт вкупе с прилагаемыми документами оказали огромное влияние на дальнейшее развитие событий во всем мире. Пакт ограничивал возможность для маневра Сталину и, соответственно, развязывал руки Гитлеру в его агрессии против Польши. После шестидесяти пяти лет со дня заключения пакта не суть важно по чьей инициативе был заключен подобный альянс. Главными факторами следует признать мотивацию основных участников, а также действия других заинтересованных фигурантов.
В своем фундаментальном исследовании о возникновении немецко-советского договора немецкий историк Ингеборг Фляйшхауэр скрупулезно и методично исследует все вехи этого важнейшего события. В частности она отмечает, что Гитлер готов был сам лично лететь в Москву, чтобы добиться вожделенного временного альянса с СССР. По мнению Фляйшхауэр, Гитлер совершал ошибку, измеряя Сталина своим «собственным аршином». «Он соблазнял его новыми территориями и подвижками границ, тогда как Сталин жаждал экономического развития собственной страны и стабильности существующих границ».
Генсек добивался политической безопасности Советского Союза, в то время как германский фюрер намеренно шел на рискованное и незаконное предприятие и предлагал присоединиться к нему. В завершение же госпожа Фляйшхауэр уверяет, что не считает себя вполне компетентной для изучения вопроса «проникновения в тайну мысли и воли Сталина».
Но существует ли по сей день сия тайна? В делах межгосударственных весьма часто политическая выгода, равно как и экономическая, превалирует над соображениями нравственными. Это звучит цинично, но, говорят же, цинизм есть суть, неприкрытая ничем истина. В свое время русский царь Николай II Романов, повинуясь якобы зову чести, двинул совершенно неподготовленную армию в наступление. Тем самым он загубил массу своих подданных, державу и самого себя.
Сталин пошел на договоренности с Гитлером, лишь скрепя сердце. Разумеется, советский лидер благодаря своей исключительной памяти, помнил о предельно невыгодном для молодой страны Советов договоре, заключенном в 1918 Лениным в Брест-Литовске также с немцами. В данном случае его преемник явно следовал ленинскому примеру.
Практически же у Сталина отсутствовали возможности для принятия другого решения. Перед ним реально маячила угроза войны на два фронта. На Дальнем Востоке, в неофициальной войне с японцами, генеральное сражение у реки Халхин-Гол только должно было начаться. И результат его для Красной Армии, естественно, был далек от ясности.
Переговоры, ведшиеся в Москве с 12 по 21 августа с Англией и Францией, оказались совершенно безрезультатными. Ни англичане, ни французы никак не могли, собственно, очевидно, они не слишком и старались, уговорить поляков допустить советские войска им же на помощь. Следовательно, договорившись с Гитлером, Сталин одновременно нейтрализовал Японию — союзницу Германии и отчасти снимал угрозу войны на Дальнем Востоке.
Если же Сталин отклонял руку, протянутую Гитлером, то его страна подвергалась риску уже в том же году быть вовлеченной в войну с Германией. Франция и Англия явно никакой действенной помощи не оказали бы СССР. На востоке японцы как союзники немцев обязаны были объявить войну русским.
Известие же о заключении пакта о ненападении между СССР и Германией вкупе с поражением Квантунской армии привело в шоковое состояние правящую элиту Японии. Уже спустя несколько дней японское правительство во главе с К. Хиранума было вынуждено подать в отставку. А его правопреемники очень скоро публично объявили о своем невмешательстве в дела европейские.
Существует мнение, что Гитлер якобы обманул Сталина, подкупив территориально. Тезис, более чем сомнительный. Советский руководитель, решительно отбросив идеологические догматы, в первую очередь делал ставку на национальные, то есть государственные интересы России. Помимо всех прочих соображений Сталину предоставлялся шанс рассчитаться с поляками за национальное унижение почти двадцатилетней давности. Вероятнее всего, в глубине души он понимал, что рано или поздно с Гитлером придется столкнуться. Второй вариант в данном случае устраивал больше кремлевского горца.
Он глубоко сомневался в спонтанно возникшем миролюбии нацистского фюрера. Отнюдь не случайно, Сталин при прощании с Риббентропом заявил о своем предельно серьезном отношении к договоренностям. И что он, Сталин, может под честное слово заверить, что Советский Союз не обманет партнера. Гость не ответил хозяину сопоставимым заверением, что не могло не остаться незамеченным.
Гнетущее состояние раздвоенности, в котором находилось кремлевское руководство со всей ясностью проявилось во время проводов западных военных миссий. При прощании провожавший своих коллег Ворошилов на мгновение поддался чувствам и пожаловался, что поляки создали ситуацию, при которой русским следовало стоя на коленях просить у них соизволения просить предложить им же помощь против общего врага.
