Сергей Чекоданов - Летний шторм
Скорее всего, захват советской "Гюрзы" позволил немецким сторонникам крупнокалиберной снайперской винтовки нейтрализовать своих врагов, которые всегда существуют у любого нового оружия. Чаще всего, как интересы представителей оружейных заводов. Иногда, как следствие обычной глупости военных чиновников, уверенных в том, что незачем придумывать что-то новое, когда старого оружия запасено на несколько предстоящих войн.
Эти два месяца ушли у Вермахта на подготовку расчётов своих СВБК.
Конечно, это мало. И позволяет подготовить только тех, у кого прирождённый талант к этому делу. Как у старшины Чеканова и его второго номера младшего сержанта Панкратова.
И то им пришлось почти девять месяцев достигать своего уровня мастерства. Полгода учебы в снайперской школе и три с половиной месяца войны.
Вряд ли у немцев есть специалисты такого класса!
Но это не значило, что нужно сбрасывать противника со счетов и презрительно вышагивать по брустверу.
Хочешь выжить - считай врага таким же умным и способным, как ты сам!
С запасного окопа немецкие рубежи обороны выглядели иначе. Павел сделал себе зарубку о том, что давно не пытался оценивать намерения противника с запасных и ложных позиций.
Расслабились за это время! Почувствовали себя умнее своего врага. Тем важнее наука. Нужно внести это в доклад, выделив необходимость провести переоценку возможностей Вермахта.
Тем более, что противник это уже сделал. К концу третьего месяца войны в директивах ОКВ появился категорический запрет обзывать солдат Красной армии "недочеловеками".
Нужно сказать, что никому из состава боевых частей Восточного фронта подобная глупость не могла придти в голову и спустя две недели полноценных боёв. Но не все из них могли уяснить это полностью, по той простой причине, что большинство, из прибывающих на русский фронт, дивизий и корпусов очень скоро оказывались разгромленными или взятыми в плен.
"Восточная мясорубка" работала в полную силу!
Всё чаще немецкие матери теряли сон от того, что их дети оказываются на проклятом Восточном фронте. Всё чаще впадали в отчаяние от продолжительного молчания попавших в сложную ситуацию или окружение солдат Вермахта. Всё чаще сходили с ума от сообщения, что данная часть из окружения не вышла, и судьба солдат данного соединения Германской армии неизвестна.
Все чаще комментаторы Московского радио не отказывали себе в удовольствии сообщить населению Германии об очередном разгроме немецкой дивизии, оказавшейся на пути движения победоносных советских армий. Что подтверждалось странным молчанием Берлина. А также отсутствием писем от солдат данных дивизий. Правда, спустя некоторое время представители Международного Красного Креста пытались доставить в Рейх какие-то сообщения, но фюрер велел объявить всё, доставленное "агентами мирового сионизма", вражеской пропагандой и немедленно уничтожать ещё на границах Рейха.
Что и было сделано!
Судьба оказавшихся на Востоке корпусов и дивизий всё больше окутывалась дымкой тумана. Чиновники штабных ведомств Вермахта с каждой минутой усиливали завесу секретности, доведя её, в конце концов, до полного абсурда. Когда вернувшийся из госпиталя солдат, вместо того чтобы возвратиться в родной батальон, должен был долго объяснять полевой жандармерии - откуда он знает о существовании родного полка и батальона. И откуда ему известно имя и звание командира дивизии? А тем более, почему они не соответствуют нынешнему положению дел? Ибо, пока он залечивал раны, командование его роты сменилось три раза, командира батальона давно убили. А командира полка отправили на повышение, вместо командира дивизии, которого расстреляли за трусость.
Всё это поведал тот же самый пленный обер-лейтенант, решивший, что пришло время рассказать всё, что наболело на душе. Не опасаясь последствий! Вот и рассказывал, удивляя капитана Синельникова, знающего немецкий язык с далёких боёв в Испании. Удивлял и сержантов Осназовского взвода, обнаруживших, что злой и самовлюблённый враг трёхмесячной давности, заменяется испуганным и не сильно уверенным в себе противником.
Впрочем, не все такие! Хватает злых и упорных, которые готовы отдать собственные жизни ради убеждения своего врага. Отстреливаются до последнего снаряда и патрона, горят в танках, но идут на позиции противотанковых пушек, идут на дно в железных коробках кораблей, не выкидывая флага капитуляции.
Люди, они разные!
И ведут себя по-разному!
Показался Левашов, быстро уяснил задачу подчинённых ему бойцов, начал раздавать приказания, отправляя своё отделение вглубь обороны противника. Ему предстояло захватить оружие немецкого снайпера, если того удастся подстрелить. Или штурмовать его позицию, если Чеканов промахнётся. Во что верилось слабо - старшина никогда не промахивался!
Ковалёв был более молчалив, определился с позицией своего пулемёта, кивнул головой и скользнул в сторону своим громадным телом.
Протекли отведённые на подготовку операции десять минут. Застучал в стороне MG Ковалёва, взметая землю вокруг предполагаемой позиции немецкого снайпера. Вскинулся Панкратов, пытаясь зафиксировать вспышку винтовки противника. Павел выглядывал в прицел окрестности возможной цели.
Немец молчал.
Ковалёв прошёлся очередью вдоль всей гряды небольших возвышенностей, объясняя немецкому снайперу, что реагировать всё равно придётся. Рисковал, конечно. Причём, рисковал неразумно. Нужно было поменять позицию. Хотя, снайпер мог всё понять - и промолчать! Ковалёв вернулся к подсказанной старшиной позиции немца, старательно добивая по ней пулемётную ленту.
Павел усмехнулся. Молодец Иван. Под таким градом пуль никто голову поднять не сумеет. А потом Ковалёв уйдёт, если захочёт! Хотелось верить, что жить ему ещё не надоело.
Лента закончилась! И нервы у немецкого снайпера сдали!
Вспыхнуло именно в том месте, где Пашка и предполагал.
- Восемьсот семьдесят метров. - Крикнул сбоку Панкратов.
Павел подкрутил прицел и нажал на курок. Вогнал ещё один патрон, досылая вперёд ручку затвора, выдохнул и произвёл очередной выстрел.
- Стоп! - Подал голос Андрей. - Наши на штурм пошли!
Старшина и сам видел, как вблизи позиции немецкого снайпера замелькали силуэты его бойцов. Заполошно затрещали автоматы, захлопали разрывы гранат, но советские осназовцы уже отходили от места диверсии.
Кажется, получилось!
Старшина сдёрнул винтовку с бруствера, подался назад. Больше им здесь делать нечего.
Пусть поляки доказывают что-то своё противнику. По крайней мере, бой на левом фланге, где немцы и польские солдаты подобрались друг к дружке ближе всего, так и не затих. Хлопали винтовки, трещали автоматы, взрывались гранаты. Старые враги стремились посчитаться друг с другом.
Но у них есть свои задачи.
В лесном овраге дождались появления старшего сержанта Левашова с его отделением. Не хватало двоих, но зато бойцы притащили то, что с первого раза узнавалось, как снайперская винтовка большого калибра.
- Потери? - Бросил Павел, оглядывая своих сослуживцев.
- Двое раненых, но живых! - Отозвался Левашов. - Поляки должны вынести с поля боя.
- Ходу! - Старшина махнул рукой по направлению основного пути отхода. - Передай поручику, чтобы выходил из боя. - Павел передал приказание польскому порученцу, дождался когда тот удалится, вслушался в звуки затухающего боя и начал успокаиваться.
Немалую часть намеченного они выполнили. И даже больше.
Старшина проводил взглядом немецкую крупнокалиберную винтовку, захваченную бойцами его отряда. Более пристальное знакомство с ней ещё впереди. Но уже сейчас он может сказать, что это копия первой "Гюрзы", конечно, переделанная под немецкий калибр в тринадцать миллиметров. Или в пятнадцать? Нет, всё же более вероятно 1,3 сантиметра по классификации Вермахта.
Отряд выстроился в колонну покидая место боя. Впереди ещё было много дел.
2 сентября 1941 года Северная Польша
Ухнула сова в недальних кустах. Метнулись вниз к реке сапёры, затянутые в чёрные прорезиненные костюмы, стараясь не издавать лишнего шума, скользнули в воду.
Павел невольно поморщился. Пусть он сам и не теплолюбивый южанин, но лезть в холодную сентябрьскую воду - удовольствие то ещё.
Деваться сапёрам некуда. Подобраться к ящикам с взрывчаткой, которую немцы заложили на мостовые опоры, проще всего со стороны реки. Вряд ли в ту сторону будет смотреть столько же настороженных глаз, как вдоль прилегающих берегов. Следовательно и шансов добраться до цели больше. Бойцы, тем временем, уже отдалялись от берега, толкая перед собой крохотные плотики с оружием.
