Роман Злотников - Русские сказки
— Тогда позвольте уже мне задать вам вопрос, ваше величество. — Он помедлил, словно ожидая разрешения, и тут же продолжил: — Вы понимаете, ЧТО вам предстоит?
Коней посмотрел на князя широко раскрытыми глазами и медленно сказал:
— Мне кажется, да.
— И вы уверены, что способны справиться с этим? Суверен не ответил.
— Вы уверены, что сможете не колеблясь подписывать аршинные расстрельные списки, что найдете в себе силы лишить людей, которые сейчас вас боготворят, всякой надежды на возвращение большей части своего достояния? Что недрогнувшей рукой пошлете в тюрьму или даже на каторгу ваших нынешних сторонников, людей, готовых отдать за вас свою жизнь, — многие из них потеряли все в этой бойне и, поддавшись гневу, начнут, возможно, беззаконно мстить всем тем, кто по тем или иным причинам оказался на стороне наших противников?
— Ну, это уж слишком, — пробормотал генерал Тропин.
Князь резко повернулся на голос:
— Именно так, генерал, именно так, если мы не хотим, чтобы через десять лет все повторилось вновь.
Коней поднял бледное лицо и тихим, но твердым голосом произнес:
— Да. Если моя страна потребует от меня этого, я готов все это выдержать.
Князь склонил голову в почтительном поклоне:
— В таком случае, ваше величество, если вам все еще нужна наша помощь, то мы в вашем полном распоряжении.
В тот вечер они проговорили почти до четырех часов утра. Когда уже перед рассветом гости суверена наконец покидали особняк, генерал Боуран задержался у калитки и, повернувшись к Айвену, заметил с легкой усмешкой:
— Знаете, дорогой господин Кройф, при всем моем уважении к князю, я до сих пор довольно скептически воспринимал те поразительные слухи про него, которые ходят среди молодых офицеров, но теперь… — он бросил быстрый взгляд на князя, который говорил что-то напоследок суверену, вышедшему на крыльцо, чтобы проводить гостей, — я не могу не согласиться с утверждением, которые неоднократно слышал из уст барона, что мы должны день и ночь благодарить Святой Круг за то, что князь с нами, а не против нас.
Тут голос профессора отвлек Айвена от воспоминаний.
— Я что-то не пойму, так вы что, не разделяете взглядов князя?
Пантюше сердито куснул себя за бороду. Круифф тряхнул головой, снова включаясь в беседу, и с улыбкой возразил:
— Ну почему же? Просто я считаю, что не стоит демонизировать ваших оппонентов. Кстати, если судить по привычкам и жизненному укладу, господин Утроба, речь которого вас так возмутила, ничуть не меньший западник, чем вы, просто обстоятельства сложились таким образом, что он оказался рупором влиятельных людей, которые очень много потеряют в случае реализации предложений князя.
Пантюше вытаращил глаза:
— То есть вы хотите сказать, что один из членов Государственного совета является чем-то вроде платного зазывалы?
Круифф тихонько рассмеялся. Какие же наивные люди попадают порой в высшие органы государственной власти во времена крутых перемен.
— А разве это не так? И разве вы сами не чувствуете в себе внутреннее родство с подобными людьми?
— Но позвольте…
— Оставьте, профессор, всех, кто здесь сейчас находится, можно назвать рыночными зазывалами, так или иначе. Отличие лишь в том, что настоящие зазывалы заманивают прохожий люд, прельщая горячими пирожками, добротным сукном или свежей стерлядкой, а мы — благочинием или прогрессом, патриархальностью или достижениями цивилизации, и притом всякий имеет в виду и свою прибыль. Кто деньгами, кто чином и уж, как минимум, моральным удовлетворением. Или вы не рассчитываете даже на такую малость?
Лицо профессора приняло несколько озадаченное выражение.
— Ну, если в подобной трактовке… Айвен пожал плечами, как бы предоставляя Пантюше самому додумать мысль до конца.
— Но я все равно не понимаю, как князь может молча сносить подобные выпады? К тому же, насколько я понимаю, сегодня Государственный совет должен принять чрезвычайно важные решения…
— И примет, дорогой профессор, непременно примет. Неужели вы считаете, что в споре может действительно родиться истина? Решения УЖЕ приняты, и Государственный совет за них непременно проголосует. Уж можете мне поверить.
Круифф спокойно откинулся на спинку стула. Еще бы, два дня назад они с князем представили государю свои предложения по реорганизации системы государственного управления, новой земельной политике, возрождению промышленности и финансовой системы и после почти шести часов обсуждения добились его согласия на оформление этих предложений в виде указов суверена. Похоже, у этой страны появился шанс. И Круифф был абсолютно уверен, что князь не допустит, чтобы этот шанс был упущен. Этот мир не имел никакого понятия о политических технологиях. А он уже успел убедиться, что все, за что только ни брался майор, проделывалось им блестяще. И почему он раньше так не любил работать с русскими?
* * *— Все, таперя они наших точно побьють. — Кузяр оторвался от окна полуподвального этажа большого доходного дома, тыльной стороной выходившего к пакгаузам и, соскочив с табуретки, нервно забегал по комнате. — Как есть побьють. Экие дуры.
За окном виднелись огромные восьмиосные платформы с установленными на них чудовищными морскими орудиями, задравшими к небу свои длинные стволы, Они были похожи на хоботы огромных алефантов, которых вахмистр впервые увидел в зверинце, застигнутого войной на окраине маленького кайзерского городка и неизвестно каким ветром занесенном на север этой снежной страны. Он тогда славно повеселился, стреляя из короткого кавалерийского штуцера в уши этих больших, как холм, но флегматично-спокойных зверюг и корчась от смеха при виде того, как они грохались на землю и, громко трубя, медленно умирали. Правда, прежде чем наткнуться на зверинец, вахмистр с несколькими лихими ребятами штурмом взял окраинную гостиницу, так что к слонам он добрался уже навеселе. Но все равно ему нравилось их убивать. И вот сейчас они как будто вернулись, чтобы отомстить.
— Заткнись, пехтура, — цыкнул он на соратника по борьбе.
— А чего ты, чего ты? — обиженно забормотал тот. За время их совместного похода Кузяр успел уже не раз испытать на своей шкуре, насколько его соратник крут характером и скор на расправу.
— Все одно мы тут без толку сидим. Никого из соратников не отыскали, и связи с соратником Птоцким никакой. Токмо по подвалам прячимси. На улицу носа не высунуть — все офицерьем забито. Тикать надо отсюды, и все дела.
— Я сказал — заткнись. — Вахмистр полоснул по нему злым взглядом, и Кузяр испуганно примолк.
В Коев они явились почти неделю назад. Сумрачным утром. В старой столице, когда группа готовилась к отправке, все казалось совсем несложным. По докладам бежавших из Коева соратников, энтузиазм в связи с новым пришествием суверена был так велик, что мысль о необходимости создания чего-то подобного Пятому жандармскому управлению пока никому не пришла в голову. К тому же первую скрипку в окружении суверена играли военные, во все времена относившиеся к жандармам с предубеждением, так что особых сложностей в работе не предвиделось. С подбором кадров для разворачивания сети для сбора информации и реализации актов саботажа также особых проблем не должно было возникнуть. В железнодорожных мастерских, на метизном заводике, да и среди мастеровых-одиночек должно было быть немало сочувствующих. А если бы вдруг нашлись такие, кто потерял классовое чутье и не желает посвящать себя святому делу революции, то для них имелись меры убеждения, хорошо отработанные в подвалах мрачного здания Особого комитета.
Однако в действительности оказалось все совсем не так. В город лазутчики вошли беспрепятственно, спокойно миновав офицерский патруль, вооруженный штуцерами и усиленный пулеметной двуколкой. До вечера они толкались на рынке, перекусили в трактире, дивясь не особо высоким ценам и обилию продуктов, от которого уже почти отвыкли, а потом пошли по нужному адресую Вот тут и начались неприятности. Когда они ввалились к довольно зажиточному мастеровому якобы из сочувствующих — он имел большой дом на окраине города, — передали ему привет от соратника Тарого и сурово потребовали организовать им ночлег, тот, побледнев, осенил себя святым кругом и забормотал молитву. Кузяр лихо заломил шапку и подступил к мастеровому:
— Ты что это, соратник, струсил али как? Неча боятьси. Мы с тобой тяперя этому воскресшему работнему кровопийцу покажем, тошно станет. Скора опять наша власть…
Но мастеровой, не слыша ничего, рухнул на колени и начал взахлеб рассказывать о том, что творится в городе. Слушая его сбивчивую речь, вахмистр, как-то незаметна ставший главарем группы, все больше мрачнел. Во-первых, хотя в Коеве и не было жандармского управления имелась зато чрезвычайно эффективно работающая полиция. Какой-то умник распорядился призвать на службу ВСЕХ проживающих в городе полицейских чинов независимо от возраста, срока выслуги и продолжительности пребывания на пенсии. Так что только количество околоточных надзирателей возросло в три раза. Всем им была поставлена задача осуществлять надзор за каждым вновь прибывшим в город, а населению было обещано вознаграждение за информацию о появлении у соседей неизвестных постояльцев. В чем они и смогли убедиться спустя всего четыре часа после прихода, когда, помывшись с дороги, уселись за самый обычный по местным меркам ужин, показавшийся им просто роскошным. Сало, баранина, лук, щавель, густые зеленые щи с яйцом вареная репа, квас и свежий ржаной хлеб… В старой столице такое могли себе позволить лишь те, кто имел право на усиленный паек не ниже третьей категории. Да и то не каждый день. Кузяр даже пошутил:
