Александр Шуваев - ГНОМ
" - Ви, очевидно считаете, - говорил Верховный Главнокомандующий, обводя собеседников медленным взглядом, - что Сталин является всэвластным правителем Советского Союза? Что слово его - закон, и ему… сойдет с рук любой произвол? С известными аговорками это, может быть, и соответствовало истине до войны. Но с тэх пор, как вам извэстно, многое пэременилось. Среди маршалов, видвинутых войной, нэт ни одного глупого человека, они отлично понимают, что разбираются в военном деле гораздо лучше, чем я. И генералы промышленности ни в коем случае им не уступают. Может быть, они даже более опасны, коварны, организованы и упорны, чем высший генералитет. И у тех, и у других есть миллионы сторонников, преданность которых они заслужили чэстно.
Я обладаю властью только постольку, поскольку делаю то, что хотят они, и только до тех пор, пока у меня это получается. В этом моя власть ничем существенным не отличаюсь от вашей. И если я всерьез встану на их пути, - он мимолетно усмехнулся, показывая собеседникам, что, вроде как, шутит, - вовсе нэ факт, что верх останется за Сталиным. Скорее, это они съедят Сталина, как муху, если он заденет интересы слишком многих. Мэня нэ поймут, если я остановлю Красную Армию сейчас, в двух шагах от Берлина. Мне нэ дадут этого сделать. Господа, правильнее всего было бы… смириться с тем, что Германия будет раздавлена в ближайшие месяцы, как с непреложным фактом. Так же, как и с тем, что армия победителей считает разгром фашистов почти исключительно своей заслугой.
Затягивать войну сейчас, когда нэмецкие войска дезорганизованы, обозначало бы обречь на смерть еще десятки тысяч молодых людей. Как объяснить людям, во имя чего такие жертвы?
Нэ давать генералам воевать так, как они считают нужным, значит мешать им. Значит, товарищ Сталин либо глупец, либо предатель и убивает своих, ни в чем нэ повинных людей бэз всякого смысла и ползы. - Он, оглядев собеседников, медленно покрутил головой. - Я нэ буду в угоду каким-то посторонним, - да каким угодно! - соображениям делать свою работу Верховного Главнокомандующего плохо, это не по-мужски.
Серьезных причин для того, чтобы прекратить боевые действия и начать переговоры о чем-либо, кроме бэзоговорочной капитуляции, просто нэ существует, и ви нэ сможете назвать мне ни одной."
- Блестяще, Уинстон. Ни одной фальшивой ноты! Как это ни смешно, я не мог отделаться от впечатления, что он и впрямь верил в то, что говорил.
- Не пойму, - Черчилль с усилием, как будто у него плохо гнулась шея, поднял на Рузвельта взгляд, - о чем вы говорите? Только что он, по сути, заявил, что не собирается выполнять прежних договоренностей, - а вы восхищаетесь тем, как ловко он это обосновал…
- Я ничего не слышал относительно какого-либо пересмотра договоренностей. Только о том, что не прекратит боевых действий, пока немцы не капитулируют.
- Сейчас не время для формальных разговоров. Продвижению его войск должен быть положен надлежащий предел!
- Могу только процитировать маршала Сталина: с какой стати? И добавлю от себя: каким образом?
- Завтра следует предельно жестко обозначить нашу общую позицию.
- Вы говорите… о чем-то вроде ультиматума?
- А хотя бы и так! Кстати, - вы, не я, первый произнесли это слово.
- Замечательно! И чем вы готовы прямо сейчас, завтра, подкрепить СВОЮ позицию? Чем именно вы напугаете робкого и слабодушного маршала Сталина настолько, чтобы он отказался от победы, оплаченной такой кровью?
- Вы, возможно, не знаете, господин президент, но это не первый случай в наших отношениях с Россией. Были исторические прецеденты. И они тогда прекрасным образом убрали свои лапы от Стамбула и Проливов, натолкнувшись на твердую позицию… цивилизованных стран.
- Вы говорите об угрозе применения вооруженной силы? Хорошо. Я не против, потому что меня самого вовсе не устраивает развитие событий. Только давайте все обсудим трезво, без лишних эмоций. Вы готовы? Тогда начнем. Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, что маршал Сталин сегодня обозначил свою окончательную позицию: повлиять - могу, прямо остановить войска в связи с какими-то вздорными обстоятельствами, непонятными армии и народу - не могу, делать это окольными путями, мешая правильному ведению боевых действий, не хочу и не буду. Это непробиваемая позиция. Вы начнете угрожать, он вам повторит то же самое, только с большим раздражением. Далее. Когда у нас планировалась высадка на континенте? В мае следующего года? Тогда практический вопрос: сколько вам потребуется времени, начиная с этой минуты, чтобы высадить во Франции или Голландии столько войск, чтобы они могли хотя бы обозначить присутствие на континете? То есть не менее восьми-двенадцати дивизий? Не менее месяца, не так ли? Понятно, при соблюдении целого ряда условий: немецких войск не будет, или же они не сопротивляются.
- Я думаю, в свете сложившихся обстоятельств мы найдем взаимопонимание с гуннами.
- В этом я практически не сомневаюсь. Такие люди среди высших чинов наци, несомненно, есть. Не идиоты же они, в конце концов. Остается только отыскать их, наладить контакт с каждым, поддержать заговор, если он есть, или помочь с организацией, если такового нет. Дальше им с нашей помощью остается только устранить Гитлера, - физически или организационно, - победить фанатичных наци из числа СС, консолидировать власть и довести нужные приказы до войск на Западе. Неизбежная неразбериха в верхах, связанная со сменой руководства, окончательно дезорганизует управление тем, что еще осталось от войск на Восточном фронте. Боюсь, русские не проявят надлежащего благородства и не остановят в связи с этим наступления. Скорее наоборот. Не знаю, как вам, а мне кажется, что все еще остается слишком много "если". И опять-таки даже при фантастическом везении на все это потребуется какое-то время. А я боюсь, что его нет. Совсем.
- Что-нибудь, - тон Черчилля был на редкость мрачным, а взгляд - откровенно тяжелым, - еще?
- Да нет, практически все. За исключением пустяка. Наш союзник с явным уважением относится к Королевским ВВС. Прекрасно отдает себе отчет, что у него нет флота, хотя бы отдаленно сопоставимого с флотом Его Величества. Но, боюсь, у маршала Сталина может иметь место… превратное впечатление о боеспособности Королевских сухопутных сил. В силу недостаточной информированности. В этом случае он может воспринять угрозу… не так серьезно, как вы, очевидно, рассчитываете. Видите ли, он превосходно знает, что в Африке британскому контингенту потребовалось полтора года, чтобы научиться удерживать позиции при пятикратном перевесе в силах, а никакими более впечатляющими примерами он не располагает. Если, существует вероятность, что, выслушав вашу угрозу, он проигнорирует ее… лучше вообще не поднимать эту тему.
- В Африке мы имели дело с лучшим тактиком в мире. Странно что мне приходится говорить вам об этом.
- Бесспорно. Очень правильные слова. Но для маршала Сталина их логика может оказаться не столь очевидной. С одной стороны - Роммель попросту никак не проявил своих дарований на Восточном фронте, его не знают, а с другой, - британская армия стяжала ничуть не большие успехи в столкновении с Манштейном, Гудерианом и Готом, которых они знают очень хорошо. Первые двое, кстати, уже в отставке ввиду, мягко говоря, неубедительных успехов на Восточном фронте.
- БРИТАНСКАЯ армия? Не армии союзников? Я правильно вас понял?
- Время, господин премьер-министр. Нас, к сожалению, разделяет Атлантика. Так что на первых порах Британской империи придется взять всю тяжесть нового конфликта на себя. И от успеха ее армии будет зависеть мера участия в этом конфликте армии США. Видите ли, поддержка действий Англии на европейском театре военных действий народом и Конгрессом Сединенных Штатов на самом деле не такое уж очевидное дело. Слишком многие считают, что нам вообще не следует лезть в европейскую кашу со своей армией. Даже Британию у нас не все так уж безоговорочно любят. И если участие в новой войне, смысла которой люди не понимают, потребует больших потерь… моя администрация не удержится у власти, Уинстон. А у нас еще далеко не все решено с Японией. И если мы всерьез поссоримся с русскими, - а у них мирный договор с Японией, который японцы свято соблюдали! - они смогут сделать это решение недопустимо долгим.
- Все равно вы меня не убедили.
- И не стремился, господин премьер-министр. Просто пытался, рассуждая вслух, обозначить объем стоящих перед нами, - вами и мной, - трудностей. Если в моих рассуждениях что-то ошибочно, поправьте меня. Я буду искренне рад, если кто-нибудь меня переубедит.
- Вы считаете, что дядя Джо не блефует и его армия и впрямь настолько боеспособна?
- Мне кажется, - Рузвельт улыбнулся обычной своей обоятельной улыбкой, - было бы правильнее, если бы этот вопрос вы задали вашей разведке, господин премьер-министр. Точно заданный вопрос, знаете ли. Чтобы люди поняли, чего именно вы от них хотите. Я не сомневаюсь в добротности добываемых ими фактов… но, видимо, они по какой-то причине не складываются в полную и объективную картину.
