Василий Головачёв - Запрещенная реальность. Том 2
— Что с ними?!
— Им помогал какой-то профессионал по фамилии Шевченко. Сейчас они забаррикадировались в машинном отделении. Но Рыкову ничего не стоит проникнуть туда. Просто ему это сейчас невыгодно, пленники все равно в его руках.
— Шевченко? - медленно проговорил Василий. - Не Валерий случайно? Он же погиб…
— Не знаю. Что будем делать?
— Где сам Рыков?
— На катере его нет, но может появиться в любой момент. Он где-то поблизости.., и очень рассержен!
— Представляю, - усмехнулся Василий. - Он может пойти на обмен? Мы ему «глушаки», он нам пленников.
Иван Терентьевич покачал головой:
— Он не поверит. И не согласится. Стоит нам подать голос, как в течение часа нас перехватят и убьют.
— Что ж, остается только один путь - взорвать катер!
Парамонов и Ульяна молча смотрели на Василия, и он добавил невозмутимо:
— Ну, после того, естественно, как пленники будут с нами. Другие предложения есть?
— Все-таки ты Аника-воин, - сказала Ульяна со слабой улыбкой. - Даже вакрасану ты умудряешься представить вирасаной.
— Это комплимент или осуждение?
— Ни то, ни другое. Но к идущим во Внутренний Круг этим Путем жизнь предъявляет особые счеты. Потому что это Путь потерь…
Вася не нашелся, что ответить, но не в его характере задумываться о будущем. Он жил в настоящем, рядом находилась любимая женщина, друзья ждали его помощи, и надо было действовать.
УНИЧТОЖИТЬ ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ!
Бабуу-Сэнгэ мог бы пройти на территорию Кремля, используя свой дар органопластики, перевоплощения, превратившись, например, в двойника премьер-министра или начальника охраны, но он миновал все посты как невидимка, применив мощное психоэнергетическое поле как инструмент внушения. Попросту говоря, он заставлял людей его не видеть.
Юрьев ждал координатора возле царь-пушки, организовав вокруг себя зону мысленного обтекания. Настоятель Храма Гаугамы его видел, другие люди - нет.
Они встретились возле горки ядер.
Бабуу-Сэнгэ был одет в традиционный черный шелковый халат с алым поясом, мягкие сапожки и черную шапочку пирамидальной формы. Это означало, что координатор Союза Девяти готов контролировать любую ситуацию лично и намерен добиться поставленной цели любой ценой. Мнения и желания окружающих его не интересовали, он мог подчинить своей воле любого человека.
— Почему вы не в Рязани, милейший? - сказал Бабуу-Сэнгэ, разглядывая царь-пушку сквозь щелочки глаз. - «Удавы» ведь еще там?
— Рыков найдет их и сообщит. «Глушаки» у Посвященных I ступени Парамонова и Митиной, противник это не слишком серьезный, он справится.
— Немедленно отправляйтесь туда! Соболеву удалось обезвредить моего человека, а это уже уровень II ступени Посвящения, если не выше. Через три часа он будет в Москве. Если до его появления в Рязани «удавы» не удастся отобрать у Парамонова, мы можем остаться у разбитого корыта.
Юрьев внимательно посмотрел налицо Бабуу-Сэнгэ, бронзово-твердое, невозмутимое, полное глубокого знания и силы, лицо человека, познавшего истинный смысл жизни и потому презиравшего ее. Координатор Союза Девяти был взволнован! И Юрий Бенедиктович во второй раз в жизни испытал страх.
— Что происходит, координатор? Ситуация под контролем…
— Ситуация давно вышла из-под контроля! Во-первых, вы допустили к операции Рыкова, который не остановится на достигнутом и потребует свой кусок пирога в виде расширения полномочий. Во-вторых, нам начинают мешать эгрегоры Хранителей и Собирателей, которые до этого времени никогда ни во что не вмешивались.
По спине Юрьева пробежала ледяная сыпь.
— Хранители.., против нас?!
— Они всегда были против активной коррекции реальности, то есть против Союза. Сейчас они получают реальный шанс остаться единственной силой, способной оказывать давление на социальные процессы, не вмешиваясь в них.
Юрьев бесцельно потрогал рукой шершавый холодный чугунный шар ядра.
— Разве с помощью кодонов мы не в состоянии справиться с.., проблемами? Одну из копий я испробовал на Хейно, он теперь.., не опасен.
— Для использования кодонов нужны «глушаки», а они до сих пор в руках случайных людей.
— Может быть, встретить Соболева в аэропорту, вдвоем, и нейтрализовать его? У меня еще остались два кодоновых импульса. Да и у вас…
— Я попытаюсь. Соболева надо остановить и уничтожить любой ценой! Но вполне возможно, что придется выходить в ментал и даже выше, в логос или универсум.
— Зачем?
— Для прямого вызова Монарха.
Спину Юрьева снова охватил ледяной озноб.
— Это чревато прямой ликвидацией Союза…
— Может быть, связь не понадобится, но вмешательство Соболева тоже грозит прямой ликвидацией Союза. Летите в Рязань, срочно, ищите «удавы», попытайтесь нейтрализовать Рыкова, он мешает.
— А вы?
— Я подготовлю удар по отечественному эйнсофу. Двумя другими займутся коллеги в других странах. Если ничего не удастся сделать с Соболевым, придется прибегнуть к крайней мере. Пойдемте в ваш кабинет, мне понадобится компьютерная сеть и место для размышлений.
Никем не видимые двое из Девяти Неизвестных направились к административному корпусу президентской резиденции.
НОЧЬ НИНДЗЯ
Несмотря на паранормальные возможности Парамонова и Ульяны, основной ударной силой отряда являлся, несомненно, Василий, и именно ему предстояло выполнить важнейшую часть операции освобождения - вывести Кристину и Стаса из машинного отделения на теплоходе «Максим Горький» и пересадить в лодку, которую должна была подогнать Ульяна.
Но перед тем как начать операцию, они около трех часов ждали, пока на теплоходе все угомонятся и ночь окончательно вступит в свои права. Одновременно Иван Терентьевич учил Василия защищаться от психофизического нападения с помощью «переключения частоты мышления» - то есть перехода в другое состояние сознания с иным темпом нервных процессов. В конце концов Вася понял, что от него требуется, и смог реализовать некий спектр состояний, опирающихся на поле всех возможных многообразий психики. Закончились опыты беспамятством, из которого Васю вывела Ульяна, лучше Парамонова знавшая размерность психологического подпространства Котова, именуемого свободой воли.
— Ничего, все нормально, - сказал ему Иван Терентьевич, когда Василий очнулся, ошеломленный своим неожиданным путешествием по глубинам собственного «я». - Как говорится, многие люди живут и умирают, не приходя в сознание, тебе еще повезло. Зато теперь ты не будешь особенно нуждаться в медитации. Выход за логически структурированное сознание можно организовать просто усилием воли.
— Но это же выход в меоз.., ментальное просветление…
— Не совсем. Для выхода в меоз психику надо готовить специально, для вхождения в континуальное поле сознания, первым этажом которого является астрал, достаточно твоего желания. Но, конечно, тебе еще надо тренироваться и тренироваться.
— Убедился? - подсела к Василию Ульяна.
— В чем?
— Что сознание не хозяин, а слуга? Настоящий хозяин человека - подсознание.
— А что, по-вашему, подсознание? - Василий рывком сел.
— Отличный вопрос, - развеселился Парамонов. - Вообще-то подсознание - это система с бесконечным числом степеней свободы. Но есть и другое толкование, медико-биологическое. Если хотите… - Парамонов замолчал, прислушиваясь к чему-то, и точно так же замерла Ульяна, затем они одновременно посмотрели на Котова.
— Рыков снова покинул теплоход…
— Точно? - подобрался Василий, вгоняя себя в состояние боевого транса. - Так это же хорошо. Надо срочно выступать!
— С одной стороны, хорошо, - задумчиво сказал Парамонов, - с другой, это может означать подготовку ловушки. Рыков знает, что мы попытаемся освободить пленников.
— Но идти все равно надо, - тихо сказала Ульяна.
Василий молча начал облачаться в свою привычную излюбленную форму «демона ночи» - костюм ниндзя, оставляющий открытыми только глаза. Через четверть часа он был готов к походу.
В начале второго ночи они сели в лодку и, бесшумно опуская весла в воду, поплыли вверх по течению Оки, по направлению к стоянке «Максима Горького».
В два часа лодка пристала к островку посреди реки, в двухстах метрах от теплохода, на корме которого горел единственный фонарь да светился ряд иллюминаторов верхней палубы. Парамонов и Вася погрузились в воду и поплыли дальше одни, а Ульяна повернула к берегу. Она должна была подойти к теплоходу по суше и контролировать передвижение всех враждебных групп и лиц, в том числе Рыкова.
Высунув головы из воды, они обогнули теплоход и прислушались. Кроме плеска воли о борта изнутри доносились приглушенные голоса, звуки шагов и музыка, но в машинном отделении было тихо. Парамонов перешел на гиперзрение, хотя давно определил местонахождение всех людей на борту теплохода. Васе сделать это было трудней, но и он перешел в меоз, воспринимая в этом состоянии широкий диапазон волн и полей.
