Александр Конторович - Черная смерть (Главное - вернуться)
Почему я не слышу звуков? Меня контузило? Но почему все мои движения такие медленные? Будто под водой руками машу. В левом пистолете патронов нет, перезарядить я уже не успеваю. Но худо-бедно, а это почти полукилограммовая железяка. В рыло прилетит — мало не будет. Брошенный пистолет засветил немцу куда-то по скуле. Он исчез, и на его месте появился следующий. Но ведь есть еще один пистолет. Где же он? И почему так болит голова?
— Вова! Я так рад тебя слышать! И где ты пропадал все это время?
— Командир, вы не поверите, шо тут было!
— Эту увлекательную историю ты мне расскажешь позже. Я не сомневаюсь в том, что вы действовали геройски, но гораздо больше меня интересует то, что сейчас делают немцы.
— Эти ушлые люди уже устроили тут понтонную переправу!
— Вова, про это я знаю. Надеюсь, ты уже придумал, как им немножко напакостить?
Присев к земле от отдачи, пушки выплюнули полуторапудовые снаряды в насупившееся небо.
— В чем дело, Майер? Почему переправа идет так медленно? Вы слышите, что твориться впереди? Там наши солдаты голыми руками дерутся с этими обезумевшими красными! А наши танки, вместо того, чтобы им помочь, столпились здесь.
— Извините, герр майор! Саперам пришлось дополнительно укрепить мост. Мы уже переправили на тот берег четыре танка.
— Я их видел! Не думаю, что вы не в курсе того, что с ними произошло. Так что не испытывайте мое терпение далее. Даю вам пять минут.
Майор отошел от переправы и щелкнул портсигаром. Подошедший сбоку адъютант протянул ему зажигалку.
— Спасибо, Отто. Вы уже успели осмотреть позиции противника на том берегу?
— Так точно, герр майор! Это те же самые штрафники, что и два дня назад.
— Опять? Можно подумать, у красных кончились солдаты!
— Скорее всего, герр майор, это действительно так. Судя по донесениям из деревни, сопротивление оказывают разрозненные огневые точки. Наше продвижение вперед тормозится в основном минными полями. Надо отдать должное противнику, их саперы поработали на совесть.
— А почему молчат пушки? У них что — нету цели? Может быть, стоит подтолкнуть корректировщиков?
В воздухе послышался звук приближающегося снаряда.
— Нет нужды, герр майор. Они проснулись и без нашего напомина…
Шестидюймовый снаряд как пушинку отбросил в сторону вездеход командира полка, разметав на клочки всех находившихся поблизости…
Припавший на одно колено старшина медленно поднял гудящую голову. Что случилось? Почему вокруг все плывет? Кто-то лежит рядом, что-то кричит… Пистолет в правой руке. Что я хочу делать?
Словно прорвав плотину, в уши хлынул шум боя. Взрывы. За стеной длинными очередями бьет пулемет. Это сзади.
А что впереди?
В дверном проеме появился силуэт.
Немец.
В низко надвинутой каске, в руках винтовка.
Увидев старшину, немец вскинул винтовку.
Вот и пистолет пригодился…
Винтовочный приклад мягко толкнул в плечо. Последний патрон.
Гальченко опустил винтовку.
Ну, что ж, пора вспомнить все прочие навыки. Пистолет привычно скользнул в руку.
Еще есть одна граната и нож. Легкой добычей я уж точно не стану.
Х-р-р-р…
Ба-бах!
Тяжелый снаряд ударил в землю прямо на пути подбегающей немецкой цепи. За ним второй, третий… Четвертый снаряд рванул попусту. Только что наступавшие немцы, не ожидавшие обстрела крупнокалиберной артиллерией, повернулись и изо всех сил бросились назад. Подальше от этого ужасного места.
Хрустя сапогами по разбитым кирпичам, майор подошел к Котенку. Она сидела на земле, и легкий ветерок ерошил ей волосы. На лицо упала окрашенная чем-то белым прядь. Майор присел рядом. Протянул руку, желая отряхнуть ей волосы от побелки. Побелки? Стены были бревенчатыми, а под ногами была только сажа. Рука опустилась, так и не дойдя до цели.
Она не повернула головы на звук шагов. Взгляд был прикован к лежащему перед ней человеку.
— Как ты, Тигренок?
— …
Гальченко наклонился к лежащему и перевернул его на спину. Чуть пониже левой ключицы было видно входное отверстие от пули — стреляли спереди. Он посмотрел на дверь. Вон он, стрелок, еще сжимает в руках карабин. Вся грудь залита кровью — Леонов стрелял с короткого расстояния и не промахнулся, даже будучи контуженным.
— Это вы в него стреляли, товарищ майор? — голос Тигренка был каким-то странно ровным и безжизненным.
Вместо ответа он показал ей на след пули на правом рукаве Леонова. Проследив взглядом она увидела лежавшего навзничь немца. На животе солдата расплылось кровавое пятно.
— Он мне обзор закрывал… — майор присел около тела старшины. — Качался из стороны в сторону, а немец уже готов был стрелять. Вот я задел Леонова за рукав… Но, хорошо попал, даже кожу не задело.
— Хорошо…
— Это был мой последний патрон.
Марина промолчала.
Подняла голову и посмотрела на Гальченко каким-то странным, необычно взрослым взглядом.
— Он же мог уйти….
— Мог. Леонов мог и вообще не приходить. Ему лично ничего не угрожало. И к башне мог отойти.
— Он же крикнул мне — «Котенок! Ложись!». Узнал меня! Хотя лица, наверное, и не видел даже… Как же так?
— Не знаю… Но, как можно уйти, когда твой друг под ударом?
— Он же не знал, что это именно я тут нахожусь!
— Не думаю, что для него это было особенно важно. Старшина шел спасать своего. Ты это или нет, он знать не мог.
— Это немец… Он же в меня хотел выстрелить. А Леонов меня оттолкнул и собой закрыл. А сам выстрелить почему-то не сумел…
Позади послышались шаги. Майор обернулся.
— Харченко? Цел?
— Цел, товарищ майор.
— А…
— Убит.
— Вот как…
— Там, товарищ майор, Лихов пришел. И роту с собой привел.
— Роту, говоришь? Ну, пускай тут оборону занимают. Там, в башне должны быть схемы минных полей. Еще не все сработали пока. Пушка уцелела. Хотя, не думаю я, что до вечера еще хоть кто-нибудь полезет. Шестидюймовки всю переправу разнесли в клочья. Да и по той стороне прошлись — будь здоров! Не до атаки немцам сейчас, еще в себя не пришли. Лихову скажи, пусть собирается, уходим.
— Так, товарищ майор, а приказ?
— Вот он, наш приказ, — майор указал на тело Леонова. — Скажи Лихову, пусть нам транспорт до аэродрома какой-нибудь организует, не пешком же его нести?
— Так они на грузовиках приехали. Сейчас и тормознем один.
— Добро. Там, у башни, кликни Ковальчука, пусть подойдет.
Харченко вышел. На его плече белела свежая повязка.
Майор и Барсова молчали. Гальченко автоматически снаряжал пустые обоймы к пистолету. Закончив, убрал их в карман и достал пачку папирос. Повертел их в руках и убрал назад. Вытащил флягу и протянул ее Марине.
— Глотни. Помогает.
— Спасибо, товарищ майор. Я уж как-нибудь сама. Второй раз…
Скрежеща сапогами по щебню со стороны двери вошел Ковальчук. Целый, нигде не царапинки, только лицо закопченное, как у кочегара.
— Товарищ майор, боец Ковальчук…
— Садись.
Тот опустился на край стены, поставив пулемет на пол.
— Видишь? — кивнул головой Гальченко. — Он всех нас… можно сказать, что из могилы вынул. А мы… не уберегли…
Ковальчук шумно вздохнул.
— Кто ж его… так…
— Вон он, в углу валяется.
— Ага… добегался значит…
— Лирика будет после. Собирайся, с нами поедешь…
— Так я ж штрафник, товарищ майор! Как же я из роты уйду? Да еще в боевой обстановке!
— Нет уже штрафников, Ковальчук. Член Военного совета внес соответствующее предложение. Так что дело только за документальным оформлением этого. Да и, кроме того, у меня и собственных полномочий хватает. Так что не волнуйся на эту тему. Есть у меня к тебе несколько вопросов.
— Так спрашивайте, товарищ майор.
— Не здесь и не в этой обстановке. Ты скажи мне, Ковальчук, отчего ты целый да не раненый? Ведь по тебе лупили так, что живого места остаться не должно было. Вон, даже кожух пулеметный прострелили. Второй номер твой где?
— Убили его.
— А ты целый. Как так вышло? Ты же не прятался, стрелял, я сам видел.
— Ну, повезло, наверное. Больше ничего придумать не могу.
— И на эту тему мы с тобой тоже поговорим. В любом случае, назад в пехоту ты точно не вернешься.
Обходя трупы убитых немцев, к майору подошли несколько бойцов. Он показал им на тело Леонова.
— Аккуратно возьмите его, ребята, и к грузовику отнесите.
— Что так, товарищ майор? Для всех уже могилу копать начали. Может, и его к ребятам-то отнести? Вместе бы и лежали.
— Это их командир. Не могу я его здесь оставить.
Бойцы подняли Леонова и вынесли его на улицу.
— Пойдем, Тигренок, ехать уже пора.
