Евгений Токтаев - Неугасимый огонь (СИ)
12
Нож в спину
Александрия Киликийская
Огненная колесница Гелиоса достигла зенита, щедро разливая золото по бирюзовым волнам, с лёгким шипением накатывающим на галечный пляж, усыпанный ракушками, морскими звёздами, бурыми засохшими стеблями водорослей. Ни одно облачко не смело заслонить собой небесную лазурь. Пронзавшие её лучи короны солнечного бога, казалось, не ослабевая, дотягивались до горизонта. Гелиос-Амен царил над миром во всём своём губительном и одновременно жизнедарящем величии.
Палящий зной и резкий запах испарений кружили голову, гнали прочь праздных смертных, призывали их спрятаться в тень, а несущий живительную прохладу лёгкий солёный бриз призывал остаться.
Над морем носились чайки, ссорились из-за добычи, кричали на разные голоса. Не обращая на них внимания, над волнами степенно и важно скользили могучие пеликаны, набившие мешки рыбой так, что едва могли оторваться от воды.
Здесь, в устье Кидна гнездилось много птиц, но нашествие людей изрядно их распугало. Однако если проехать вдоль берега на сотню стадий к западу, до устья другой реки, Каликадна, то можно угодить в настоящее пернатое царство. Там можно увидеть тысячи фламинго. Когда они поднимаются в воздух, то превращаются в розовую тучу.
К северу, немного отступив от моря, громоздятся горы Тавра, заросшие киликийской сосной, пихтой и можжевельником. Когда воды Реки Вечности достигнут берегов, лежащих ниже по течению, за этими горами закрепится дурная слава пристанища разбойников, но пока здесь обитает не так много людей. Разрозненные племена горцев не представляют опасности для могучего царства пришельцев. Немногочисленные поселения мореходов-критян покорились царю Железных людей.
Александр любил совершать здесь конные прогулки. Неоднократно пытался отмахнуться от охраны, но друзья умели настоять и всегда в полусотне шагов позади, стараясь не беспокоить царя своим присутствием, держалась пара телохранителей.
С некоторых пор компанию Александру на этих прогулках стала составлять Анхнофрет. Она быстро училась верховой езде, делала успехи. Когда она рассказала македонянам, что мужи Страны Реки с недоверчивым высокомерием относятся к тем, кто, подобно презренным овцеводам-аму, ездит верхом, они долго веселились. Славные своей могучей конницей, они не понимали, как можно столь однобоко относиться к лошадям, предназначая их лишь для упряжки.
Александр лично подобрал для Анхнофрет кобылу. Серую в яблоках, спокойную и ласковую, но резвую в умелых руках, названную лёгким воздушным именем Аэрея. Анхнофрет быстро подружилась с ней. Хотя и не раз пришлось пребольно грохнуться оземь, не удержавшись на её спине. В такие минуты она, потирая ушибы, возмущалась, что над ней зло подшутили, и лошадь вовсе не спокойная и покладистая, как все говорят. Аэрея подходила мириться, виновато склоняла голову. При этом шевелила ноздрями, вынюхивая в руке хозяйки хлеб.
Учение в целом продвигалось успешно, и вскоре Александр стал брать гостью с собой. Вот и сейчас они ехали рядом.
Громадный Букефал, который, как и его хозяин, всегда стремился быть первым, опережал миниатюрную Аэрею на полшага, косил на неё чёрным глазом, игриво пританцовывал, красуясь перед "дамой" статью. Та кокетливо делала вид, что не замечает ухаживаний.
Посланница ехала, вцепившись в поводья двумя руками, едва не намотав на запястья. Отчего чувствовала ещё большую неловкость. Если что, и до меча не дотянешься, не говоря о том, чтобы лук изготовить. Да и толку с того лука? Стрельба с лошади, даже плавно идущей шагом, представлялась ей невозможной, хотя она не раз видела, как это делается.
Анхнофрет коленом касалась бедра Александра и от этого прикосновения у царя периодически путались мысли. Ему кружила голову короткая эксомида гостьи, оставлявшая открытым правое плечо. Правая грудь тоже была почти полностью обнажена.
Когда царь предложил Анфее одеться так в первый раз, то объяснил, что желает подразнить Лагида.
-- Ты немного похожа на одну его знакомую афинянку.
-- Не будет ли это жестоко? -- пожалела Птолемея Анхнофрет, но царь только отмахнулся.
Сам он уже который день облачался на египетский манер, только разве что полосатый платок-немес не надевал, но подводил глаза и таскал на груди тяжёлую золотую пектораль с изображением крылатой женщины.
А Анхнофрет, напротив, превратилась в эллинку. Избавилась от парика и попыталась уложить чёрные волосы в высокую причёску. Вышло не очень хорошо, поскольку волосы у неё доставали только до плеч, не хватало их для высокой укладки. Вьющихся кудрей, обрамляющих лицо, тоже не получилось.
Но ей понравилось так одеваться. Она с некоторым удивлением осознала, что пословица -- "встречают по одёжке" -- не лишена смысла. В обличье эллинки ей было куда проще общаться с македонянами.
Александр исподволь разглядывал гостью, невольно сравнивая её с двумя женщинами из своего прошлого, первыми эллинскими красавицами, многоискусными в любовных утехах -- Кампаспой и Калликсеной. Анхнофрет мало походила на них. Не могла похвастаться шириной бёдер, и грудь её вряд ли кто из ваятелей удостоил бы эпитета "каллиройя", "прекрасный гранат".
Анфея, Ядовитый Цветок, привлекала Александра другой красотой. Хищной. Опасной. Он подозревал, что эта женщина, на первый взгляд хрупкая, совсем незащищённая от невзгод и опасностей смертного мира, сама кого хочешь защитит. А скорее, наоборот, в бараний рог свернёт.
Она не посещала гимнасий ("друзья" бы мигом подняли вой до небес), но как-то в присутствии Александра проверила на прочность живот Лисимаха, похвалявшегося мышечным щитом. На спор проверила, пальцами, сомкнутыми наподобие наконечника копья. Лисимах долго потом охал. А развлекаться стрельбой из лука её никогда не звали, срама боялись. Впрочем, для "друзей" это развлечение и не было характерно. Они предпочитали выбираться в горы, брать один на один кабана.
Сейчас Лисимах в компании ещё двоих телохранителей ехал позади, на большом отдалении, и вполголоса чехвостил царские прогулки. Из-за них он медленно запекался под палящим солнцем, вместо того, чтобы полежать в теньке в обнимку с прохладным, вынутым из погреба кувшином.
Стояла жара, такая, что даже ветер не очень-то спасал. Дышать тяжело. Они беседовали неспешно, даже лениво. Столько уже переговорено за те полгода (даже больше), что Анхнофрет провела при дворе Александра. Царь никак не мог сосредоточиться и Анфея, видя, что он отвечает невпопад, перестала поддерживать разговор.
Александр оглянулся на Лисимаха, который, натянув на глаза широкополую шляпу, чего-то недовольно бубнил. Что именно, не слышно, только движение губ различил острый глаз царя. Он усмехнулся.
-- Укатали мы беднягу. Поехали-ка в город, а то он сейчас рухнет.
Букефал почувствовал перемену настроения хозяина и ещё активнее заплясал, предлагая размяться. Громко зафыркал. Царь поднял его на дыбы, ласково потрепал по шее. Анхнофрет молча позавидовала, она так управляться с лошадью ещё не могла.
-- Догонишь?
Не дождавшись ответа, царь пустил Букефала вскачь. Ахнофрет опасливо покосилась на твёрдую гальку, падать на которую совсем не хотелось. Но нельзя же показывать слабость. Пришлось и ей поторопить Аэрею, толкнув пятками в бока. Телохранители встрепенулись и поспешили следом.
Вот и городские ворота. Александрия Киликийская росла на глазах ввысь и вширь. Она строилась по строгому плану, намеченному царём лично. План города был подобен милетскому, ничем не напоминая хаотичную застройку Афин. По желанию Александра архитекторы, Дейнократ-родосец и Сострат Книдский, разметили будущие улицы, парки, храмы. В городе будет театр, ипподром, водопровод. Ночью сотни масляных светильников обеспечат безопасность и удобство жителей. Царь не задумывался о расходах.
От Кидна строители рыли дополнительный рукав к морю. Когда он будет готов и заполнен водой, Александрия окажется на острове. Стены сделают её неприступной.
Царь и его архитекторы наметили в городе пять кварталов. Самые лучшие места, конечно, будут отданы гетайрам. Некоторые воины-двудольники[125], из тех, кто не отличался беспечной расточительностью, тоже пожелали выстроить здесь дома. Лохаг Теримах в числе первых перевёз в Александрию свою жену и маленького сына. Многие македоняне, женившиеся на хурритках и хеттийках, последовали его примеру. Александр щедро выделял им землю под дома в городе и под усадьбы в округе.
Тут же, в городе, будут казармы гарнизона. Один из кварталов полностью отойдёт хеттам, другой критянам. Вне стен тоже кипело строительство, здесь желали поселиться хурриты, привлечённые благами, которые им давало соседство с новыми хозяевами Киццувадны. Ещё не родившись, Александрия уже не помещалась в колыбели. Дейнократ требовал соблюдения строгой планировки и снаружи стен.
