Андрей Валерьев - Форпост. Найди и убей
Отряд спокойно протопал в сумерках два километра до своей цели, тихо радуясь, что нет необходимости ползти на брюхе по раскисшей земле, но тут всю малину испортили сами потенциальные «языки».
Всё, как всегда, получилось не так, как планировалось. Всё получилось и проще и сложнее одновременно. С другой стороны лагеря раздались пронзительные крики, состоящие из «ёу!», «мазафака» и прочих воплей бабуина. Отряд, ведомый Иваном, молча рухнул мордами в грязь. Впереди загорались огни, суетились и бегали люди. Одни испуганно вжимая головы в плечи, а другие щедро раздавая всем подряд удары палками. Стас, валявшийся по соседству, присмотрелся и удивлённо присвистнул.
– Негры!
– Это не негры, мать их!
– А кто?
– Конкуренты! Сейчас угонят всех куда-нибудь, и жди их целый день.
Иван с досады плюнул. До заветной цели оставалось всего-то метров двести, но самым поганым было то, что уже почти рассвело и лишь перепачканный землёй камуфляж спасал их от обнаружения. «А ещё то, что эти макаки по сторонам-то не смотрят!»
«Макаки» тем временем, шустро согнали около тридцати оборванцев к краю посёлка, вручили каждому по корявой лопате и, крича что-то вроде «глииньа», погнали толпу в чисто поле. Аккурат мимо десантников и подальше от большого посёлка.
– Слушай Стас, а ты конвойной службой занимался?
– А? – Лужин выпучил глаза.
– А куда ж мы такую толпу-то денем?
Иван выждал, когда три десятка работников и десяток конвоиров уйдут на полкилометра, спокойно поднялся и двинул следом.
«Глииньа», как Ваня и думал, оказалась просто глиной. Раскопки до боли напоминали те, на которых когда-то надрывался сам Маляренко. Рабочие ковырялись внизу, в распадке, периодически выволакивая наверх огромные полные корзины, а конвоиры спокойно сидели под навесом, сбившись в тесный кружок вокруг хилого костерка. «Взмэрзли, Маугли!»
Как ни рассматривал их в монокуляр Иван, никакого огнестрела он так и не увидел. Негры, как негры. Реперы какие-то, одним словом. Куча блестящих цацок, дубинки и самодельные… эээ… Ваня затруднился. Палаши? Что-то похожее на его собственное мачете.
Оставалось только понять, как проделать по голому полю последние триста метров, которые отделяли снова лежавший на земле отряд от врага.
В трубу было отлично видно, что конвоиры весело ржут, машут руками и сидят лицом к огню, но неслышно было ничего. В ушах свистел ветер, глуша все звуки. «А да хрен с ним!»
– Делай как я!
Иван встал в полный рост, молясь чтобы пасмурная погода и камуфляж подольше скрывали его от глаз врага, и негромко скомандовал.
– За мной. В колонну по одному. Стройся!
– Арбалетчики, к бою. За спиной тихо заворочались стрелки и заскрипела натягиваемая тетива.
– Стас, Коля, Лёша. Огнестрел не используем. Стрелять, если что, буду только я, понятно? Готовы? Вперёд.
«Реперы» оказались раззявами. Одинокую фигуру, приближавшуюся к ним с запада, они так и не заметили. Повинуясь знаку Ивана, четверо арбалетчиков, неслышно ступая, разошлись в стороны и прицелились. Маляренко вытащил пистолет. «Четыре выстрела. Четыре.»
– Пли!
Четыре тяжёлых болта ударили в спины конвоиров почти одновременно. Шестеро бойцов Ивана заорали что-то матерное и ломанулись на врага.
«Реперы» оказались крепкими парнями. Ни один не струсил, не убежал и не сдался, на что так надеялся Иван. Шестеро оставшихся африканцев дружно похватали колюще-режущие предметы и развернулись лицом к врагу. «Нет. Так дело не пойдёт!»
– Стоять! Ко мне! Назад! Коля, Лёха. Одиночными. Огонь! Раздалось шесть выстрелов и негры попадали на землю.
– Стоять! Арбалетчики. Добить!
Маляренко тревожно оглянулся назад. Сильный ветер дул в спину, да и до посёлка было не меньше трёх километров, но кто знает…
Каждое тело, лежащее под навесом, получило по болту в голову, а потом Стас, повинуясь указанию Босса, перерезал каждому горло. Полный, так сказать, контроль. «Мда. Картина маслом.»
С края раскопа открылся живописный вид. Примерно двадцать рабочих лежало на дне, прямо посреди глинистых луж, прикрыв головы руками и согнувшись в три погибели, а позади них, на обратном склоне, настороженно СТОЯЛ десяток мужиков, крепко сжимавших в руках штыковые лопаты.
В животе у Вани громко заурчало. Жрать хотелось зверски. Походная кухня осталась на «Беде», стоявшей в лимане в тридцати километрах отсюда.
– Мужики, а у вас пожрать, случайно, ничего нет? Трое из стоявших рабочих бросили лопаты и истерически расхохотались.
– Босс, этот «байдарочник», или из спецназа или из ОМОНа, никакой он, нахрен, не водила. – Стас делал вид, что перешнуровывает ботинок.
– ?
– Чувствую. Коллега.
– Ясно. – Иван повернулся к троице, сидевшей под навесом, напротив него. – Ты, значит, Игорь. Маляренко перевёл взгляд на широкоплечего красномордого мужика.
– Аудрюс.
– А ты?
– Леонид.
Протянутые руки Иван проигнорировал. Он наклонился к собеседникам и упёр в «красномордого» тяжёлый взгляд.
– Рассказывай. Всё. Я ложь чую.
Глава 2. В которой Иван становится агрессором, пиратом, грабителем и убийцей. (Продолжение)
– Нет. – Прибалт отвечал неторопливо, растягивая слова. – Добрый это не кличка. Это фамилия у него такая. Он единственный из них, кто когда-то сидел. А так это банда рекетиров. Молодежь – все как один отморозки и беспредельщики. Все бывшие спортсмены. Я слышал они куда-то на разборки ехали, вот так и залетели сюда.
– Оружие? Дошли слухи – у них калаши? Игорь помотал головой.
– Нет. Это «Сайга» четыреста десятая. Гладкоствол. Их две штуки точно. Боеприпасов у них почти нет. По слухам у Доброго есть ТТ, а у Лысого, его правой руки – обрез. Но я их не видел, врать не буду. «Угу. Водила. Ну конечно!»
– Так вот. Эта банда нашла где-то рыбака на лодке и случайно выбралась к нам. Поначалу Добрый своих ублюдков в узде держал. Но потом, как они аэропорт нашли, совсем с цепи сорвались. Капитана моего убили. И ещё четверых из экипажа. И рыбака этого тоже.
– Что за аэропорт? – Иван прекратил рассматривать разномастную бригаду землекопов и уставился на литовца.
Аэропортом оказался ровный как стол кусок степи в двадцати километрах отсюда. Через три месяца после прибытия бригады к кораблю, с востока донёсся гул турбин и Пахан тут же отрядил разведку, которая доложила, что у берега лежат на брюхе три самолёта. Два больших иностранных и один наш, маленький и разбитый. И вокруг всего этого торчит прорва народу, а на пляже были замечены бабы в купальниках. Все орут и просят пить. Тогда Добрый сел на вёсла и повёз людям воду. Лодка моталась туда-сюда без остановки почти месяц, перевезя к роднику у корабля четыреста человек и весь багаж. Они бы не справились, но филиппинцы надыбали на берегу выброшенную лодку с винтом, который можно было вращать вручную и дело ускорилось в три раза. Старпом помолчал.
– А всех тяжелораненых и пожилых Добрый там и бросил. Свои, не свои – ему похрен. Некоторые сюда сами добрались. По берегу. Их убили.
– А возил он сначала тех, кто ему приглянулся. Шестёрки, одним словом. Сейчас у Доброго десять своих и тридцать шестёрок. Аудрюс посмотрел на раскоп и поправился.
– Двадцать. Хотя вообще-то они парни крепкие. И не трусы.
– А где лодка?
– Дальше на восток, в двух часах ходьбы, есть залив. Там она на берегу и лежит. Её охраняют, конечно, там есть и из бригады люди и эти… дружинники, мать их! После побега моих матросиков, ту лохань охранять стали – будь здоров!
На этом месте прибалт завернул такую сложновыстроенную конструкцию на великом и могучем, что у Маляренко едва не рухнула челюсть. Увидев удивление на лицах слушателей, он лишь усмехнулся.
– Ну а … вы думали – три года на Курилах.
Рабочих пришлось гнать с собой. Эта разномастная толпа состояла из самых разных людей. Тут были и белые, и арабы, и индусы. Было даже два негра, которых их соплеменники лупцевали без всяких скидок на родственный цвет кожи. Тех, кто испугался и лёг, Иван в расчёт не принимал. Их просто выгнали наверх из ставшего братской могилой раскопа и направили впереди себя к лодочной стоянке. Десяток Аудрюса разошёлся по сторонам, зорко следя за тем, чтобы никто не разбежался. Люди постоянно оглядывались на пришельцев. Лица расцветали улыбками и надеждой. Позади, отстав на полсотни шагов, уверенно шагали восемь вооружённых бойцов.
Лодка спокойно лежала на берегу, рядом стояло два шалаша и большой навес. В подзорную трубу Иван насчитал шесть человек, хотя их могло быть и больше.
Не дойдя до берега с полкилометра Иван отпустил рабочих. Многие уже отошли от шока и тоже, как и те, кто не лёг, с любопытством и надеждой смотрели на незнакомцев. Назад, в посёлок к кораблю ушло всего четверо. Остальные сели на землю, чтобы дождаться, чем всё это закончится, а трое так вообще – присоединились к старпому и его людям.
