Андрей Захаров - Перекресток времен. Новые россы
За ним, снова выстроившись в цепочку, двинулась вся группа. Последним в тоннель вошел младший сержант Юрченко. Прежде, чем переступить границу разделяющую свет и тьму, он поднял голову и посмотрел на клочок голубого неба, словно старался его надолго запомнить, затем, сняв фуражку, украдкой перекрестился, поправил автомат на груди и сделал уверенный шаг вперед…
Глава 15
Максим не находил себе места. День приближался к закату. Начинало темнеть, а от группы отца не было никакой весточки.
Теперь, когда в этом мире отец для него оставался единственным родным человеком, Макс понял, что такое родная кровь. Раньше, живя там, в своем времени, об этом даже и не задумывался. Да - жили, да - общались, интересовались кто и чем "дышит", по мере возможности заботились друг о друге. Там, кроме отца, была мама, младшая сестренка и бабушка. Еще дядя Валентин со своей семьей. Были свои трудности, но они все решались и больших переживаний при этом Макс не испытывал. Мама как-то, в сердцах, даже назвала его: "солдатский чурбан, такой же, как и твой отец". Но, когда все, кроме отца, остались там, куда Максим наверное уже никогда не вернется, в его душе все перевернулось.
Макс вдруг понял, чего он испугался. Нет, не того мира куда их занесло. К этому он уже начал привыкать. Он испугался другого - навсегда потерять отца, единственного родного здесь человека. И еще… Он испугался остаться одному.
Нет. Он не боялся одиночества. Кругом были люди, новые друзья и знакомые. Была девушка, так зацепившая его за душу. Но это все не то… С ними не будет так как с отцом, с которым можно запросто поговорить по душам, он может выслушать тебя и дать дельный совет, при этом не требуя ничего взамен, может и крепко выругать, а потом простить и пожалеть, всегда поможет в трудную минуту. Только с ним можно вспомнить свое детство и те ощущения, которые были тогда. Те мелочи, про которые знают только самые близкие люди…
Днем Максим попытался поговорить с Оксаной, но Баюлис, узнав, что на следующее утро снова предстоит долгий переход, устроил для своего передвижного лазарета генеральный медосмотр и операционно-перевязочный день, так что все санитары и помогавшие им, сбились с ног, еле успевая выполнять указания грозного доктора.
В связи с изменением высоты, некоторым раненым снова стало плохо и медсестрам пришлось за ними ухаживать.
За Оксаной, Баюлис закрепил раненого немца, у которого поднялась температура и он начал бредить. Кроме него, под опекой девушки находился брат старшего сержанта Левченко - Степан и еще один красноармеец.
От постели командира полка Климовича не отходила медсестра из бывшего лагеря белых, Екатерина Валерьевна, как все называли эту молодую и красивую женщину. Своей одеждой она не отличалась от других женщин, но в ней чувствовалось благородное происхождение и воспитание, она никогда ни на кого не кричала, была со всеми вежлива, стараясь помочь чем могла, что вызывало соответствующую реакцию у других. Она также ухаживала и за Кожемяка.
Возле санитарных палаток, на всех возможных веревках и натянутом телефонном кабеле, между телегами и автомобилями, висели постиранные бинты и одежда.
Весь лагерь пришел в движение, готовясь к завтрашнему утреннему выходу. Немного отдохнувшие и повеселевшие его обитатели, под знакомые песни, звучащие из патефона, собирали вещи, ремонтировали машины, подводы, свою обувь, одежду и снаряжение. Животных пока решили не беспокоить, давая им возможность набраться сил для трудной дороги. Только сдоили коров и коз, отдав молоко маленьким детям и раненым.
Видя, что ему сегодня не получится переговорить с Оксаной, Максим решил отвлечься от грустных мыслей и занялся подготовкой УАЗика к предстоящему переходу. Залил полный бак бензина, проверил и добавил масло, осмотрел двигатель и ходовую, затянул тент на кабине. В багажник сложил спущенную резиновую лодку с веслами. Сегодня никто не пытался ловить рыбу в этом горном озере, у всех нашлась другая работа.
После того, как артиллеристы обслужили орудие, его снова прицепили к УАЗику.
- Что такой грустный, Максим? - спросил его подошедший Григоров.
- А чему радоваться-то? - ответил Макс. - Отец еще с утра со своей группой ушел и до сих пор на связь не выходит. Вон Синяков и ротмистр уже два раза о себе знать давали, а мой - ни одного. Да и с Оксанкой никак не могу переговорить.
- Это от того, что ты все видишь в черном цвете. - успокоил друга Андрей. - А ты посмотри на все по-другому. Сам же знаешь, что в горах радиосвязь часто пропадает. Может группа в ущелье спустилась или куда в пещеру зашла, вот и не могут на связь выйти. Да и радиостанции у нас слабенькие. Дулевич со своими связистами прямо поселились в бронетранспортере, от рации не отходят. Думаю, что все нормально будет. Мы же стрельбы не слышали, значит опасности для них нет. А с Оксаной ты еще успеешь наговориться, просто занята она, завтра ведь снова в дорогу…
- Андрей, а тебя назад, домой, не тянет?
Григоров серьезно посмотрел на Максима:
- А как ты думаешь?! Каждую ночь дом снится. У меня там вся семья осталась: мать, отец, старшая сестра и братишка. Каково им будет, когда узнают, что я погиб или без вести пропал… Лучше конечно, когда - без вести… Хоть надежда у них останется, что когда-нибудь да вернусь… После твоих рассказов о нашей войне, у меня всю душу перевернуло. Под немцами они ведь оказались, а эти сволочи могли, что угодно у меня дома натворить. - вздохнул Григоров. - Я когда узнал куда мы попали, сначала нервничал, так же как и ты, места себе не находил. Мои там, а я здесь… Но, потом, успокоился… Как наш Левченко говорит - жизнь, как снаряд, дважды из пушки не выстрелишь. Можешь повлиять на события - действуй, а не можешь, сведи все плохое к минимуму. Вот так, Максим, держи хвост пистолетом и все будет зер гут!
- Да я умом все понимаю, но душа-то болит! - не успокоился Макс. - Мы здесь без войны, без встречи с местными, за несколько дней уже почти два десятка человек потеряли, а что дальше будет…
- Если, ради спасения оставшихся, суждено нам с тобой здесь погибнуть, то мы сделаем это. - решительно прервал его Андрей. - Кроме нас, спасти детей, женщин и раненых - не кому. Сейчас у нас тоже идет война, на выживание, но лично я умирать пока не собираюсь и другим не позволю. Так что, вытирай сопли и давай собираться, завтра снова в дорогу! Вон, смотри, уже Синяков приехал! Пошли лучше послушаем, что нового расскажет!
Мимо них, ослепляя глаза светом фары, протарахтел мотоцикл. На заднем сиденье, за Синяковым, сидел напарник конного разведчика Семенова, он придерживал что-то лежащее на коляске.
Мотоцикл остановился в центре лагеря и к нему со всех сторон начали собираться любопытные. Синяков ушел на доклад к командиру, а оставшегося бойца засыпали вопросами:
- Что там, за горами?
- Долго ли нам еще топать?
- Что нашли?
- А это, что за зверь такой? На оленя похож, только больше, без рогов и шея длинная!
- А шесть, как у овцы!
- Да нет, на верблюда немного смахивает! Смотри морда какая и уши похожи!
- Если это верблюд, то горб где? Сколько их должно быть один или два?
- А где вы его подстрелили?!
Боец сначала немного растерялся, крутил головой по сторонам и не знал кому конкретно отвечать. Потом махнул рукой и ответил всем сразу:
- Да тут недалеко, несколько километров будет по гряде. Дальше перевал между скал, потом спуск в долину. Там травы полно, есть где лошадкам попастись…
- А вода там есть? Лес есть?
- Речка там течет по долине, не дуже широкая, но уж больно шустрая. Казачки еле на другой берег перешли. Лесок тоже имеется, вдоль реки растет, не высокий, но густой. - еле успевал отвечать разведчик. - А зверя этого, казаки на склоне подстрелили, там таких много пасется. Ротмистр приказал в лагерь привезти, показать и на кухню отдать. А как это животное называется, никто не знает, у нас такие не водятся…
Протиснувшись поближе к мотоциклу, Максим с Андреем стали с интересом рассматривать лежащее на коляске животное. Оно не помещалось на коляске, ноги и голова свисали почти до земли. Ноги у него были длинные, точеные, как у скаковой лошади, шея также длинная, немного напоминающая жирафью. Туловище было покрыто густой шерстью красивого красновато-коричневого цвета, только у шеи и ног был светлый оттенок, как у песка на солнце.
- Так это же лама! - удивленно воскликнул Макс. - Они только в Южной Америке и водятся! Профессор не ошибся! Точно определил куда мы попали!
- Не лама, а гуанако! - перебила его стоящая рядом девушка, стройная брюнетка с короткой прической. В ней Максим сразу узнал одну из тех, которые перенеслись в этот мир из его времени. Как он успел с ней познакомиться, девушку звали Лена Санько. Рядом с ней стояла ее подружка из киевской турфирмы Слащенко, Ярвинок Светлана, немного полноватая блондинка с длинными, чуть ли не до пояса волосами. Девушки, после полученного шока первых дней в другом мире, в отличии от своего руководителя, уже успокоились и стали привыкать к новым условиям жизни.
