Шарлатан 3 (СИ) - Номен Квинтус
— Да, это не совсем по теме, но, думаю, тоже важно: к моему, честно говоря, некоторому удивлению в Воронежской области большинство новых и восстановленных предприятий уже полностью включились в работу и уже за сутки выдают продукции почти на три миллиона рублей, причем более чем на миллион, на миллион двести тысяч примерно, обеспечивают продукции именно по ТНП. Так что кассовый разрыв горьковского КБО там уже наполовину закрыли, а до апреля, скорее всего, полностью его ликвидируют. И уже к середине августа создадут финансовый резерв, достаточный для финансирования работы всех стройотрядов от восьми областей, принявших участие в программе.
— Ну, ты мне уже об этом говорил.
— Я говорил «предположительно», а теперь уже с полной уверенностью говорю. Но меня другое несколько удивило: по планам, представленным Горьковским комитетом комсомола, который сейчас курирует всю организацию стройотрядов во всех этих областях, в Воронеж студентов отправят очень немного. То есть собственно воронежские там работать будут, частично тульские и рязанские. А основной контингент почему-то решено направить в Белоруссию, Псковскую и в Брянскую область. Разве что смоленские студенты останутся свою область дальше поднимать, но в планах предполагается значительную часть смоленских стройматериалов направлять как раз в эти три района…
— А по Украине? У нас же восстановление промышленности на Украине решено считать приоритетным?
— Я знаю, но КБО Госплану не подчиняется. А там, к тому же, похоже лучше нас знают, где прилагать усилия для скорейшего восстановления всей страны. Я ведь еще в декабре искренне считал, что планы Шарлатана — пустая говорильня, а сейчас… Может нам вообще Плехановский институт закрыть? Пусть Шарлатан советских экономистов учит, он нам всем наглядно показывает, что выпускники Плехановского в экономике куда как меньше этого мальчишки разбираются…
Зазвонил телефон и товарищ Поскребышев произнес в трубку:
— Товарищ Сталин, вам опять это таракан… извините, Шарлатан звонит, говорит по крайне срочному государственному делу, ненадолго…
— Интересно, он чем чувствует, что мы как раз его обсуждаем? Соедините…
А закончив разговор, который был очень коротким, Иосиф Виссарионович, немного улыбнувшись, сообщил Станиславу Густавовичу:
— Завтра я попрошу его поподробнее рассказать о том, как он в экономике разбирается… лучше твоего Госплана. Он, конечно, опять наврет, но мы, по крайней мере, сможем хотя бы понять, чего еще нам от него ждать.
— Ты пойдешь на заседание комиссии?
— Нет, времени на ерунду тратить не хочется, но с ним я обязательно завтра поговорю. После всех твоих рассказов мне кажется, что это будет весьма интересно. И очень важно…
На аэродроме в Монино меня встретила немного знакомая женщина. Исключительно талантливая женщина, и таланты ее были воистину разнообразны: первый раз при нашей встрече она была корреспонденткой «Комсомольской Правды», второй — ответственной за расселение участников моего «экономического семинара», еще я ее встречал в должностях какого-то рядового сотрудника Смоленского обкома и, вроде бы, в экономическом отделе Воронежского областного совета. Правда, при каждой встрече она выглядела по-разному, но мне это никак не мешало ее узнавать. Сейчас она предстала в виде блондинки (некрашеной, натуральной, я, благодаря развлечением дочери, такие моменты мгновенно улавливал), одетой в строгий светло-серый костюм поверх белой шелковой блузки.
Встречала она меня у трапа самолета и, когда я спустился на землю, поинтересовалась:
— Это вы Владимир Кириллов? Идемте со мной, я вас провожу.
— Здравствуйте, Светлана Андреевна, а куда мы идем?
— Узнал? Идем куда велено идти.
— Конечно, узнал. Я же молодой мужчина, и для меня любая женщина без грима — такая же, как женщина в гриме, только без грима. Вам без грима лучше… а куда все же велено-то?
— Садитесь в машину, — она постаралась отвернуться побыстрее, но скрыть улыбку у нее не получилось. А машина была обычным ЗиСом, правда, не совсем обычной раскраски: не черная и не бежевая с вишневыми крыльями как такси, а светло голубая, почти белая, с темно-синими крыльями. Тоже симпатичная, но я таких ни в жизни, ни даже на картинке не видел. Сама Светлана Андреевна села за руль и, когда мы уже выехали с аэродрома, все же пояснила цель поездки:
— Без меня тебя даже в здание ЦК не пустят, и уж тем более на заседание комиссии. Но на комиссию ты один пойдешь, я тебя в коридоре подожду и потом мы еще в одно место ненадолго заедем.
— А меня мама еще просила кое-что сестрам в магазине купить, в ГУМе.
— Значит, в два места ненадолго заедем. А пока просто помолчи немного, не отвлекай меня от вождения, хорошо?
Тетка оказалась очень даже непростой: в здании ЦК охранник ей даже честь отдал, когда она свое удостоверение ему показала. Впрочем, он и мне честь отдал, посмотрев на пиджачок. А вот в небольшом зале, куда она меня подтолкнула, оставшись, как и обещала, за дверью, мне никто уже честь не отдавал. Несколько очень недовольных дядек на меня посмотрели ну уж очень неприветливо, поэтому я поспешил представиться:
— Меня зовут Шарлатан, я приехал вместо товарища Чугуновой…
Никита Сергеевич посмотрел на меня еще более презрительно и, ничуть не стесняясь того, что перед ним стоял ребенок, предложил мне совершить пешее путешествие в очень интересные места, причем в выражениях, прекрасно знакомых каждому советскому человеку годов так с семидесятых, разве что мегафон ко рту не поднес. А в заключение своей краткой речи добавил:
— И что за значки ты нацепил?
— Это не значки, а государственные награды, и оскорблять их непозволительно никому. А совершить предложенное вами путешествие мне будет весьма затруднительно. Поясняю еще раз: по поручению товарища Сталина я пришел вместо товарища Чугуновой с целью выяснить, какого рожна отдельные товарищи грубо нарушают партийную дисциплину, а так же принуждают советских граждан к злостному нарушению советских законов. Итак, я вас слушаю.
— Что слушаешь? — Никита Сергеевич ну очень удивился, так удивился, что даже матом ругаться перестал.
— Мне нужны ответы на два вопроса. Первый: кто и по какому праву в нарушение всех партийных норм вызвал на дисциплинарную комиссию ЦК партии совершенно беспартийного человека. Причем вызвал вдову с тремя малолетними детьми, даже не позаботившись о том, чтобы предоставить ей средства на поездку и для оплаты присмотра за малолетними детьми во время ее отсутствия. И второй: кто и по какой причине угрозами вынуждал товарища Чугунову злостно нарушить советское законодательство?
— Ты что себе позволяешь⁈ Ты, вообще, кто такой?
— Я — Шарлатан, и позволяю себе выполнить прямое указание товарища Сталина. Итак, почему вы вызвали товарища Чугунову?
— Мы ее по партийной линии вызвали, она же была секретарем обкома, — ответил какой-то другой, незнакомый мне товарищ, поскольку Никита Сергеевич просто в оцепенение впал: с ним, похоже, так вообще никто и никогда не разговаривал и он просто перестал понимать, что, собственно, тут происходит.
— Она была секретарем, вторым секретарем обкома комсомола, как комсомолка была. Но там она уже более полугода не работает и, в соответствии с уставом комсомола, выбыла по возрасту. А в партию она просто не вступала.
— Мы этого не знали…
— Незнание не освобождает от ответственности… но я ваш ответ принимаю. Теперь жду ответа на второй вопрос.
— О каком принуждении к нарушению законов вы говорите? — взвизгивая от возмущения, поинтересовался все же очнувшийся Никита Сергеевич.
— Поясняю для незнающих законы: товарищ Чугунова работает главным инженером учебно-производственного предприятия комбината бытового обслуживания населения, и там рабочие изготавливают продукцию исключительно по заказам комбината.
— Но это продукция нужна и в других местах, так что если ее не заказывает этот ваш комбинат…
