Под напором стали и огня (СИ) - Романов Герман Иванович
— Мы догадывались о том, сэр, но ваша информация действительно важна. Если немцы действительно развернули программу резкого увеличения бронетанковых войск, то для них захват месторождений нефти имеет приоритетную задачу. Это очень опасно…
— Вы не представляете насколько опасно, — спокойно произнес Черчилль, — и танки тут не главное. Нефть требуется для кораблей в первую очередь, очень много топлива — одна подводная лодка берет заправку танковой дивизии. А строят одновременно более трехсот субмарин. А еще линкоры и крейсера, число которых удвоено после захвата французского флота. Однако вся эта броня с пушками будет бесполезна, если баки и цистерны «пересохнут» в одночасье. Синтетическое топливо Германию не спасет — его мало, и стоит оно намного дороже нефти. Вот почему нам важно защитить собственные месторождения, и уничтожить вражеские. И здесь мы надеемся на помощь вашей страны, господин маршал — вас не зря считают одним из тех полководцев, кто не раз показывал на поле боя как можно остановить германские танки. Господин Сталин меня уверил, и дал свое согласие…
Фельдмаршал с ласковым солдатским прозвищем «Монти» считался победителем «знаменитого и ужасного», того самого «лиса пустыни» — ведь для победы над ним он собрал тройное число танков. А вот немцы ничем не смогли подкрепить свою африканскую группировку — все их резервы попросту"сгорели" в затянувшейся кровопролитной Сталинградской битве. А ведь успех летней кампании 1942 года в северной Африке мог многое изменить, но «панцеры» не докатились до Суэцкого канала…
Глава 9
— Мы начали сосредоточение на южном направлении авиационной группировки, которая составит две трети от тех самолетов, которые у нас имеются на восточном фронте. Думаю, мой фюрер, полторы тысячи бомбардировщиков и истребителей нам должно хватить для очередной впечатляющей победы люфтваффе.
Бахвальство рейхсмаршала Геринга покоробило командующего панцерваффе, как и других присутствовавших на совещании генералов. Все прекрасно понимали истинное положение дел — советская авиация достигла двойного количественного превосходства. Русское командование многому научилось в управлении своими внушительными военно-воздушными силами, хотя заметно уступало руководству люфтваффе. Тем не менее, разница становилась все меньше и меньше — если в прошлом году большевики проигрывали войну в воздухе совершенно не умея наводить свою авиацию и управлять ее в небе, то сейчас многому научились, особенно на петербуржском направлении и в Крыму.
Да и поставки англо-американцев начали сказываться — большевики стали ставить радиостанции на все выпускаемые ими танки и самолеты, осмотр сбитых самолетов и подбитых танков о том прямо свидетельствовал. Да и служба радиоперехвата, а такая была хорошо отлажена, постоянно докладывала о все возрастающем количестве переговоров по радио, хотя применяемые русскими способы отличались какой-то детской наивностью — не составляло труда понять что скрывается за «коробочками», «карандашами», «опилками», «огурцами» и прочимы незамысловатыми словами. Зато последнее время все чаще и чаще перехватывали закодированные сообщения, на расшифровку которых уже требовалось определенное время. Изредка в эфире начинали говорить на абсолютно неизвестных, каких-то азиатских наречиях, пришлось собирать лучших лингвистов рейха, и те определили какие-то малоизвестные языки северных народов. К сожалению, среди «хиви» таковых «носителей языка» было крайне мало, их со всем напряжением начали искать по всему рейху, буквально перетряхивая лагеря для военнопленных. Действительно, русские и есть азиаты, до такого изощренного коварства не додумается ни один немец. Учитывая сколько всевозможных народностей, верой и правдой служили еще русским царям, а теперь Сталину, становилось понятно, с какими сложностями придется встретиться.
— Авиаразведкой установлено, что большевики приводят в порядок все имеющиеся у них в Крыму аэродромы, — негромко произнес командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал Герд фон Рундштедт, которого снова вернули на командование после излечения в госпитале, куда он слег с сердечным приступом. — Столько русским не нужно для базирования собственной авиации, скорее всего, ожидается прибытие крупных сил бомбардировщиков, возможно английских, так как уже отмечено прибытие, по меньшей мере, одной эскадрильи «спитфайров» с британскими опознавательными знаками. Точно такие же эскадрильи отмечены в небе Заполярья и Балтики, и теперь они появились здесь.
— Я прикажу разбомбить эти аэродромы, как только на них будут отмечены самолеты Королевской авиации, — самоуверенно произнес рейхсмаршал Геринг. Однако все впечатление от сказанных «толстым Германом» слов было тут же «смазано» ехидным замечанием командующего 11-й армией генерал-полковником Эрихом фон Манштейном.
— Это напрасная растрата бомб — весь Крым есть огромный аэродром, особенно в северной части, где степь идет ровными участками. При господстве в воздухе противника, а британцы умеют воевать в небе, любые налеты будут чреваты только потерями, как случилось в «битве за Англию».
Судя по злорадствующим взглядам и едким улыбкам, которыми генералы «оделили» командующего люфтваффе, у них на этот счет было свое мнение, Геринга недолюбливали из-за бахвальства. Но терпели как «второго» человека в рейхе и преемника Гитлера. К тому же рейхсмаршал для них был в какой-то мере своим, пусть и нацист, но все же офицер с кайзеровских времен, один из лучших воздушных асов «второго рейха». У самого Гудериана с ним сложились вполне рабочие отношения, когда удалось убедить командующего люфтваффе не создавать так называемые авиаполевые дивизии, а направить военнослужащих люфтваффе напрямую в танковые войска. Состоялся своего рода «бартер» — все танковые и панцер-гренадерские дивизии получили по две тысячи великолепно подготовленных специалистов ВВС, в большинстве зенитчиков, а фельдмаршал в свою очередь начал интенсивно помогать сколачивать две танковых дивизии «Герман Геринг» и «Фельдхернхалле», номинально числящихся в составе люфтваффе. Кроме них, Гудериан занялся и двумя новыми парашютными дивизиями, которые становились чисто мотопехотными — все эти соединения Геринг, конфликтующий с армейскими генералами, передал в подчинение командующего панцерваффе. А потому молчать «шнелле Хайнц» не стал, произнеся негромко.
— Выделенных люфтваффе сил вполне достаточно, чтобы завоевать господство в воздухе. К тому же мы завершаем подготовку, в то время как британцы еще не приступили к переброске сил своей авиации. Сам по себе Крым, может быть каким угодно аэродромом, и мы сами им воспользуемся.
— Вы совершенно правы, Гудериан, — громко произнес Гитлер, моментально принимая решение, с которым уже никто не мог поспорить. — Сил 11-й полевой армии, усиленной танковым корпусом вполне достаточно, чтобы при поддержке авиации нанести поражение большевикам. К тому же, господа, турки пропустят через Босфор нашу эскадру из Средиземного моря, в составе тяжелых крейсеров «Блюхер» и «Дерфлингер», к которым присоединятся легкие крейсера «Кенигсберг» и «Карлсруэ» с эсминцами. Теперь, получив корабли французского флота, которые в исправности, и невредимыми, что немаловажно, достались нам благодаря фельдмаршалу Гудериану, мы можем захватить господство на «море Готов». Учтите — как только это произойдет, на нашей стороне в войну вступит Турция. Османы мечтают о былом величии Блистательной Порты, как и мы о «тысячелетнем рейхе» — пора окончательно взять реванш за то чудовищное унижение, которому подвергли всех немцев двадцать три года тому назад.
Гитлер подошел вплотную к Манштейну, посмотрел тому прямо в глаза и отрывисто спросил:
— Севастополь должен станет «Готенхафеном» через несколько недель — ведь так и будет, Манштейн?
— Так точно, мой фюрер! Мы до наступления здешнего листопада вернем Крым обратно! Я обещаю вам это, мой фюрер!
