Чиновникъ Особых поручений (СИ) - Кулаков Алексей Иванович
— Что там у нас далее в повестке? Подготовка подразделений к переходу на пятилетнее опережающее планирование своего развития. Господа, все помнят, что у нас на это остался последний год? Хорошо. Надеюсь, сдать отчеты тоже никто не позабыл…
Секретарь-референт едва заметно дернулся подскочить из-за углового столика, не сразу сообразив, что последняя фраза была риторической.
— Так-с, теперь к вопросу о Сберегательном банке.
Надо заметить, что сей вопрос был для членов Директората просто-таки чрезвычайно волнительным. Кредиты на разные цели, без долгих формальностей да под низкий процент — ох, как же сладостно сие звучало!!! Понять волшебность этих слов в полной мере мог лишь тот, кто хоть раз сталкивался с постоянной нехваткой оборотного капитала. Или все более заметной недостачей наличных бумажных ассигнаций в Российской империи вообще — причем за это благодарить надо было исключительно министра финансов Витте. Который, готовя страну к введению золотого рубля в тысяча девятисотом году, упорно «сжимал» имеющуюся денежную массу, приводя ее в соответствие с имеющимся в казне золотом, и плевать хотел на «мелкие шероховатости и временные неудобства».
— Первое: на должность исполнительного директора акционерами утвержден Яков Андреевич Рекк.
Референты шустро обнесли присутствующих биографическими справками будущего «хозяина» Сбербанка, так что следующие несколько минут в помещении слышался лишь размеренный шелест страниц, да редкий шорох-скрип чернильных ручек по бумажной глади блокнотов.
— Второе: решением акционеров всем подразделениям Компании закрыт любой кредит в «Сберегательном».
— Как так?!!
Услышав странное эхо, директор Агрокомпании Геннадий Лунев недовольно покосился на коллегу-управляющего «Русской всеобщей телефонной компанией», чьи печальные глаза и выдающийся нос не оставляли никаких сомнений в его происхождении. Собственно, как и фамилия Фрейденберг.
— Господа, я знаю не больше вашего. Предположения есть, но пока я оставлю их при себе… Да, Геннадий Арчибальдович, прошу вас?..
Проигнорировав недовольную гримаску «телефониста», главный аграрий Компании поинтересовался: нельзя ли рассмотреть возможность выделения его подразделению дополнительного финансирования из каких-нибудь стороних источников — очень уж важная и безотложная нужда у него образовалась в последнее время? Намек господин Председатель понял, но порадовать ничем не смог:
— Общий бюджет следующего года уже утвержден, и никакому изменению не подлежит! Что касается «американских» денег, предназначенных на развитие Компании — то ответственно заявляю, что и они полностью распределены и забюджетированы.
Уныние, охватившее после этих слов широкие директорские массы, можно было ощутить даже с закрытыми глазами — причем особенно сильно фонили разочарованием фракции «механиков» и «гальванистов». Первая состояла из страстного станкостроителя Герта и ценителя сверхточной механики Лазорева, имея за плечами влиятельную группу поддержки из Луцкого с Бенцем, и директора НИИ «Стали и Сплавов» Грум-Гржимайло. Во второй собрались такие столпы русской электротехники как Доливо-Добровольский и Лодыгин, а их не столь авторитетные, зато более многочисленные единомышленники обретались как в «Лабораториях Менделева», так и в кыштымском «санатории с физико-математическим уклоном» профессора Пильчикова. Сразу после образования обе фракции некоторое время легонько враждовали на почве справедливого дележа финансовых потоков, но… Но чем дальше, тем больше начали сближаться на почве общих интересов — которые были столь обширны, что бюджеты вверенных им подразделений уже третий год подряд жалобно трещали, будучи не в силах вместить в себя весь их творческий гений и энтузиазм. Надо сказать, ОЧЕНЬ немаленькие бюджеты! Кроме того, было еще одно обстоятельство, примирившее фракции между собой — вернее сказать, общая неприязнь к одной конкретной личности.
— Андрей Владимирович, тогда могу ли я, с вашего позволения, обратиться со своим запросом напрямую к акционерам?
— Я-то не возражаю, вот только есть ли в этом смысл?
— Уверяю вас, есть.
Проигнорировав чье-то ироничное хмыканье, господин Председатель доброжелательно кивнул:
— Гм, ну что же… Михаил Александрович сейчас где-то в финских шхерах Виролахти, участвует в охоте вместе с государем-императором. Григорий Дмитрич нынче тоже недоступен: не далее как вчера срочно отбыл в Геленджик к супруге и народившейся дочери — а перед этим высказал настоятельное пожелание, не беспокоить его хотя бы до конца текущей недели. Что касается Александра Яковлевича, то он в заграничной служебной поездке, из которой вернется только через десять… Вернее, уже девять дней.
Уточнять, в интересах какого ведомства князь Агренев совершает очередное командировочное турне, председательствующий мудро не стал. Во-первых, он и сам числился чиновником вне штата сразу в двух министерствах, и руками-ногами отпирался от того, чтобы примерить еще и вицмундир Министерства путей сообщений. А во-вторых, ему это попросту было неинтересно — своих забот полон рот!
— Ваш вопрос обождет до следующего понедельника?
— Не уверен…
Поглядев на пустующее место Главного инспектора условий труда, супруга которого будто специально разродилась в самое неподходящее время, Геннадий Лунев продолжил гнуть свою линию:
— Точнее уверен, что тогда уже будет поздно! Андрей Владимирович, возможно, мой запрос получится обсудить посредством телеграфа?
Вот!!! Вот из-за этой наглости и напористости, с которой директор Русской Аграрной компании раз за разом буквально выбивал себе дополнительное финансирование, «механики» с «гальванерами» и заключили негласный союз. Мало того, что бюджет РАК больше, чем у них четырех разом, так этот!.. Гм, коллега, умудряется раз за разом откусывать в свою пользу еще и дополнительные дольки денежного «пирога», другим оставляя жалкие крошки!
— Хм?.. Вижу, ваше дело действительно не терпит отлагательств. Господа, никто не против небольшого перерыва?
Возражать в такой мелочи Председателю не стали. Правда, пока члены Директората дышали свежим никотином или инспектировали сантехнику в уборной (тут уж кому что важнее), среди них прозвучала парочка довольно острых анекдотов про «Черную бездну», которой сколько денег не дай, все проглотит и обязательно попросит еще… Хотя, конечно, все держали себя сугубо в рамках. И даже не злорадствовали, когда по возвращении в конференц-зал на лице дорогого Геннадия Арчибальдовича обнаружилась странно-задумчивое выражение, временами переходящее в легкую озабоченность. Птица обломинго, она ко всем может прилететь! Хорошо бы, если бы к некоторым она заглядывала почаще, а в идеале вообще свила гнездо.
— Так-с, продолжим. Уважаемый Совет, довожу до вашего сведения, что известный вам вопрос о предоставлении Государственным банком кредитной линии на устройство предприятий химической промышленности…
Если раньше в помещении стояла просто тишина, то в этот миг она стала прямо-таки звенящей — ибо слишком многие невольно перестали дышать. Да или нет? Нет, или все же да?!?
— Решен положительно.
Обычно сдержанные в проявлении эмоций директора-распорядители все как один расцвели улыбками: новые долгосрочные заказы, неизбежное расширение, обильное финансирование — и, конечно же, увеличение законных тантьем. Три-четыре года, и Совет директоров с полным на то правом можно будет называть Советом миллионеров. А кое-кто, пожалуй, возьмет и более высокую планку!..
— Более того, ввиду крайней полезности и важности сего начинания для всей русской промышленности в целом, Министерство финансов сочло возможным повысить предельный размер кредита…
Мужчины за столом не сговариваясь затаили дыхание.
— До трехсот двадцати миллионов ассигнациями — что полностью закрывает вопрос с финансированием первого этапа «химического» проекта.
Пока все директора-распорядители переживали краткий миг всеобъемлющего счастья, верный секретарь-референт господина Председателя коснулся кнопки-дублера, призывая помощников с новой порцией толстых папок.
