Возрождение (СИ) - Смолин Павел

Отец, будучи природным японцем, такие вещи чувствует чуть ли не инстинктами, поэтому уже давненько я отмечаю перемены в его поведении — те, кому раньше нужно было кланяться в пояс, теперь удостаиваются поклонов поменьше, зато сами добавляют некоторое количество градусов в зависимости от положения в обществе.

— Хороший выбор ресторана, Судзуки-доно, — похвалил губернатора батя, когда красивая администратор средних лет проводила нас к столику.

Отсюда Одайбу видно лучше всего.

— Вы слишком добры, Одзава-доно, — усаживаясь, ответил тот. — Обыкновенное заведение с неплохим видом и приличной кухней.

— Вид и в самом деле хорош, — благожелательно согласился батя. — А кухня… Что бы вы посоветовали, Судзуки-сенсей?

— Темпуру! — ответил тот.

— Давненько я не едал приличной темпуры, — разохотился отец и посмотрел на меня.

— Гюдон! Извините, дарам моря я предпочитаю дары суши, — покаялся я за нежелание питаться темпурой.

Мэр поддержал взрослых. Вместе с основными блюдами в меню, само собой, добавился набор сопутствующих — мисо-суп, соусы, салаты и вот это вот все. Так же была запрошена бутылочка теплого сакэ, а для меня — кола.

Некоторое количество разговоров о погоде («очень жарко, да»), и официант принес закуски и открыл бутылку. Разливать будет мэр, на правах «мелкой рыбешки» в окружении акул.

— Могу ли я попросить вас произнести первый тост, Одзава-доно? — продемонстрировал прогиб губернатор.

— Это — большая честь, Судзуки-доно, — принял он его как должное. — За величие Японии!

Вот так в фашистов и превращаются. Выпили.

— Я слышал о сегодняшнем прискорбном происшествии, Одзава-сенсей, — обратился губернатор ко мне. — Позвольте принести вам свои соболезнования.

— Спасибо, Судзуки-доно, — благодарно поклонился я. — Но мы совсем не пострадали, — вздохнул. — Обезьяну жалко.

— Будем надеяться, что в следующей жизни она родится менее вороватой обезьяной, — процитировал батя любимую дочь (потом её эту новостью порадую). — Чтобы напугать моих детей, нужно нечто большее!

— Вы воспитали замечательных детей, Одзава-доно, — послушно похвалил нас губернатор. — И, уверен, не менее достойно воспитаете младших.

— Спасибо, Судзуки-доно, — благодарно кивнул отец. — Ваши дети, — для удобства объединил мэра с губером. — Тоже очень достойные люди. Выпьем за наших потомков!

Выпили.

— И за предков! — не остался в долгу я.

Выпили и за них. Губернатор-Судзуки, к сожалению, не из того самого дзайбацу, но все равно дрон полезный.

Принесли основные блюда, мы хорошенько подкрепились, и веселье продолжилось:

— Еще бутылку этого замечательного сакэ для моих уважаемых друзей!

— За Либерально-Демократическую партию Японии!

— За Его величество Императора!

— За нефтепровод, — это на всякий случай напомнил я.

— За прекрасный Токио!

— За наших жен!

— За сёгуна Токугаву!

— За стабильный курс йены! — это снова я.

— За успешную сдачу штаб-квартиры «Одзава корп.»!

— За «Хонду»!

— За политическую карьеру юного Мицухико Цубурая! — и снова я.

— За… А кто это? — губер к этому моменту уже изрядно окосел, поэтому обошелся без расшаркиваний.

— Он занимается борьбой за права художников и артистов, — коротко ответил я.

— Хакуя, присмотри за этим пылающим чувством справедливости юношей, — приказал мэру Судзуки-доно. — За его политическую карьеру!

Минимальная польза от ужина достигнута.

— За брак нашей многоуважаемой принцессы!

— За доли в «Токио Пэлэс»!

— Неси нам сразу три! — продемонстрировал умение рационализировать процесс губернатор.

— За новую ветку «Синкансена»!

Я выразитель посмотрел на батю, и он выкатил просьбу.

— Судзуки-доно, у русских есть такая штука — «города-побратимы». Что-то вроде почетного титула. Давайте сделаем Токио городом-побратимом Москвы? Это облегчит кое-какие процессы.

— Славный Токио заслуживает всех возможных почетных титулов! — одобрил губернатор. — Разберись с этим, Хакуя, — скомандовал мэру.

Средняя польза достигнута.

— За победу на следующих выборах! — огласил батя и добавил. — Я бы хотел сделать щедрый взнос на предвыборные кампании представителей Либерально-Демократической партии.

— Хакуя, я разберусь с этим! — ловко оставил мэра не у дел Судзуки-доно.

— Хочу возможность возить русских детей в Диснейленд за свой счет каждую неделю, по двадцать человек с как можно меньшим количеством бумажной волокиты. Можно ли ввести особый, скажем так, режим пребывания для несовершеннолетних русских?

— Хакуя, обеспечь маленьким гайдзинам возможность на три дня приехать к нам в гости с минимумом бумаг! — эта задача вновь ушла мэру.

Большая польза достигнута!

— За «Сумитомо групп»! — поднял тост за фашистское дзайбацу батя. — Судзуки-доно, две недели назад я имел честь ужинать с многоуважаемым бароном Китидзаэмоном Сумитомо. Так же на ужин были приглашены Кавагути-доно — президент «Хонда», и президенты «Сони» и «Касио». Мы разработали проект запроса на государственное финансирование высокотехнологичных разработок. Мы с вами обсуждали этот вопрос три месяца тому назад.

Корпоративные жернова мелют медленно — это же не игровухи открывать.

— Получение финансирования только этими, безусловно, очень достойными корпорациями многие могут счесть несправедливым, — всем видом показывая, как он с этими «многими» не согласен ответил Судзуки-доно. — Но, если привлечь еще кого-нибудь, не из «Сумитомо групп», я смогу гарантировать вам одобрение запроса.

— Кого бы вы посоветовали привлечь, Судзуки-доно? — правильно понял батя намек.

— Достойно послужить делу технологического суверенитета Великой Японии могли бы «Hitachi» и «Toshiba», — ответил он.

— Всеми финансовыми вопросами должен заниматься «Банк Сумитомо», — выкатил отец основное условие.

— Это достойный, десятилетиями доказывавший свою преданность клиентам, банк, — кивнул Судзуки-сама.

Ради этого хитрый барон Сумитомо в моей полупроводниковой схеме поучаствовать и решил — за прошлый год его банк из-за лопнувшего экономического пузыря потерял больше ста миллиардов йен, и, пусть урон далеко не смертелен, старый фашист захотел подстраховаться, выбрав привычную стратегию: присосаться к государственным дотациям! В начале века у «Сумитомо» это отлично получалось, а теперь я, получается, делаю в компании с ними то же самое — высасываю народные деньги. Нет, не совестно — я-то на реально полезные дела, а не агрессивный империализм!

— За наше новое большое общее дело! — предложил батя.

Выпили.

— Как проходят обсуждения закона о возрастных рейтингах в видеоиграх? — спросил я.

— На следующей неделе будет принят, — порадовал новостью губернатор. — Пусть и не совсем понимаю зачем, но не доверять таким уважаемым корпорациям как «Сони» и «Нинтендо» у правительства нет.

Сколько тысяч бесполезных политических дронов у нас на зарплате, интересно?

Пирушка продлилась еще полтора часа — все нужные темы были подняты, поэтому мужики продолжили общаться на общечеловеческие темы, а я заказал по маленькой порции всех имеющихся десертов и сосредоточился на их дегустации. Наконец, отец решил, что ему на сегодня хватит, губернатор (на правах инициатора встречи) оплатил счет, и мы вышли в теплую, напрочь лишенную смогом звезд, ночь и тепло попрощались с Токийской верхушкой.

В лимузине довольный батя достал сигару (по маршруту Куба-СССР-наш дом прибывают, посольской контрабандой), открыл окно и прикурил.

— А сколько у нас продажных политиков? — не удержался я.

Отец от неожиданности вдохнул тяжелый дым, закашлялся, и я немного постучал его по спине.

— Спасибо, — поблагодарил он. — Сын, ты очень одарен, но вместе с тем очень наивен в некоторых вещах. Что значит «продажный политик»? Напрямую ни Судзуки-доно, ни Такерада-доно не получили от нас ни йены. Они помогают нам от чистого сердца, прекрасно понимая, как много мы делаем для Японии. А если они помогают нам — тем, благодаря кому у Японии появился еще один шанс занять заслуженное место в мире — значит они прекрасно справляются со своей работой посредника между правительством и бизнесом. Нужно быть полным дураком, чтобы в свою очередь не оказать несколько мелких услуг — но не ради подкупа, а в знак дружбы и взаимного уважения!