Виктор Точинов - Усмешки Клио
А тут как раз поймали немецкого генерала, командира одной из окруженных дивизий. Не фельдмаршал, конечно, но тоже дичь немелкая. До сих пор Красной Армии немецкие генералы еще не попадались. Роккосовский тут же требует немедленно пленника доставить на допрос в штаб фронта. Мысль одна – узнать, что с Паулюсом, неужели все-таки выскользнул, гадюка?
Собралось все верхушка руководства Донского фронта: сам командующий, его замы, начштаба, командующие авиацией и артиллерией фронта, член Военного Совета – всего человек пятнадцать расселось по углам в просторной комнате – посмотреть на первого пойманного генерала. Вводят автоматчики штабной охраны пленного. Роккосовский охрану отсылает и сразу о главном:
– Где Паулюс?
– Как где? В своем штабе.
– Какой давности сведения?
– Вчера виделись, сегодня по телефону разговаривали.
Ну, тут у будущего маршала и министра обороны (Польской, правда, Народной Республики) отлегло от сердца. Опять, выходит, наврала «агентурная разведка». А остальные тем временем генерала рассматривают. И надо сказать, он их как-то разочаровывает. Не такой из себя какой-то, каким положено быть немецкому генералу. Где стек, где монокль? Ну ладно, их и потерять в бою недолго, но где же аристократическая лощеность, веками вырабатывавшаяся у прусской военной касты? Манеры генеральские где?
Нету ничего. Ни лощености, ни манер. Сидит перед собравшимися здоровенный небритый мужик в измазанной шинели; простонародная физиономия баварского крестьянина вполне гармонирует с могучими кистями рук; да и погоны на шинели не генеральские, полковничьи. Про них его и спросили. Пленный отвечает, что произведен фюрером в генералы на этой неделе, а погонов под рукой генеральских не оказалось, да и не до них было, три дня с передовой не вылезал...
Видно сразу – боевой фронтовик, не каратель и не штабная крыса. А начальнику штаба фронта Малинину он чем-то не понравился. Начальник штаба, по мемуарам коллег, отличался солдатской прямотой, а проще говоря – грубостью. Подсел поближе к столу, за которым Роккосовский пленного допрашивал:
– А не врешь ли ты, часом, оберст? Ну-ка, чем докажешь, что действительно генерал-майор?
– Сейчас докажу...
И генерал-фронтовик расстегивает шинель и извлекает из внутреннего кармана пистолет системы «Вальтер». Аргумент, конечно, весомый и убедительный. Тем более убедительный, что наши собравшиеся генералы безоружны, а охрана за дверью.
Малинин уже не вспоминает о своих подозрениях. Он уже готов пленного признать генерал-майором и, если тот будет настаивать, даже генерал-лейтенантом. А немец выкладывает «Вальтер» на стол против начальника штаба и достает из другого кармана второй пистолет, уже «Парабеллум». Этот размерами побольше «Вальтера», и, соответственно, как аргумент еще убедительней. А немец кладет и его на стол и снова лезет в карман.
Штаб, затая дыхание, ждет по меньшей мере ручную гранату. Побледневший и проклинающий свою недоверчивость Малинин согласен уже считать экселенца хоть фельдмаршалом, хоть генералиссимусом, хоть рейхсфюрером Гиммлером, хоть покойным императором Вильгельмом II. Но пленный достал не гранату, а телеграмму о присвоении генеральского звания.
Да, интересный моментик... (Причем, несмотря на неправдоподобность ситуации, ни капли авторского вымысла тут нет – случай описан одним из непосредственных участников допроса.) Две обоймы в двух пистолетах – как раз хватило бы на всех присутствующих, Сталинградская битва могла завершиться довольно нелогичным аккордом.
Но немцы никогда нас не победят. Вояки они упорные и грамотные, но больно уж правильные, не хватает им бесшабашной русской удали.
Переведите немцу пословицу «На миру и смерть красна» – ничего не поймет, долго будет переспрашивать. И если в плен они попадали – вели себя, как пленному и полагается. Дисциплинированно. Ни в одном немецком мемуаре не найдете вы ничего, даже близко похожего на лагерные восстания и дерзкие побеги наших ребят: не угоняли они, пленные немцы, самолеты противника; не шли голодные, ночами, сотни километров к линии фронта; не карабкались в незнакомые горы в поисках партизан...
Короче говоря, генерал всего лишь вручил Малинину телеграмму – прочтите и убедитесь. Начштаба читает, медленно возвращаясь к естественному цвету лица. Тем временем штабной полковник-порученец бочком, бочком и к двери – за охраной…
А что командующий фронтом? У Роккосовского жизненная школа та еще и нервы дай бог каждому. Он, не меняясь лицом, спокойно убирает пистолеты в ящик стола и продолжает допрос, как будто вооруженный противник в его штабе дело давно привычное, даже слегка поднадоевшее.
Эмоции командующий проявил потом. Когда отправлял в окопы не обыскавших немца конвоиров. Ну, от разъевшейся штабной охраны многого ждать не приходилось, гораздо непонятней ротозейство парней из полковой разведки, взявших пленного. Не иначе как небывалый факт, – первый пленный генерал – вскружил немного голову. Ничего, до мая сорок пятого еще привыкли...
* * *Отвлекаясь немного от темы поимки генералов и фельдмаршалов, надо сказать, что Роккосовский вообще был очень удачливым человеком. Он ведь не просто прошел путь от заключенного в сорок первом до командующего Парадом Победы в сорок пятом. Он на этом пути счастливо избег многих случайностей, подобных вышеописаной. Например, незадолго до истории с вооруженным до зубов немцем в штабе фронта, почти с теми же персонажами другой случай вышел.
Взламывали оборону гитлеровцев в пригороде Сталинграда. Мощнейшая артподготовка перепахала первую оборонительную линию на три метра вглубь – уже и не понять, где тут окоп был, а где траншея. Атакующие батальоны прокатились по рыхлой пахоте без выстрела и пошли дальше. А штаб фронта почти в полном составе поднимается на бруствер траншеи – полюбоваться мастерски сделанной работой.
И тут выясняется, что среди нашпигованных железом куч земли, где ничего уцелеть и теоретически не могло – одна огневая точка таки уцелела. Пулеметчика не то контузило, не то присыпало и наступающие части он огнем не встретил. А когда стал к стрельбе готов, все уже было кончено, стрелять не в кого...
Но тут прямо против него появляется и стоит, поблескивая биноклями, целая группа советских генералов. Камикадзе вермахта не долго думая выдал по ним длинную очередь, совсем чуть промахнулся – прошли пули перед ногами штабистов. Тех как ветром сдуло, артиллерия быстренько добавила агрессивному недобитку… В общем, отделались легким испугом.
А ведь случались, случались с нашими генералами куда более трагично кончавшиеся истории. Под шальные снаряды и бомбы попадали, с бандеровскими засадами сталкивались... И погибали. Но Роккосовский, повторюсь, был очень удачливым человеком...
* * *А что Паулюс? Так ведь сами знаете – поймали его вскоре, успокоив Ставку и Сталина.
Почти все видели документальные кадры – вылезающих из подвала с поднятыми руками горе-полководцев, не стоит повторяться. Лишь скажу, что красивая история с несостоявшимся обменом генерал-фельдмаршала на Якова Джугашвили и гордый ответ Сталина: «Я солдат на генералов не меняю!» – производят впечатление легенды, хотя и вполне отвечающей характеру Иосифа Виссарионовича.
Ведь Паулюс в Германии официально считался погибшим – объявили общенациональный траур и похоронили фуражку в пустом гробу. Не знаю, сходил ли вернувшийся на родину в 1953 году Паулюс полюбоваться на свою могилку. Но в сорок третьем хромоногому доктору Гебельсу трудно было бы объяснить жителям рейха чудесное воскрешение фельдмаршала... А может, и выкрутился бы как-нибудь...
Хитер и изворотлив был, бестия.
Глава третья. НАЦИОНАЛЬНАЯ ОХОТА НА ЛЬВОВ И МЕДВЕДЕЙ
Да страшатся и да трепешут вас все звери земные, и все птицы небесные, всё, что движется по земле, и все рыбы морские; в ваши руки отданы они.
Быт. 9, 2Разборки меж собой людей пишущих и печатающихся – самое предпоследнее дело. Хуже их только склоки граждан, имеющих доступ к телеэфиру. И встревать в эти разборки себе дороже. Но порой молчать невозможно, совсем как Льву Толстому, графу и великому протестанту. И хотя никогда я не был фанатом известного писателя Бориса Полевого, хочу воспользоваться случаем и сказать несколько слов в его защиту от другого писателя, бывшего нашего соотечественника, Михаила Иосифовича Веллера.
Да-да, того самого Веллера, что живет ныне в Таллине и обнаруживает детальное знакомство с обычно не попадающими в кадр частями тела телеведущих. Этот Веллер не пойми с чего ополчился вдруг на «Повесть о настоящем человеке» Полевого, очень ему там не понравился один эпизод, где раненый летчик Мересьев застрелил из табельного пистолета ТТ вздумавшего подкрепиться им (в смысле летчиком) медведя.
Не могло, пишет Веллер, такого быть никогда – слишком слабый пистолет для такого могучего зверя. И еще много чего обидного написал про Полевого, Мересьева и тульского оружейника Токарева. А заодно уж заклеймил и русских медведей: мол, этот трусливый и нелюбопытный зверь должен драпать без оглядки за много километров от места вынужденной посадки (фактически падения) самолета... В общем, накатал советский писатель Полевой по мнению эстонского писателя Веллера, фантастику, – низкопробную и антинаучную.
