Анатолий Спесивцев - Атаман из будущего. Огнем и мечом
"Пся крев!!! Они ещё возмущались, что реестр сокращён до шести тысяч! А как пришла пора отрабатывать получаемые деньги, все драпанули к врагам Речи Посполитой. Нет, мало их вешали и на колья сажали! После уничтожения банды, посмевшей бросить вызов королевскому войску, выжгу их змеиное кубло — Сечь, а в реестровцы велю принимать только тех, кто делом докажет верность короне. Лучше бы их совсем уничтожить, да границу без казачьих дозоров не перекрыть. Приходится, стиснув зубы, терпеть эту сволочь, да ещё и деньги им платить!"
Неприятности, между тем, продолжали сыпаться на коронного гетмана, будто он имел неосторожность открыть шкатулку Пандоры. Неподалёку на религиозной почве сцепились две большие группы шляхтичей. Православные возмутились оскорблениям, которыми покрывали их веру соседи-католики, ответили в соответствующем духе, словесная дуэль быстро перешла в групповой поединок на саблях. Фактически спровоцировавшие схватку приближённые Конецпольского Чаплинский и Бегановский возглавили в ней католиков, киевские городничий и казначей Выгура и Воронич — православных. Пришлось бросать на рассоединение драчунов сотню гусар. Итогом драки стало по несколько трупов с обеих сторон и дезертирство, иначе не назовёшь, более двухсот воинов перед битвой. Целая группа схизматиков смертельно обиделась и покинула войско. Причём по дымным столбам в районе лагеря они сделали правильные выводы и даже не пытались выручить пропавшее там имущество. Сразу направились домой, счастливо избегнув встречи с шедшим сзади польского войска отрядом Васюринского.
Пока коронный гетман утихомиривал и мирил шляхту, случилась новая напасть. Авангард, уже подошедший к вражеским позициям, был атакован большой группой кочевников. Они осыпали поляков стрелами, убив и ранив более сотни человек, после чего отскочили за казацкий табор. Командовавший передовым полком Лащ от преследования врагов воздержался, хоть безнаказанное убийство его подчинённых и взбесило полковника. Стрелять из ружей сотни на три шагов бессмысленно, а луки легко могут добросить стрелы и дальше. Пришлось не преследовать убегающего врага, а отступать самим. Много воевавший с татарами Лащ сразу понял, что своим притворным бегством кочевники заманивают его в ловушку.
Из-за всего творящегося вокруг него бардака Потоцкий не расслышал стрельбу в покинутом лагере, ему об этом донесли в связи с самовольным уходом большого отряда шляхты на выручку имущества, там оставленного. Попытка уговорить их продолжить поход не удалась, а посылать погоню… и без того времени зря много потратили. Нельзя было забывать об орде, двигавшейся на северо-запад. С каждым часом татары уходили всё дальше вглубь земель Речи Посполитой, необходимо было избавиться от опасности с юга. Весть о стрельбе возле покинутого на хлопов имущества сильно обеспокоила и многих других шляхтичей. Николаю и остальным воеводам армии пришлось приложить немалые усилия, чтобы уговорить всех остаться здесь.
— Панове! Бегать туда-сюда на каждый выстрел не пристало благородным людям! Разобьём врага и сразу вернёмся обратно! В лагере осталось тридцать тысяч человек, они легко отразят налёт небольшой банды, а все казачьи вы… сидят в своём таборе! Давайте завтра с утра быстренько разметаем вражьи ряды, порубим их на куски, а на разведку к лагерю я пошлю людей. — Так и подобным образом ему с другими командирами удалось уговорить шляхту остаться.
Собственно, при первых же услышанных оттуда выстрелах Чарнецкий послал на разведку десяток попавших под руку реестровцев. Немного погодя, не веря казакам (правильно делая), Николай отрядил туда же десяток хорватов. Не дождавшись их возвращения, отправил легкоконную сотню шляхтичей. Однако до темноты не вернулись и они, что наводило на самые нехорошие мысли. И не только коронного гетмана.
В виду врагов Потоцкий оказался уже к вечеру. Его удивило место, выбранное для сражения казаками. Широкое поле, покрытое уже начавшей подсыхать из-за жары травой и редким, мелким кустарником, впрочем, уже съеденными вражескими лошадями, относительно ровное, с маленьким, но существующим спуском к казацким позициям. Оно будто предназначалось для действий конницы, раньше они всегда старались затруднить её применение. Их укреплённый земляными валами табор не перекрывал и пятой части плато, ограниченного с одной стороны высокой кручей днепровского берега, с другой — неглубоким, но непроходимым для конницы овражком с бегущим по нему ручейком. В версте за спиной казаков овраг резко разворачивался и "впадал" в Днепр, блокируя, таким образом, возможность бегства для конницы. То есть они сами поставили себя в условия: "Победа или смерть!". Это настораживало. В глупость казацких атаманов и полковников Николай не верил ни в малейшей степени, уже не раз с ними сражался, неизменно побеждал, однако каждый раз приходилось для победы отдать все силы. Сражаться разбойничье отродье умело.
Наконец-то полный неприятностей день подошёл к концу. Незадолго до сна Потоцкий собрал воевод ещё раз. В этот раз совещание было кратким и деловым. Все согласились с распределением руководства: правый фланг, возле овражка, возглавляет Конецпольский, имея в распоряжении до пятнадцати тысяч всадников, левый — польный гетман Калиновский, с двенадцатью тысячами конников. Центром, пехотой и артиллерией командует сам Потоцкий, а резервом в три тысячи кавалеристов — Чарнецкий. Способность Калиновского управлять войсками вызывала у коронного гетмана, да и не только у него, сильные сомнения, но король назначил его польным гетманом, игнорировать человека с такой должностью означало оскорбить недоверием самого короля.
Заснул Николай быстро, но выспаться ему не удалось. Посреди ночи в польском лагере разразилась ожесточённая перестрелка, потом послышались взрывы. Выскочив из малого походного шатра (не под открытым же ему небом спать?!) в исподнем белье, он обнаружил, что бои в районе расположения Конецпольского и Вишневецкого уже затухают. Зато оттуда ощутимо чем-то завоняло и пахнуло дымом.
Посланные адъютанты принесли известие о нападении казаков на знаменитых магнатов. Охране пана Станислава ценой больших потерь жизнь магната отстоять удалось, а вот Иеремия погиб страшной смертью, его буквально разорвало брошенной в него бомбой. После стремительной атаки казаки немедленно отступили, разбросав вокруг что-то сильно дымящее и воняющее. На местах схваток, в основном возле Конецпольского, обнаружено несколько вражеских трупов, одетых в одежды, неотличимые от обычных шляхетских. Ни одного живого пластуна — Потоцкий с ними уже не в первый раз сталкивался — взять в плен не удалось. Выставив дополнительные караулы, Николай попытался уснуть, но ему долго этого не удавалось сделать.
"Почему, Господи Иисусе?!! Как стража прозевала, пропустила этих горлорезов к самым охраняемым местам? Этак они и меня могли ударом ножа разбудить. После сражения необходимо произвести тщательное расследование, что-то здесь нечисто. Святая дева Мария, смилуйся, помоги!"
Похожая неприятность уже случалась в тридцать втором году, когда во время восстания казаков под предводительством Трясилы казачьи пластуны вырезали в центре польского лагеря "Золотую сотню". В ней служили только шляхтичи из знатнейших семей, горе пришло в самые богатые и влиятельные рода королевства. И вот, несмотря на все предосторожности, ночной разбойничий налёт.
"Соблюдения правил войны, принятых в христианском, мире от пиратов никто и не ожидал, но своим нападением на спящих они выводили себя из мира обращения с пленниками по человеческим законам окончательно. Ещё один пример подлости этого быдла. Нет, больше никаких сантиментов, никакого милосердия! Всех захваченных в плен посадить на кол! Разве что атаманов отправить в Варшаву, для предания их более мучительной казни".
***
Не безоблачно было и в коалиционном лагере. Выбирая для него участок, казалось бы, учли всё. И соблазнительность такого места для поляков, излюбленным приёмом в битве у которых был удар тяжёлой кавалерией — гусарией. Достаточность площади для размещения собственной многочисленной конницы. Пока поляки собирались и добирались, коней казаки и их союзники выпасали перед своей стоянкой, из-за чего перед битвой накормить панам удалось не всех своих лошадей — большая часть обоза-то осталась в их лагере.
Конечно, предусмотрели атаманы и наличие в тылу собственного укрепления бойкого источника. Увы, бойкий и обильный водой в мае, в момент выбора, ко дню битвы он заметно усох. На весь лагерь его хватить никак не могло. Пришлось срочно выводить с места будущей битвы лошадей и волов, тащивших пушки и возы, а потом строить на полоске берега у Днепра шалаши для временного размещения там людей. К сожалению, даже такие перемещения полностью проблему не решили, для трети боевых лошадей, уводить которых было неразумно, воду пришлось каждый день подавать из реки в бурдюках. То ещё удовольствие в наступившую жару, но конь для всадника в бою значит так много, что особого недовольства не возникло.
