Александр Афанасьев - Нет дороги назад
Так что – это даже не люди. Это существа, звери в человеческом обличье. И я их давил, давлю и буду давить, пока жив. Но сначала – надо разобраться с предателями. Потому что пока они есть – ничего это не закончится. И я предпочту получить нож в живот, чем нож в спину. Вот так то вот, господа…
Но пока они мне нужны. И потому, не подавая вида о своем присутствии – я пополз обратно в комнату…
Где-то в Афганистане
23 января 2017 года
Еще ночью – буран кончился, и на черном небе – стали видны белые как снег звезды…
Утром – пришла еще одна машина. Груженый пикап марки Атаман, дешевый и проходимый, Нижегородского завода братьев Атанасовых. У него спаренная кабина от среднего грузовика, уродливая – но места там масса. Корпус гражданской реконструкции[14] – а вы как думали? Джихад с доставкой на дом, твою мать. Боевики откинули заднее сидение, там был большой кофр для инструментов. Мало кто догадался бы, что он мельче, чем должен был бы быть, и у него есть двойное дно.
– Лезь сюда, неверный – приказал мирный, опухший после вчерашнего амир
Я скептически осмотрел предназначающееся мне место.
– Я там замерзну. Сейчас же зима.
– Все мы в руках Аллаха.
– А что сделает с тобой шейх, ведь он дал слово, и мы обменялись заложниками. Не много ли ты на себя берешь?
Амир злобно посмотрел на меня – но меня это не впечатлило. Теперь я знаю, кто он такой – он не воин веры, не аскет. Он лжец, негодяй и содомит. Отброс общества. Хоть я и неверный – но знаю, что Аллах – отвернется и плюнет, когда эта мразь предстанет перед ним. Или спросил – ради чего ты вышел на моем пути, Хабибулла. Ради меня, или ради того, чтобы делать безнаказанно харам и учить других хараму, думая, что за это не будет ответа?
Подумав, амир решил, что рисковать не стоит. Он отдал приказание – и мне принесли тюфяк, тот самый, на котором я спал.
– Может, тебе еще харама дать, неверный, чтобы не скучал в дороге?
– Обойдусь – сухо сказал я и полез в свое узилище.
За мной – закрыли второе дно, дальше – со стуком что-то положили. Наверное, инструмент. Затем – я почувствовал, как машина покачивается, боевики рассаживаются по местам, как закрываются двери…
Заурчал двигатель. Тоже простой и примитивный – от сельскохозяйственного трактора: эта машина как раз и делалась простой, дешевой, примитивной, которую можно отремонтировать в любой деревне, а не гнать на сервис. Сначала колотило, потом двигатель прогрелся и заработал ровнее. Качнувшись на рессорах, машина тронулась…
Удобств тут мало – но жить пока можно.
И пока делать все равно нечего – скажу вам еще кое-что. Про афганцев.
По-моему – главным различием между цивилизованными и нецивилизованными людьми является наличие или отсутствие веры. Цивилизованность – связана с потерей веры, ничего не принимается на веру, всему требуются доказательства. Поэтому – смешны исследования европейских геополитиков о том, что Россия изначально является дикарской, нецивилизованной страной. Весь мир пользуется таблицей Менделеева, весь мир слушает Чайковского, читает Пушкина. В двадцатом веке в России изобрели телевидение[15] пассажирский самолет и стратегический бомбардировщик, ударный авианосец, вертолет, еще в двадцатые годы наши ученые выполнили первые научно признанные теоретические изыскания по делению атомного ядра, внесли ключевой вклад в вопрос беспилотных и пилотируемых космических полетов. Все это стало бы невозможным без мощнейшей научной школы, и главное – без вековой тяги русских к знаниям. Она была и в восемнадцатом, и в девятнадцатом, и в двадцатом веке. Русские читали книги, даже самые бедные[16] – все равно приобщались к печатному слову. И сейчас – мы ничего не принимаем на веру, мы уважаем ученых, а не фанатиков и шарлатанов, и даже мусульмане в нашей стране – поступают так же.
А вот эти…
Знаете, что самое страшное, почему нам так упорно противостоят эти люди, в общем-то, несчастные и бедные? Как раз вера. Если, к примеру, снять ту мерзость, которую я видел вчера, и показать ее по телевидению – удивительно, но они в это не поверят. Они поверят тому, что будет вещать полуграмотный мулла в подпольной молельной комнате. Вера не просто заменяет им разум – вера подавляет разум, заставляя не верить собственным глазам. Поэтому, если мы покажем это – те из афганцев, кто верит, заявит, что это ложь. Что это русские так подстроили все.
Так что вера – это не всегда хорошо.
Из этого же – проистекает, что большинство афганцев не думает и не хочет думать, не хочет делать выводы. Будучи Наместником (когда это было…), каждый четверг, я обращался к афганцам через Радио Афганистана. Довольно прилично зная фарси, я читал обращение на дари, а переводчик – синхронист переводил на пушту. Эти обращения – я построил не как зачитывание составленных кем-то в штабе инструкций – а как разговор: я понимал, что если афганцы это слушают, для них – это как голос России, далекой и непонятной. Я говорил им – посмотрите как вы живете. Посмотрите вокруг себя – что из того, что окружает вас, вы построили собственным трудом, а что – дал вам Аллах? Вспомните, когда последний раз ашрары оказали вам какую-то услугу? Когда и чем они вам помогли? Когда они просто поговорили с вами так, как я сейчас говорю, без наставлений и угроз? Что хорошего принесли ашрары в жизнь Афганистана? Какое из зданий, помимо мечетей – построено в те годы, когда в Кабуле действовали исламисты?
Из положения афганцев вытекает еще одна бедственная их характеристика – их лень. С ней – я столкнулся впервые, и только из записок тех, кто прошел Замирение на Востоке в двадцатые – сороковые годы. Они не просто ленивы – они патологически ленивы, и это проистекает из беспредела, который происходил на их земле. Все то хорошее, что у них было – мог отобрать бай, если он начинал подозревать, что феллахи укрывают хороший урожай – то посылал нукеров перепороть их. Если один из королевских мытарей видел, что какой-то купец хорошо торгует – он просто накладывал на него налог дважды, и никто не смел пожаловаться. Да и общество – оно тоже не любило, когда кто-то начинал жить хорошо, ибо это напоминало им, что они живут плохо. Вот почему афганцы – гениальны в части придумывания отговорок, почему не сделаны те или иные вещи. Каждый раз – на совещаниях они говорили то, что им надо, что им не хватает – но сразу замолкали, как только разговор заходил о том, что они должны дать или сделать. Это больной народ. Его можно вылечить только через два поколения. И на войне – смена поколений произойдет быстрее.
Жестоко, но это так.
Мы уже выехали за город. Тянуло холодом, несмотря на ватник, трясло. Потом остановились – я догадался что это. Контроль – один на шоссе Джелалабад-Кабул, первом национальном шоссе, блокпост. Один из ключевых, здесь по моему даже есть рентгеновский аппарат как на таможенных пунктах пропуска. Вот только всем машины – под него не загонишь.
Очередь. Я начал задумываться – а по мне ли эта авантюра. Мы так то до вечера ехать можем, а зимой, много часов практически без движения – не для моего возраста, скажем так…
Машина – двигалась рывками. Я догадался, что проверяют быстро, возможно – часть сотрудников бросили на расчистку снега, в Афганистане снежный буран это настоящее бедствие, это у нас – обычная зимняя неприятность.
Авантюра…
Человека, с которым я должен был встретиться – звали Джелалуддин Хаккани. Старший из братьев Хаккани, лидер так называемой "организации Хаккани", по нашей оценке представляющей наибольшую опасность в приграничной зоне. Под его началом – до двадцати тысяч боевиков, как в горах – так и легализовавшихся, чтобы продолжать террористические действия. Объявлен вне закона Высочайшим решением, за его голову – назначена награда в один миллион рублей золотом. После ликвидации генерала Абубакара Тимура – самый опасный из всех террористов, действующих в нашей зоне ответственности.
В отличие от многих других террористов и лидеров террористических групп, практически неграмотных – закончил медресе, а потом и исламский университет в Аль-Азхар, в Каире. Придерживается принципов ваххабизма – крайне агрессивного суннитского религиозного течения, созданного британской разведкой с целью дестабилизации Османской Империи, а потом применявшееся против нас. Магистр усуль аль-фикх, исламского правоприменения с правом быть кади, исламским судьей. Виновен, по меньшей мере, в двухстах террористических актах против русских, на его счету – не менее пятисот загубленных жизней.
Просто удивительно, почему такой человек – пошел на контакт с нами.
Его люди – установили контакт со мной, когда я покупал очередную партию мобильных телефонов. Несколько человек, двое из которых были в полицейской форме, и скорее всего – настоящей полицейской форме. Они запросто могли бы и убить меня… я бы убил двоих, возможно троих, еще менее вероятно – четверых – но их было восемь, и пятый – однозначно убил бы меня. Но вместо этого – они сказали, что один шейх желает говорить со мной и только со мной, и более ни с кем из русских. И если я желаю с ним поговорить – то они гарантируют мне безопасность, для чего несколько человек из числа крайне авторитетных в горах, представители трех разных родов – не просто гарантируют мне безопасность, а спустятся вниз и отдадут себя в руки моих людей, как гарантию моей безопасности.
