ИММАНУИЛ ВЕЛИКОВСКИЙ - ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В АМНЕЗИИ
Читателю не следует делать ошибочный вывод о том, что человеческая душа есть не что иное, как вместилище впечатлений, полученных при катастрофических обстоятельствах. Такие естественные потребности, как удовлетворение голода и жажды, сексуальная, родительская – в особенности материнская – забота о потомстве, необходимость самовыражения, или самоутверждения и признания, социальные связи, стремление к накоплению материальных благ и другие импульсы – все это, разумеется, имеет врожденный характер, н без некоторых из них не могла бы поддерживаться сама жизнь. Но природные катастрофы, высвобождавшие разбушевавшиеся стихии, потрясали умы выживших и оставляли в них неизгладимый наследственных отпечаток.
ГЛАВА II
ЗНАТЬ И НЕ ЗНАТЬ
Я был призван логикой и фактами проткнута во многие владения храма науки. Я не препятствовал постоянному возникновению пожаров, хотя нес в руке свечу только для освещения.
Реконструкция событий
Постоянные мировые катастрофы, которые происходили на памяти человека, и в особенности последние, отпечатались в воспоминаниях многих народов по всему миру так, что их невозможно стереть.
В опубликованных мною книгах я предложил реконструкцию части этих событий исторического прошлого, построенную на свидетельствах людей, сохранившихся в наследии древних цивилизаций. Все они, в текстах, завещанных потомкам от тех времен, когда человек научился писать, в различных формах излагают истории, в которых опытный глаз психоаналитика сразу может распознать многочисленные вариации одной и той же темы. В гимнах, в молитвах, в исторических текстах, в философских трактатах, в данных астрономических наблюдений, а также в легендах и религиозных мифах древние отчаянно пытались донести до своих потомков, включая нас, сведения о событиях, которые оставили неизгладимые воспоминания у свидетелей.
Я рассказал эту историю с жестокой откровенностью, в том смысле, что рассчитывал на полную неосведомленность читателей, живущих в состоянии почти полного подавления наиболее значительного из всех родовых воспоминаний, в почти полном забвении тех потрясений, которые волновали их предков.
В своей аналитической практике я бы никогда не озадачил пациента внезапным обнажением скрытых мотивов, лежащих в основе его болезни, не осуществив постепенной подготовки, в ходе которой я бы осторожно вел его к собственному прозрению. Только после такой предварительной работы можно рискнуть сделать шокирующее открытие, но даже в этом случае эффект порою может оказаться почти сокрушительным. Но к этому моменту все дороги к отступлению в незнание уже перекрыты. Кроме того, к этому времени пациент уже понял бы добрые намерения аналитика, и линия передачи установилась. Но представляя анамнез, или историю развития болезни, коллективу, страдающему от амнезии, я не следовал такой процедуре и не мог этого делать. Должен ли я сначала кратко рассказать историю великих катастроф прошлого – ее приглаженную версию – или подавать ее малыми дозами, по чайной ложке после завтрака? Должен ли я представлять эту историю как только возможную, но не обязательно истинную? Должен ли я напечатать ее точно по пунктам или лучше расчленить ее для всякого рода журналов?
Я сделал то, что сделал, понимая, что это может вызвать сильную реакцию у каждого, кто соприкоснется с этим открытием непосредственно или по слухам. У некоторых эта реакция примет форму громогласного отторжения, протеста, обвинений и создания оппозиции. У* других – ошеломленных таким открытием – появится столь же сильная реакция принятия, одобрения и миссионерского порыва обращать в эту веру всех прочих. Демаркационная линия, разделяющая эти два лагеря, вряд ли будет отклоняться от той, которая разделила людей, не читавших обращение, опубликованное в 1950 году в книге «Столкновения миров», и читавших его. Те, кто не читали, имели однако весьма четкие мнения: они знали «все» из журналов, дискуссий и сплетен, в то время как спонтанная реакция поме-шала им прочесть саму книгу.
История, рассказанная в упомянутой книге, – это не просто гипотеза и не пустая теория: это реконструкция событий, которые происходили в историческом прошлом, за двадцать четыре и двадцать семь столетий до нас, – короче, примерно за сто поколений назад.
Каждая страница текста содержит ссылки на источники, и следовательно все данные доступны для проверки. Это повествование ужасающее и в то же время двойственное. С одной стороны, это мучительная, вызывающая ужас картина страданий наших предков – жертв природного катаклизма. С другой стороны, это демонстрация разочарования, испытанного нами по отношению к прошлому, которое оказывается лишь обманом, притупляющим нашу любознательность, усыпляющим любопытство, приучающим вместе с вашими государственными деятелями, философами и учеными к апатии, как к нашему истинному состоянию, и в то же время наделяющим нас ощущением безопасности, словно ни одно землетрясение случиться не может.
Но наша планета действительно была вовлечена на своем пути в различные дорожные аварии. Продолжительность года, месяца и дня не оставалась неизменной с самого начала: они последовательно менялись в исторические эпохи, когда человек был уже вполне грамотен и мог оставить письменные свидетельства об этих изменениях. Это зафиксировано различными письменами, в особенности клинописью. Данные клинописи можно сравнить с данными иероглифов, а их в свою очередь – с древними календарями всего мира и с солнечными и водяными часами прошлого, ныне почившими не из-за пороков своей конструкции, а из-за изменений того, что они предназначены были отмерять. Эти данные могут и должны быть рассмотрены в свете исторических летописей, а потом изучены с соблюдением должного уважения к священным текстам каждой древней рели-гаи, текстам, изобилующим упоминаниями о космических ка-тас!рофах и легендарной сокровищнице древности.
Письменный памятник разворачивает перед нашим взором четкую картину. Затем мы приступаем к исследо-; вйкию области естественной истории: если происходили со-' бытия такого масштаба, они должны были неизбежно оставить следы на поверхности земли и на дне морей. Внимательное чтение моей книги «Земля в перевороте» убедит даже наиболее скептичных читателей в том, что нет на земле места, которое не имело бы этих приметных следов, о прошлом в арктических районах формировались залежи угля и росли кораллы; носороги, мамонты и бизоны оставили свои кости на огромной глубине за полярным кругом. В Африке, в Китае, в Бразилии и повсюду существовал конгломерат животных из тропических и полярных районов: полярные медведи, арктические лисы, тропические змеи и крокодилы. Обнаружилось, что бурый уголь (лигнит) хранит отпечатки насекомых и растений, собранных вместе из таких регионов, как Норвегия, Мадагаскар и Бразилия. Горные хребты вознеслись на свою нынешнюю высоту при жизни человека, даже весьма развитого человека, и каждая исследовательская группа, которая возвращается с одного из этих главных горных хребтов – Гималаев, Кавказа, Альп, Анд – с удивлением подтверждает открытие их чрезвычайной относительной молодости.
Как я уже говорил, данная история была рассказана с жестокой откровенностью, и этот психоаналитический промах мог вызвать только одну реакцию, которая имела место в действительности. Однако освобождение от вытесненных родовых воспоминаний намного важнее, чем риск негативного психологического воздействии. Лекарством должно стать изучение моей исторической реконструкции в школах, прежде всего в младших классах. Тогда не возникнет противоречия с воззрениями, глубоко укоренившимися в нынешних школьных учебниках; процесс восстановления воспоминаний о древних травматических событиях станет более плавным, и потрясение, если даже оно возникнет, будет иметь блате последствия. Эти жизненные факты должны быть сообщены достаточно рано, для освобождения их от элемента повторного шока, поскольку первоначальный шок был- пережит нашими предками в экстремальных обстоятельствах.
Знать и не знать
Фрейд писал о двух психологических реакциях на __ травму. «Последствия травмы носят двойственный характер, позитивный и негативный. В первом случае наблюдаются попытки оживить травму, вспомнить о забытых переживаниях или, более того, сделать их реальными,чтобы пройти еще раз через их повторение… Эти попытки обобщаются в терминах «фиксация на травме» и «вынужденное повторение». По поводу другой реакции Фрейд писал: «Негативные реакции преследуют противоположную цель; здесь ничто, касающееся забытой травмы, не должно, вспоминаться или повторяться. Они (негативные реакции) могут быть сгруппированы вместе к/«с реакции защитные. Для них характерно избегание соответствующих тем – тенденция, которая в своем высшем проявлении может привести к подавлению или фобии. Эти негативные реакции значительно влияют на формирование характера. Они не в меньшей мере представляют собой фиксацию на травме, чем реакции позитивные, но следуют противоположной тенденции. Симптомы указанного1 невроза составляют компромисс, объединяющий и позитивные и негативные воздействия травмы. Иногда может преобладать один из компонентов. Эти противоположные реакции создают конфликты, которые, как правило, не могут быть разрешены самим субъектом».
