Александр Солженицын - Красное колесо. Узлы V -XX На обрыве повествования
Эти дни в Кронштадте и Сестрорецке усиленные митинги, устраиваемые большевиками, с призывами выступить на улицы Петрограда. – Вечером 25-го Выборгский комитет большевиков, узнав о движении 3-го корпуса, отменяет выступление. – По этим же тревожным сведениям ночное заседание ЦИК с представителями воинских частей. А между тем провинившиеся за 3-5 июля части отправляются на фронт? – Всего через неделю после того, как гарантировали заготовительные твердые цены на хлеб, ВП удваивает их в надежде получить хлеб. Подорван весь авторитет хлебных заготовок, хлеба тем более не повезут, ожидая следующего увеличения. В протест минпрод Пешехонов ушел в отставку.
В Ставке совещание армейских комиссаров и комитетов. (Корнилов по плану хотел их вовсе запретить, Савинков обещал лишь сужение их ведения.) Корнилов призывает их к дружной работе в спасении армии. – С комиссаром Ставки Филоненко готовит проект Совета Обороны (Керенский, Савинков, Корнилов, Филоненко, ген. Алексеев?). Филоненко по аппарату передает план Савинкову. Приглашаются в Ставку на совещание Родзянко, Милюков, кн. Г. Львов. – Корнилов телеграфно подтверждает в военное министерство Савинкову, что 3-й конный корпус будет сосредоточен под Петроградом к вечеру 28-го; военное положение в столице следует вводить с утра 29-го.
А в Петрограде воротившийся из Ставки фигляр В. Львов, в заметном душевном неравновесии, приходит к Керенскому вечером 26-го, за несколько часов до заседания ВП, где уже неотклонимо должен быть подписан закон о твердых мерах, и путано передает Керенскому свой разговор с Корниловым как прямое поручение от Верховного: предложить отставку всех министров и введение единоличной диктатуры Верховного. – Озарение и драматическое сальто Керенского: спасен! теперь можно не подписывать твердых мер, а за все промахи ВП расплатится Корнилов! Заставляет В. Львова изложить письменно и настаивает на формулировке „ультиматум” (от Корнилова). – Затем устраивает аппаратный разговор с Корниловым, ложно изображая, что присутствует и В. Львов: Подтверждает ли Корнилов то, что передал через Львова? Корнилов, не проверяя о чем речь, простодушно подтверждает и зовет Керенского и Савинкова скорее приезжать в Ставку. Керенский обещает (чтоб усыпить в бездействии). – Сам же заставляет Львова повторить рассказ, при подслушивающем свидетеле за шторой, и немедленным арестом изолирует Львова от всяких других объяснений. – Исказив весь эпизод на заседании ВП, Керенский к концу ночи получает от него диктаторские полномочия. Кокошкин не согласен, это делает остальных министров простыми исполнителями, заявляет об отставке. Другие министры-кадеты следуют ему, правительство снова остается без правого крыла. – К концу ночи, без ведома ВП, Керенский единоличной т-мой в Могилев (без регистрации в ВП по форме, без скрепляющей подписи) отрешает Корнилова от должности Верховного. (Он и не вправе единолично уволить Верховного.)
Ни о чем том не осведомленные газеты 27 августа посвящены полугодовому юбилею Февральской революции, впрочем с плачевными ее результатами. – Корнилов утром получает отрешающую т-му Керенского. Изумлен, не ожидал удара. М.б. это подделка? в Петрограде уже взяли власть большевики? Или: Керенский опять уклоняется принять совместные дисциплинарные меры? Надеется, что все разъяснится. Начальник штаба Верховного ген. Лукомский телеграфно Керенскому отклоняет свое назначение заменить Корнилова в должности. – Савинков, видя несуразицу происшедшего, тщетно пытается остановить Керенского. Дважды за день телеграфные переговоры его со Ставкой, с Корниловым и с Филоненко. Корнилов только теперь узнает, что В. Львов не имел никаких полномочий на переговоры с ним, и все переврал Керенскому. Отказывается сдать должность, Савинков уговаривает его подчиниться. Корнилов готов обсуждать возникшее положение с Керенским, снова приглашает их обоих в Ставку, под свое честное слово, создадим Совет Обороны. – Савинков (через него был весь сговор – и рухнул!) уговаривает Керенского не объявлять публично о „восстании” Корнилова, иначе Армия погибла. Керенский: Напротив, воодушевленная победой над контрреволюцией, армия ринется и победит немцев! – Вмешивается и Маклаков: это недоразумение! надо разъяснить его без огласки. – Но уже и поздно: Некрасов объявил газетчикам заявление Керенского об „измене” Корнилова, и его расклеивают по улицам столицы. (В тексте – ни слова об идущем на Петроград корпусе – это послужит дальше доказательством „мятежа”.)
Рев. демократия встрепенулась, как этого и ждала: ведь мы же повторяем Французскую революцию, а где же до сих пор наша Вандея? так вот она! и, конечно, армия (не зря интеллигенция ненавидит ее отвеку)! – У Гиммера и Луначарского взрыв радости при известии о генеральском мятеже: теперь-то радикально изменится конъюнктура революции! это будет полный реванш за июльские дни! – Через два часа после объявления генеральского мятежа большевики уже в победителях. – Выбор Савинкова: он и так уже проклят ревдем. кругами за союз с Корниловым; прославленный революционер не может принять сторону мятежного правого генерала (и подвел Корнилов: идет Крымов, идет Дикая дивизия); значит – за Керенского. – Распоряжение Керенского по фронтам, по войсковым инстанциям: не выполнять приказов изменившего родине Корнилова! Железным дорогам: не пропускать воинских эшелонов на Петроград, разбирать пути, устраивать крушения. Губ. комиссарам: Генерал Корнилов дерзнул предъявить мятежные требования передать ему власть; двинул ослепленные войска на Петроград; измена ген. Корнилова в самый трудный момент войны с Германией, преступный бунт против народа. – Ночная радиотелеграмма ЦИК всем армейским комитетам: Ген. Корнилов изменил родине и революции и понесет всю тяжесть наказания, не подчиняться ему нигде! – Слух, что на Смольный (местопребывание ЦИК и ПСРСД) этой ночью готовится нападение; окружились броневиками. Ночной Петроград залит прожекторами с Петропавловки. – Ночью головка ЦИК едет в Зимний совещаться с ВП, один раз и другой раз, в промежутке ночные заседания ЦИК, до утра: доверить Керенскому формировать распавшееся ВП на свое усмотрение. – Ночное заседание „военки” большевиков: Требовать смертной казни мятежников! Создать революционную власть из рабочих и солдат!
К ночи Ставка узнала о телеграммах и объявлениях Керенского. Выбор Корнилова: при таких обстоятельствах подчиниться и сдать должность – был бы не Корнилов; сдать должность сейчас – отдать Россию на последнюю гибель. На сторону Верховного станут – все офицерство, лучшие строевые части, военные училища, все казачество; и все превосходство военной организации над расхлябанностью правительственных сил. – Под утро 28 августа Корнилов рассылает по армейским линиям, ж-д и по радио: Не я посылал В. Львова к Керенскому, а он его ко мне; великая провокация ставит на карту судьбу Отечества. Наша родина умирает. ВП действует под давлением большевицкого большинства Советов – (и со всей горечью, и уже в занос добавляя:) – в полном согласии с планами германского генерального штаба. У кого бьется в груди русское сердце – молите Бога о чуде спасения родной земли. Я сын казака-крестьянина, мне лично ничего не надо, кроме сохранения Великой России; клянусь довести ее до УС.
Под утро 28-го в Зимнем Керенский уговаривает ген. Алексеева, вызванного из командировки, принять Верховное Главнокомандование (которого он был лишен в мае). Алексеев отказывается, видя в этом бесчестье; настаивает на примирении ВП с Корниловым. – С раннего утра ЦИК продолжает рассылать воззвания – к железнодорожникам, почто-телеграфистам, местным комитетам, отнять у Корнилова ж-д сеть, связь и всякое влияние: не выполнять приказов Ставки, препятствовать движению войск, исполнять распоряжения только Советов и ВП. – Корнилов пытается слать по линиям встречные т-мы: Со мной идут те, кому дороги свобода и спасение родины. Изменники не среди нас, а в Петрограде. Вырвать наше Отечество из рук продажных большевиков… ВП кидает народ в призрачный страх контрреволюции; очнитесь, люди русские, от ослепления, вглядитесь в бездонную пропасть, куда идет наша родина. – Но его телеграммы застревают, его приказы по армии достигают фронтовых штабов, но даже не всех армейских.
В приличных утренних газетах и у Бурцева уже догадка: это все – недоразумение, ведь ВП вместе с Корниловым готовило борьбу против большевиков. – С утра ВП свелось к триумвирату Керенский-Некрасов-Терещенко, и к тому же в потерянности; ото всех министров потребована формальная отставка. Обсуждается проект Директории из 5 человек; ЦИК не согласен на Директорию, она поведет к контрреволюции, и особенно на включение Савинкова, изменившего рев. демократии. – Савинков назначен „военным генерал-губернатором” Петрограда (небывалая должность) с подчинением ему ПВО. Пытается готовить оборону беззащитной столицы, рытье окопов к югу от города, лихорадочно призывается к действию расхлябанный петроградский гарнизон. – Керенский шлет Гк-щему СФ Клембовскому назначение Верховным, с пребыванием во Пскове. И: прервать все эшелоны с конными частями, перевозимыми в Петроград. Клембовский: они мне не подчинены; и уклоняется от назначения. – Отряды Крымова движутся по трем ж-д линиям – балтийской, псковской и царскосельской, разбросаны на широком фронте от Ревеля до Дна. Сам Крымов с шестью эшелонами казаков приближается к Луге. – Воззвание Керенского к войскам ПВО: Устыдите полки ваших обманутых товарищей. Если не поймут – я, ваш министр, уверен, что вы без страха исполните великий долг. – Главный комитет Союза офицеров из Ставки во все штабы: ВП, уже неоднократно доказавшее свою государственную немощь, ныне обесчестило себя провокацией и не может дольше оставаться во главе России.
