Александр Плотников - Коридор
Его дальнейшие размышления прервали нежданные посетители. Ими оказались доктор Хубер и, как Он чуть позже узнал, доктор Кох. На вид ему было примерно столько же лет, сколько и его коллеге, но на этом все сходства заканчивались. Сухопарая фигура, впалые глазницы и асфальтный цвет лица делали его похожим на египетскую мумию. Взгляд был, что называется, рентгеновским. При общении с людьми такого склада создается чувство, словно, когда они смотрят вам в глаза, то заглядывают прямо в душу, от чего становится немного не по себе.
После недолгого, но более компетентного осмотра доктор вынес свой диагноз.
– Судя по симптомам, у вас ретроградная амнезия.
– Спасибо, я уже догадался.
– И откуда же, позвольте узнать? – Сейчас доктор стал чем– то напоминать скульптуру того “инопланетянина”, которую изваял Церетели в Петропавловской крепости, назвав Петром Первым. Хотя портретного сходства между ней и Петром было ровно столько же, сколько между средним жителем Демократической Республики Конго и таким же средним какого-нибудь там Монако или Люксембурга.
– Откуда, откуда. Из телеви…
– Извините, я не совсем понял, что вы сказали? – доктор “Франкенштейн” продолжал буравить его своим взглядом, из-за чего легкий дискомфорт стал принимать более тяжелую форму. Врать становилось все сложнее. – Теле – что?
– Доктор, а к чему вы мне эти дурацкие вопросы задаете? Вы что не видите, что я…
– Эти дурацкие вопросы я задаю для вашей же пользы! – резко прервал его доктор Кох. – Доктору Хуберу вы сказали, что вас зовут Андрей Коваленко. Почему? Это ведь русское имя, не так ли???
– «Вот и все. Это конец. Меня сейчас доведут до ближайшего оврага и там шлепнут…» – Он снова начал впадать в оцепенение, как тогда в самолете, предчувствуя катастрофу.
– Не молчите, вы слышали вопрос?
– Я не знаю… – единственное, что из себя смог выдавить Он.
– Может быть, вы встречались с этим человеком, когда были на Восточном фронте? Откуда-то ведь вы должны были его знать, раз это имя первым пришло вам в голову.
– «У-у-у-ф». – С плеч моментально рухнула та глыба, что так крепко прижимала его под натиском вопросов доктора Коха.
– «Голова моя садовая, я же Карл Маер. Какой, к черту, овраг? У меня же ретроградная амнезия. Как я мог об этом забыть?». – К нему стало возвращаться былое чувство уверенности, и Он тут же стал импровизировать.
– Вы знаете, у меня в голове вертится много лиц. Но кто они, я никак не могу вспомнить. Другие определяются как-то сами. Много сюжетов из детства. Все это так перемешано, что трудно во всем разобраться.
– То есть? Какие факты вы не помните? – доктор едва заметно улыбнулся, поняв, что сказал глупость.
– «Видимо, в его врачебной практике такие случаи, как у меня, встречаются нечасто. Хотя какие, к черту, случаи, как у меня? Если бы он знал хотя бы пятьдесят процентов того, что знаю я, то наверняка бы занял палату напротив»
– Я хотел спросить, что вы вообще помните. Может быть, отдельные события вашей жизни, какие-то переживания, – поведение доктора заметно изменилось, в голосе стало чувствоваться сильное желание помочь.
– Сегодняшний день хорошо помню, – не зная с чего начать, сказал Он.
– Это уже хорошо, – произнес доктор Кох. – Но сейчас меня больше интересует вчерашний день. Что вы о нем помните?
– Вы знаете, честно говоря, немного. Помню, как пришел в себя в кабине самолета. Потом я с кем-то говорил по рации. Мне помогали с управлением. Затем пошел на посадку, а дальше я отключился. Я ведь его посадил? Да? Никто больше не пострадал?
– У него стало возникать такое чувство, что говорит сейчас не он. Все слышалось как будто бы от третьего лица.
– Ну, не волнуйтесь так. Вы здесь – значит, его, я так думаю, вы посадили. А что касается пострадавших, то вы единственный. В противном случае, их тоже должны были бы доставить к нам,
– доктор сделал небольшую паузу, что-то обдумывая. – Вам надо набираться сил. Мне все понятно.
Встав со стула, он отодвинул его обратно к тумбочке.
– К сожалению, в этих условиях мы не сможем вылечить ваш искалеченный разум. Только тело. При амнезии память может вернуться через день, а может и через месяц, поэтому еще рано отчаиваться. В любом случае, я вам точно гарантирую, что как только пойдете на поправку, вас тут же переведут в гарнизонный госпиталь в Кане, где смогут оказать более квалифицированную помощь.
Пожелав ему напоследок приятных сновидений, они тихо удалились. Доктор Хубер, не проронивший за весь осмотр ни единого слова, выглядел как-то виновато и все время отводил глаза в сторону, видимо, стыдясь инцидента, произошедшего накануне.
За окном уже давно вступила в свои права ночь. Еще раз посмотрев в кромешную темноту, Он вдруг понял, как сильно устал.
– «Да, денек был трудный, пора спать»
* * *
31 мая 1943 г.
госп. № 56/358.
Утром его разбудила Хильда.
– Доброе утро, Карл. Время принимать лекарства.
Открыв глаза, Он почувствовал все прелести раннего подъема. Но вместе с тем на душе стало как-то легче, словно ночь забрала с собой часть тех потрясений, которые пережил за последние три дня. И это странное имя Карл уже не звучало, словно карканье вороны, став чем-то неотъемлемым и само собой разумеющимся.
– «Да, дружище, теперь ты Карл. И с этим ничего не поделаешь »
– Доброе оно тогда, когда ты встаешь в половине двенадцатого, а не в восемь,– вслух пробурчал он, посмотрев на будильник.
Хильда, как будто не замечая хамства, продолжала добросовестно выполнять свои обязанности, выкладывая на поднос таблетки и порошки, предназначенные для него. Маленькая горсточка незаметно превращалась в маленькую кучку.
– Надеюсь, что это на все отделение? – с надеждой в голосе спросил Он.
– Нет, это все вам, и выпить это вы должны в моем присутствии,
– наставительный тон делал похожей ее на школьную учительницу, а его на лоботряса-ученика, отказывающегося делать домашнее задание.
– Хотя бы завтраком для начала покормили.
– После завтрака будут другие лекарства.
– Другие???
Немного поморщившись, Он, смирившись с судьбой, начал одну за другой поедать эту ”отраву”. После всей процедуры Хильда всунула ему в рот градусник и попыталась быстренько улизнуть.
– А вы не боитесь, что я его тоже сожру? – пробурчал новоиспеченный Карл, не высовывая градусник изо рта.
– Нет. Он не вкусный.
– Ну, не убегайте же, побудьте со мной хоть пару минут.
– Сейчас не могу. Мне надо разнести лекарства до начала осмотра. Но обещаю, как только освобожусь, я к вам тут же загляну.
– Не сомневаюсь. Ведь у меня во рту ваш термометр.
Она еще раз улыбнулась и исчезла за дверью.
– «А все не так уж и плохо. И при других обстоятельствах…».
– Но не успел Он насладиться своим одиночеством, как в палату вошла целая делегация из пяти человек.
Среди “делегатов” были доктор Хубер – со своей “неизменной застенчивостью”, доктор Кох – с “приветливым взором”, какая-то пышногрудая фрау бальзаковского возраста в форме медперсонала госпиталя и замыкали процессию два офицера с накинутыми на плечи белыми халатами.
Тому, что постарше, было лет пятьдесят. У него были черные волосы, аккуратно зачесанные назад, и тонкие холеные усики, делавшие внешность довольно выразительной. Второй был где-то его нынешним ровесником с ничем не примечательной, слащавой внешностью. Даже невооруженному взгляду сильно бросался в глаза тот факт, что молодой офицер стоял какой-то серой тенью старшего, периодически озабоченно поглядывая в его сторону. Видать, тот был большой шишкой. Но так как нашему герою в рядах Люфтваффе приходилось служить всего третьи сутки, то о звании обоих он не имел ни малейшего представления.
– Как вы себя чувствуете, Карл? – медленно и с расстановкой произнося фразы, начал доктор Кох.
– Да вроде ничего, – пробормотал тот, не вынимая градусник изо рта.
Он никогда раньше не был в Гестапо, но при общении с доктором Кохом, возникало такое чувство, что тот вполне мог бы подрабатывать там на “полставки”. – «Ему даже прикасаться к человеку не надо. От одного “нежного” взгляда в дрожь бросает»
Доктор медленно подошел к кровати.
– Вы хорошо спали?
– Да.
– Это вам, наверное, мешает? – доктор Кох вытащил градусник изо рта и, посмотрев на показания, положил на тумбочку.
– Тошнота, головные боли продолжаются?
– Уже вроде меньше, – нерешительно соврал тот.
Доктор Кох стал быстро проводить осмотр. Из-за чего пациент, периодически не успевая вовремя выполнять указания, стал чувствовать себя слегка не в своей тарелке, а четыре пары глаз, следивших за каждым его движением, делали это чувство все более и более убедительным.
