Ральф Питерс - Война 2020 года
Трупы африканцев валялись то тут, то там на территории лагеря – жертвы БР, до которых никогда никто не дотронется, уж тем более не похоронит. Тейлор прибавил газу в надежде, что поток встречного воздуха унесет прочь витавшую вокруг заразу, так и не рискнув расспросить местных.
Он двигался вдоль течения реки. Его соотечественники расположились где-то к западу или северо-западу, но он не мог знать, насколько далеко оттеснила их война. Река с рассеянной по ее берегам горсточкой редких грязных поселений оставалась его последней надеждой.
Городок Буками тоже находился на грани гибели, однако небольшая группка правительственных чиновников и несколько бельгийских миссионеров продолжали бороться, сжигая трупы погибших от болезни. Тейлор почувствовал вонь еще за много миль до того, как перед ним показалась убогая городская окраина. На паромной переправе какой-то ливанец предложил купить все, что Тейлор согласился бы продать из своих запасов, но тот твердо решил беречь свое богатство, чтобы его хватило на весь долгий путь до Киншасы. Когда Тейлор на ломаном арабском спросил о местонахождении американцев, ливанец разразился сердитой тирадой на смеси французского языка и местного наречия, из которой Тейлор смог понять лишь то, что его собеседник понятия не имел, где американцы, и знать не хотел, где они могут быть. Еще Тейлор смог разобрать слово «смерть», которое тот повторил несколько раз подряд. Вскоре после того как начало темнеть, грузовик Тейлора заглох посреди проселочной дороги. Как он ни старался, машина так и не завелась, и ему ничего не оставалось, как оставить на произвол судьбы все те сокровища, которые так хотел приобрести ливанец.
Тейлор продолжил свой путь пешком, порой расплачиваясь остатками припасов за то, чтобы его подвезли то на древнем грузовике, то на пароме или пароходике, насквозь пропитанном заразой. Его мучил понос, иногда набрасываясь на него со всей силой, иногда отступая, чтобы возвратиться вновь. При каждом новом приступе боли он думал, что у него начинается болезнь Рансимана. Но все ограничивалось приступами острой боли в животе и расстройством переполненного паразитами желудка. И своего первого врага он убил совсем не так, как рисовалось ему в мечтах о боевой славе, – в грязном кафе он пристрелил бандита, который, замешкайся Тейлор хоть на миг, убил бы его самого. А через минуту он выстрелил в бармена – сообщника бандита, и как завороженный следил, как выскальзывает из ослабевших рук негодяя старое охотничье ружье. Еще одна ловушка для путешествующих по умирающей земле.
Он оставил позади себя тысячу с лишним извилистых миль, прежде чем добрался до огромных водопадов и призрачного города Кисангани, чье население сперва выкосил СПИД, а теперь добивала болезнь Рансимана. Здесь никто не мог помочь Тейлору, но проститутки, отчаянно пытавшиеся зарабатывать на жизнь на опустевшем торговом пути, сказали ему, что да, где-то шла очень большая война.
– Как добраться до Киншасы?
Ему никто не ответил.
– Где американцы?
В ответ – золотозубые улыбки.
– Где южноафриканцы?
Тоскующие без дела проститутки очень хотели угодить путнику, но Тейлор, чья память сохранила со школьных дней лишь жалкие остатки французского, никак не мог толком объяснить им, что именно он стремился узнать.
Целых два года он просидел в школе, витая в облаках и думая только о стройной блондинке, которая мечтала над грамматикой за первой партой. И вот теперь, за тысячу миль и целую жизнь от школьных дней, драгоценные слова не всплывали в памяти. Еще одна проститутка протянула к нему руку – длинную кость, обтянутую тонким, обгоревшим пергаментом.
От всего этого невозможно было укрыться.
Почта не работала, телефонная связь превратилась в далекое воспоминание. Остались только простые вещи и понятия: грубая пища, непривычная и не задерживавшаяся в желудке; кошмарного вида проститутки, думавшие, что в карманах своей потрепанной формы он носит огромное богатство; невероятно живучие торговцы, которые путешествовали вниз и вверх по реке на пароходиках, ходивших без всякого расписания. Тейлор видел погибшие города и деревни, в которых не осталось ни одного живого человека. Те, кто выжил после болезни Рансимана, скитались по зарослям кустарника и по джунглям, ожидая смерти. Многие из них просили подаяния, некоторые сошли с ума. Больше всего Тейлора поражало, как быстро он научился ничего не замечать, ни на что не обращать внимания.
Отдельные отголоски войны достигали берегов великой реки – обрывочные и вне всякой хронологической последовательности. У кромки воды, между вертелами с копченым обезьяньим мясом и развалами яркой хлопчатобумажной ткани торговец рассказал Тейлору, что американцы устроили «большой огонь», но больше он ничего не знал. Большой огонь, большой огонь…
Только добравшись до Кабало, он был потрясен, услышав из уличного громкоговорителя мимолетное упоминание о том, что несколько недель назад США нанесли по Претории тактический ядерный удар. Наконец, последний из чудом уцелевших сотрудников спасательной службы позволил Тейлору просмотреть ворох старых газет, пока они стояли в очереди в туалет. Страшно волнуясь, Тейлор проглядел их. Не веря своим глазам, остановился и начал все сначала, разложив газеты по датам.
Армия Южно-Африканской Республики устроила ловушку, неожиданно нанеся сильный скоординированный удар по войскам США, развернутым в провинции Шаба, в глубине страны, и оставшимся в Киншасе. В то самое утро, когда погибло звено Тейлора, южноафриканские коммандос и мятежники из числа военнослужащих заирской армии уничтожили все шестнадцать бомбардировщиков Б-2, праздно стоявших на столичном аэродроме. Каждый самолет обошелся Соединенным Штатам намного больше миллиарда долларов. Южноафриканцы же уничтожили их ручными гранатами, примитивной взрывчаткой да еще потратили какое-то количество патронов для стрелкового оружия – все вместе обошлось им в сумму, меньшую чем месячная зарплата рядового солдата. В ходе боев в глубине страны находившиеся на вооружении у южноафриканцев боевые вертолеты японского производства с установленными на борту лазерами и оснащенные новейшими электронными приборами внесли новый фактор в современную войну. В девяностых годах США и Советы заключили договор о разоружении, и, несмотря на сопротивление военных, единственным новым видом вооружений, введенным в строй, чтобы не отставать от времени, были чудовищно дорогие самолеты и боевые корабли, так никогда и не доказавшие свою целесообразность.
Единственной действующей, несмотря на нехватку средств, программой оставалась стратегическая система противокосмической обороны.
Однако если кто и участвовал в практических боевых действиях за все время, прошедшее после операции «Щит пустыни» так это обыкновенные сухопутные войска, совершившие ряд операций против наркомафии в Южной Америке. Но даже тогда сказывалась нехватка транспортных самолетов – их принесли в жертву гораздо более эффектной программе создания бомбардировщиков нового поколения. Пока авианосцы заходили с дружескими визитами в порты всего мира, а бомбардировщики-невидимки патрулировали воздушное пространство над пустынями Невады, пехота с мачете в руках пробивалась сквозь джунгли Латинской Америки и яростно и успешно сражалась против гораздо лучше вооруженных банд баронов наркомафии.
Когда армия получила приказ двинуться в Заир, ее боевое вооружение, по крайней мере, на поколение отставало от того, что создали японцы, – причем в большинстве случаев используя американские разработки в рамках стратегической противокосмической обороны.
Восемнадцатый воздушно-десантный корпус дрался отчаянно, но южноафриканцы так и не выпустили инициативу из рук. Японские боевые электронные системы оказались неуязвимыми для американцев, в то время как нехватка хорошо подготовленных специалистов по анализу разведывательной информации не позволила военной разведке использовать свое оборудование. Южноафриканцы же, похоже, всегда знали местоположение американских частей и их уязвимые места. Японские средства радиоэлектронной борьбы и борьбы с постановщиками помех делали армию США глухой и слепой, и тогда в дело вступали боевые вертолеты «Тошиба», за которыми шли менее современные машины, использующие боеприпасы объемного взрыва.
Потери американцев росли настолько быстро, а их беспомощность стала настолько очевидной, что командующий Восемнадцатым воздушно-десантным корпусом после нескольких сеансов связи с президентом предложил начать переговоры о прекращении огня.
Южноафриканцы проигнорировали предложение и продолжали наносить удары по колоннам американских войск, прорывавшимся на север в иллюзорной надежде обрести там безопасность.
Наконец, командующий корпусом решил отдать приказ о капитуляции всех оставшихся в провинции Шаба частей и соединений американской армии в целях предотвращения дальнейших жертв.
