Григорий Рожков - Американец
— Конечно. — В голове зародилось нехорошее подозрение.
— Так это вы прибыли последним рейсом с оружием вчера вечером? Капитан Браун говорил, что с опозданием прибудет последний офицер нашей инструкторской группы. Значит это вы, сэр? — Пауэлл и я очень похожи. А в лицо они меня не признали. Что это значит? То, что они Пауэлла не видели. Мне это на руку. Хм… но интересно, с чего бы это, простой первый лейтенант приехал к отряду последним и при этом его не видели другие инструктора. Что-то тут неладно. Такое чувство, что этот Пауэлл был неким особым элементом во всем происходящем.
— Да, это был я. — Играем ва-банк, терять все равно нечего. — Оружие без сопровождающих с нашей и советской стороны не пропускали…
Неожиданно для меня вперед подался младший лейтенант. Он с самого начала порывался заговорить, но безуспешно.
На плохом английском, медленно, чуть ли не по слогам, он все же заговорил:
— Первый лейтенант Пауэлл, я добавлен к группе инструкторы час и половина назад приказом командир… м-м… моя военное подразделение… — Слушать это было жутко, сержанты американцы скривились, и я, махнув рукой, остановил летеху.
— Говорите на русском языке, так будет проще. Я говорю по-русски. — Как же его торкнуло, глаза навыкате, клювик распахнул, весь из себя шокированный. Брок и Кинг тоже выпали в астрал, ну где они еще увидят 'своего', американского первого лейтенанта со знанием русского. — Как понял из вашей речи, вас полтора часа назад прикомандировали к отряду инструкторов по приказу командира вашей части. Как вас зовут?
— Э-э-э… Ага! — Кивает он в ответ. — Я переводчик. Младший лейтенант Иван Добров. — Коротко и при этом всеобъемлюще.
— Ясно, Иван… — Надо действовать решительнее. Как говорится, вопросы задаю здесь я. Перехожу на командный тон. — Младший лейтенант Добров, вы с сержантом Броком отправляйтесь к раненым. — Повторяю приказ, но уже на английском обращаясь к Кенту. Ответив мне обычным 'сэр', сержант ухватил за рукав Ивана и направился искать раненых. — Кинг, вы остаетесь со мной… У нас тут… — Договорить не дали.
— Пауэлл! — Аверьянов машет мне рукой, подзывая меня. Что случилось? Пойдем, посмотрим. Я и Кинг подходим к старлею и выясняем, что из отряда кроме подкрепления еще поступил приказ отступать.
— Посыльный, которого отправил старшина Бобров в отряд, вернулся и принес приказ об отступлении. — Старлей как-то скривился, ну правильно, чистое нарушение заветов советского командования об обороне. Единой стеной, обороной стальной не выходит значит, или у советского командования иные планы? Еще пометку себе ставлю, что в этом времени уже существуют значительные отличия от того, что известно мне. — Кстати, спасибо за совет посыльному держаться подальше от дорог и не связываться ни с кем по пути к отряду. Он говорит, что видел из леса, как на двоих наших пограничников с соседней заставы напали сотрудники НКВД… Чует мое сердце, диверсанты это были…
Ждали чего-то другого? Бранденбург 800 или какая-нибудь подобная ему польская шушера действует по полной программе.
— Не за что. Раз есть приказ то хочу спросить о плане отступления? Машин у вас в распоряжении сколько? — Взял я с места в карьер.
— Три грузовика ЗиС-5. Трехтонные.
— Боюсь, какими бы грузоподъемными они ни были, мы все не поместимся. Есть идеи, как вывести всех? — Старлей с уважением посмотрел на меня и вкратце объяснил, что будем делать. В первую очередь отправим в отряд на машинах всех раненых и сколько сможем бойцов из тех, кто первыми приняли бой на границе и заставе, они уже сильно вымотались. Остальные бойцы единой группой отправятся пешком в расположение отряда. Машины по приказу старлея не возвращаются к заставе. Аверьянов начал требовать от меня, чтобы я забирал обоих сержантов-инструкторов и отправлялся в отряд вместе с ранеными. Он вроде как не желает рисковать иностранными гражданами. Отправить в отряд Кента и Сэма я был согласен, а вот самому уезжать почему-то расхотелось. Не то чтобы не хотелось поскорее выйти в более безопасный район, а потом и вообще в тыл, подальше от фронта, но бросить Боброва и Аверьянова было бы… подлостью. Приглянулись мне эти предки, серьезные, сильные, только вот нет в их головах того что есть в моей. И этими знаниями можно поделиться, а для этого надо общаться, учить. Пришлось упереться рогом, убедить Алексея, я инструктор и обладаю немалыми познаниями в военном деле, поэтому имею желание помочь ему и его отряду. Попутно еще обратил внимание на то, что мы уже минут десять-пятнадцать возимся, а минометы по нам не ударили и поляки опять в атаку не пошли. Забоялись? Или просто сильно напряглись? Черт их знает, главное, что не нападают, и то счастье. Так, это лирическое отступление, а суть дела иная. К разговору подключился старшина Бобров и огорошил меня задачкой.
— Ну, так и покажи какую-нибудь хитрость, раз ты в делах военных соображаешь!
— Дайте мне гранату Ф-1. — Покажу им, что такое растяжка. Получив от Боброва желаемое, я приступил к объяснению принципов минирования такими гранатами с использованием лески, проволоки или веревочки. Удивил, вижу. Хм, то-то же! — С немецкими гранатами, колотушками, такой фокус не прокатит. У них запал терочный.
— Ладно, уговорил, Пауэлл, пойдешь с нами. — Сломались, курилки! Знай наших!
Кинг и Брок встретили мой приказ о возвращении в отряд советских пограничников в штыки. Типа, как это так, вы последний офицер, способный командовать, почему же вы не отправляетесь в отряд, и тому подобное. По поводу слов о последнем офицере, способном командовать, я переспросил. Оказалось, что в расположении погранотряда остались инструктора только в сержантских званиях. А все офицеры, кроме меня и контуженого капитана Брауна скопытились безвозвратно. Браун пока у нас балласт и не скоро сможет принять бразды правления, поэтому я единственный офицер, способный командовать отрядом инструкторов. Дела… Хм, ну раз единственный ваш командир, тогда я вам прикажу!
— Слушайте приказ! Сержант Брок, вам как медику приказываю следить за состоянием раненых советских пограничников и за вашим непосредственным командиром капитаном Брауном. — Проникнувшись серьезностью момента, сержант не посмел пререкаться и принял мой приказ. — Первый сержант Кинг, приказываю вам вернуться в расположение погранотряда с группой эвакуируемых раненых. Там на месте принять на себя командование группой наших инструкторов и до моего прибытия поступить в распоряжение старшего советского офицера, командующего пограничным отрядом. Раздайте всем инструкторам оружие и боеприпасы из привезенных запасов. Переводчик лейтенант Добров вам поможет организовать контакт с командованием пограничного отряда. Приказ ясен, сержанты? — В последнюю фразу добавляю больше строгости, а сам подсознательно вновь удивляюсь своим новым языковым возможностям — некоторые из тех английских слов, что я применял сейчас, я никогда не знал, а тут нате. И построение фраз, похоже, правильное. Дела-а-а…
— Да, сэр! Приказ ясен, сэр! Выполнять, сэр? — Дружно загалдели американцы. Хотя, наверное, зря я с приказных тонов начал, первый сержант это вроде старшины в нашей армии, то есть лицо серьезное и достаточно важное. С ним так не стоит себя вести… Ох, с этим потом разберемся…
— Выполняйте. И удачи. — В это время погрузка раненых уже закончилась, и машины, стоявшие скрытые в лесу, ждали лишь последней отмашки. Я посмотрел на Аверьянова и дал знак, что все готово. Сержанты запрыгнули в машины, и небольшая колонна быстро двинулась вглубь территории Белоруссии. Может, кто свыше нам помог, может, нам просто повезло, обстоятельства так сложились, но после контратаки сил заставы и подкрепления ляхи вообще ничего не предпринимали до момента, как из нашего вида не пропали машины с ранеными. Только транспорт ушел, как их тут же прорвало! Мины посыпались с неба как град, они ложились очень часто и плотно. Первый же разрыв заставил меня вжаться в землю и истово молиться. По спине стучали комья земли и обломанные ветви деревьев. Страшный свист оканчивался взрывом и порцией страха, криком души, мольбой о спасении! Не дай Бог зацепит! Не дай Бог зацепит!
БАХ!
ГОСПОДИ!! Совсем рядом рвануло!
БА-БАХ!
Секундная боль в голове и последняя мысль.
Зацепило… Темнота обняла меня и отодвинула в сторону войну, боль, страх…
Шаг за шагом
М-м… Как же болит голова! Ну, меня и припекло на солнышке. Нет, в следующем году не поеду в Кубинку на очередной 'маскарад'… Чего меня так трясет? Меня что, несут? Открываю глаза и тут же сощуриваюсь, сквозь кроны деревьев в лицо бьют лучи яркого солнца. Щурясь, пытаюсь разглядеть окружающий мир. Лес. Слева, справа, сверху — лес. Та-а-ак, это уже становится закономерностью. Не удивлюсь, если меня сейчас назовут Ковпаком…
