Алексей Волков - Поход Командора
Хозяева слушали продолжение вполуха, однако тут одновременно насторожились.
– Кто решил завязать? – уточнил сэр Чарльз.
– Санглиер. Кто же еще? Говорят, решил вернуться на родину. Оно и правильно. Глупо рисковать с его капиталами, – охотно поведал капитан.
Лорд Эдуард вздрогнул. Он с некоторым недоумением посмотрел на капитана, потом перевел взгляд на своего друга.
Последний ответил ему не менее удивленным взглядом.
– Вы точно знаете? – голос толстяка несколько охрип.
– Да. Об этом твердили все в Пор-де-Пэ. Поэтому я и удивился, встретив Санглиера в море… – Капитан не понял, что именно удивило хозяев.
Вернее, не столько удивило, сколько поразило их в сердце, продемонстрировав тщету усилий. Продумать такой план, все рассчитать с единственной целью – вывести Командора из игры, – а он, оказывается, сам решил прекратить ее!
Но теперь-то Санглиер вынужден вновь взяться за старое. То есть эффект получился обратным. Пусть остров подготовлен к встрече, как знать, вдруг лихой флибустьер найдет в обороне какую-нибудь лазейку!
Если бы Командор утонул в море!
И сразу вдогонку лорд Эдуард поневоле подумал: а если утонуть довелось леди Мэри?
– Мы очень благодарны вам, капитан, за ценные сведения о том, что происходит в ближайших к Ямайке водах, – сэр Чарльз вежливо наклонил голову, намекая купцу, что пора и честь знать.
На этот раз намек был понят и принят.
Голландец откланялся. Оставшиеся вдвоем друзья посмотрели друг на друга, и тут лорд Эдуард вспылил. Всего в третий или четвертый раз за все годы, которые знал его сэр Чарльз.
– Черт побери! – чуть громче, чем допускали приличия, воскликнул лорд. – Если все на Санто-Доминго говорили об отплытии Санглиера, для чего тогда было похищать его женщин? У Коршуна, похоже, остатки мозгов улетучились, после того как Командор подержал его в плену!
Сэр Чарльз вздохнул. Он прекрасно понимал гнев давнего компаньона. Но, будучи объективным, не мог не заметить:
– Распоряжался там Ягуар.
Из осторожности даже наедине толстяк не произнес подлинное имя флибустьера.
– А он какого черта! – это была последняя вспышка управителя колоний.
– Вы не догадываетесь, милорд?
Глаза сэра Чарльза были грустны. Ему было неудобно за леди Мэри. Все-таки девочку он знал с младенческих лет и любил отцовской любовью.
– О чем я должен догадываться? – Лорд Эдуард вцепился в кубок с вином, да так и застыл, позабыв, для чего предназначен сей благородный напиток.
– Да так… – уточнять сэр Чарльз не стал.
По чуть нервному движению лорда он понял, что в тайну леди посвящены минимум два человека.
Хорошо хоть те, кто данную тайну не выдаст никому и никогда.
Репутация знатной леди должна быть безукоризненной.
Впрочем, джентльменов – тоже.
6
Флейшман. Ямайка
Плавание было обычным. Даже сказать о нем особенно нечего. Это про первое морское путешествие можно распинаться часами. Когда же все это становится будничной работой, то всевозможные мелочи, еще недавно потрясавшие и казавшиеся чем-то из ряда вон выходящим, воспринимаются неизбежной рутиной.
Все, что можно считать новым для меня, – это Новый год. Первый, встреченный не за столом в хорошей компании, а на борту бригантины посреди моря. Да и то, некое подобие стола организовать удалось, что до компании, так такую стоило поискать среди любых морей и времен…
Все прочее было привычным, многократно испытанным и пережитым.
Менял направление и силу ветер. Долго пришлось идти в крутом бейдевинде. Скорость была небольшой. Команда порядком измучилась. Но часть пути ветер был почти попутным, и мы несколько отдохнули.
Шторм тоже довелось испытать. К счастью, не шторм, а штормик. Небольшой, ничем не напоминающий недавний ураган. Ничего страшного. Разве что досадно за задержку.
И был штиль. Целый день мы болтались на одном месте. Подобный каприз погоды еще хуже шторма. Паруса свисают никуда не годными тряпками. Море гладкое, словно стекло. Солнце парит с небес. Палуба раскалена. Не хватает ни питьевой воды, ни воздуха для дыхания. Главное же – ощущение собственной беспомощности, невозможность продолжить плавание. Сиди и жди, пока некто наверху решит ниспослать хотя бы легкий ветерок.
Но тот, в чьей власти погода, не торопился. Или просто больше прислушивался к молитвам других, просящих о безветрии, безмятежности и тишине. Его тоже можно понять. Сколько людей, столько мнений о том, что должно твориться сейчас на дворе.
Вольготно фантастам описывать в будущем погоду по заказу! Сразу возникает невольный вопрос: заказывать-то будет кто? У кого язык лучше подвешен или денег побольше? Так сказать, расценки на текущий день, а еще лучше – аукцион. Три тысячи за дождь, кто больше? Что? Три с половиной за малую облачность? Раз! Два! Три! Принято!
Я бы заплатил из своего кармана больше, лишь бы не стоять посреди моря одиноким памятником парусному флоту. Но таможня закрыта, и некому дать на лапу. Придется ждать общей очереди.
Очередь же оказалась долгой, хорошо – не бесконечной. Как в полузабытые совковые, а еще лучше – в перестроечные времена.
Нас старательно выдерживали на одном месте день, вечер, практически всю ночь. Свист запрещен на всех кораблях, но тут матросы пробовали свистеть, высвистывая ветер. Когда не помогло – царапали мачту, посылали марсового наверх, дабы тот то пытался дуть, то стучал по обвисшему парусу поварешкой. Никакого толка. Только под утро воздух слабенько тронулся с места. Едва-едва, не ветерком, а дуновением, скорее даже, легким дыханием всемогущего существа.
Весь день люди ходили полусонные. Нет, работы велись, только без спешки и напряжения. Как всегда, когда не торопят обстоятельства.
Но вот чуть шелохнулись паруса, дрогнул безжизненно висевший флаг, и корабль без сигнала пробудился от сковывавшей его полудремы. По палубе прошлепали босые матросские ноги. Еще минута – и послышалось слаженное пение, практически всегда сопровождающее работу с такелажем. Этакие варианты знаменитой русской «Дубинушки». Разумеется, не с таким мотивом и другими словами, но созданные с той же целью. Сплотить людей для совместной работы, придать им определенный ритм, дабы обойтись без надсмотрщиков и прочих дирижеров-барабанщиков. Барабан ведь в армии тоже с конкретной целью появился, дабы бравы ребятушки шли в ногу, а не кто в лес, кто по дрова.
Бригантина медленно заскользила по темной воде. Какой ветерок, такая и скорость. Но мы были рады и этому.
Потихоньку зефир крепчал. Зарозовевший восток застал нас в уверенном движении к цели. Чуть покачивался корпус корабля, о чем-то шептал ветер в снастях, раздавались бодрые голоса моряков, и не хватало только песни. Не нынешней, а из тех, которые так любил исполнять оставшийся на «Вепре» Женя.
Впрочем, она звучала у меня в душе. Знакомая с детства, навевающая определенный настрой. Не расслабляющая, как более поздняя попса, напротив, мобилизующая на битвы.
…Порою поневоле жалеешь о несовершенстве здешнего мореходства. В прежние, вернее, будущие времена я несколько свысока смотрел на прозаические суда, пришедшие на смену красавцам-парусникам. Сейчас же был не против иметь в своем распоряжении какое-нибудь корыто на дизельной, а то и на паровой тяге. Во сколько раз сократилось бы расстояние!
Да где же его взять! Мы, наверное, смогли бы изготовить примитивную паровую машину. Только первые пароходы доставляли командам больше хлопот, чем уже достигшие определенного совершенства парусные красавцы.
Твену было легко описывать прогресс на пустом месте. Бумага стерпит все. На самом деле одно тесно связано с другим, а любой механизм неизбежно проходит многолетнюю стадию доводки и совершенства. Знать, как и что действует, – это одно, а вот сделать…
Знаю о самодельных машинах и даже самолетах в мое прежнее время. Только помню и о имеющихся материалах, готовых двигателях и многом другом, чего сейчас нет и быть не может. Время еще не подошло. Не из чего и нечем делать сложные механизмы. Даже простейшие – и то проблема. Окажись на нашем месте какой-нибудь Сайрес Смит, сомневаюсь, что реально он сумел бы сделать многое. Жизнь не роман, а через эпохи не прыгнешь.
Авиация появилась отнюдь не благодаря братьям Райт. За четверть века до этого ничего они сделать не смогли бы. А потом время настало. Не было бы Райтов, появились бы другие.
Мы же не Райты. И эпоха не та. Не располагающая к кардинальным техническим усовершенствованиям. Так, что-то по мелочам сделать можно. В целом же приходится довольствоваться тем, что есть.
Привыкли. Человек привыкает ко всему. Если успевает привыкнуть. Мы успели. Повезло. А кому-то – нет. Но так всегда бывает в жизни.
В итоге долгого пути мы потихоньку подошли к Ямайке. Подошли по-воровски, ночью. Это уже от нашего времени, осторожность, возведенная в квадрат. Манера людей, которые редко что делают открыто, больше тайком да исподтишка.
