Алексей Волков - Командорские острова
Кто-то наверху наконец услышал наши дружные молитвы и не менее дружные проклятия. Ардылов после обеда объявил о готовности дизеля, и первый же полет оказался удачным. Настолько, что совершавшие его Женя, Аркаша и Ардылов сообщили результаты по рации, не дожидаясь возвращения.
Шведская эскадра шла с норда. Не эскадра – армада. Судя по донесению, собранная наспех, из того, что случилось под рукой. Куча всевозможных грузовых судов, очевидно, с войсками, разнообразная вооруженная мелочь, но среди них – полдюжины линкоров и десяток фрегатов. Причем один линейный вместе с парой фрегатов шли под британским флагом.
Непроходимый для грядущих броненосных флотов Муху-Вейн, северный пролив Моонзундского архипелага, был вполне судоходным для парусных судов, и теперь они гордо ползли по серой глади Рижского залива.
До них было еще далеко, однако сам факт присутствия больших кораблей говорил, что, скорее всего, армада постарается напасть на Ригу с моря. Высадят вне досягаемости орудий из Динамюнде десант, а линкоры с фрегатами тем временем выступят против прибрежной крепости.
Вот только англичане… Как-то очень оперативно они решились помогать своим союзникам. Это же надо было не только узнать о случившемся, но и принять соответствующие постановления, отправить корабли… Несколько странно, учитывая растущий объем торговли и то, что теперь мы вполне можем отказаться от нее в пользу Франции.
Или попытка запугать?
Планы на все случаи жизни были давно составлены. Бой под стенами Риги нас не устраивал, соответственно, требовалось заставить Карла высадить войска пораньше. Пусть флот будет отдельно, а армия – отдельно. Каждого ожидают свои сюрпризы.
Подготовка началась еще до возвращения дирижабля. В итоге, когда он вернулся, осталось лишь нагрузить его зажигалками да заменить команду.
Кабан в любом случае собрался лететь сам. Во-первых, ему не терпелось оценить силы врага самому. Так сказать, генеральская рекогносцировка. Во-вторых, он все же считался капитан-командором русского воздушного флота, и, следовательно, налет на врага входил в его непосредственные обязанности.
С Серегой отправлялись я и Меншиков. Последний столько тренировался вместе с нами, что в воздухе чувствовал себя не менее вольготно, чем на твердой земле.
Больше никого на перегруженный бомбами дирижабль мы взять не могли. Хотя желающих хватало, и в их числе был сам государь.
Мы шли над самым берегом. Внизу проплывали песчаные пляжи, на которых еще никто и никогда не отдыхал. Дюны, сосновые леса, редкие рыбацкие поселки, а чуть в стороне – еще более редкие помещичьи усадьбы. И по левому борту – водный простор.
Ветер дул прямо в лоб. Дирижабль слегка покачивало. Приходилось много сил отдавать управлению. Командор с Меншиковым стояли на рулях, мне же на этот раз досталась должность механика. Ардылов справлялся с ней получше, только наш единственный мастер на все руки сейчас был нужен на земле. Да и невелика премудрость, пока дизель работает, как часики. Разве что местечко мне выпало пошумнее.
До темноты времени еще хватало, но солнце постепенно скатывалось к горизонту.
Мы шли больше двух часов, когда наконец узрели далекие паруса.
– Посмотрим, кто против нас лапу поднять посмел, – обронил Командор, поворачивая дирижабль.
Как всегда перед боем, Сергей преображался.
Армаду Карл собрал знатную. Шли низко сидящие, наполненные войсками купцы. За закрытыми портами скрывали орудийные жерла линкоры и фрегаты. Тут и там мельтешила всевозможная мелочь, которая могла бы стать незаменимой при штурме. И, конечно же, никакого порядка не было. Разве что британцы шли более-менее приличным строем да один из отрядов шведских кораблей пытался изобразить подобие кильватера. Остальные двигались наобум, заполонив собою огромное пространство. Сюда бы порядочный шторм, наподобие того, который уничтожил испанскую армаду, – и все наши приготовления оказались бы излишними.
Но шторма не было. Даже ветер вопреки обыкновению дул довольно умеренный, и, значит, рассчитывать можно было только на себя. Да на воздушный корабль, кое-как приспособленный под бомбардировщик.
Хорошо, что мы не стали выводить в море нашу крохотную флотилию. Перевес шведов был не подавляющий, а раздавляющий. Все шансы были за то, что нас просто расстреляли бы на дальней дистанции или окружили и взяли на абордаж. При таком соотношении сил любые таланты бесполезны.
Но это при равных условиях. Сейчас все козыри были на нашей стороне.
От обилия целей разбегались глаза. Мы по очереди рассматривали идущий флот в бинокль, выбирая жертву.
Королевский штандарт над одним из шведских линкоров первым заметил Меншиков. В сухопутном бою стрелять по королям не принято. На море выведение из строя флагмана – первая цель любого сражения.
На этот раз полноправной схватки быть не могло. Мы шли на высоте в две сотни метров, и никакие пули были не страшны. Для нас предстоящее было чем-то типа обычного тира. Или полигона для тренировки в бомбометании.
Шведы должны были нас заметить давно, но что они могли сделать? Попробовать пострелять из ружей? Так нынешние пули высоко не летят.
Палубы были полны народа. Не знаю, что испытывали солдаты и моряки при виде летающего чудовища. Я бы на месте Карла отказался от похода и попытался найти более разумный способ действий. Но король был молод и горяч. Да и не представлял, на что мы способны.
Мы уравняли скорости и повисли чуть впереди шведского флагмана. Несмотря на многочисленные тренировки, каждый из нас поневоле волновался.
Бомбы были зажигательными. Наподобие тех, которыми мы немало пожгли кораблей во времена Карибской эпопеи. Хорошая горючая смесь против деревянных корпусов намного эффектнее любой взрывчатки.
– С Богом! – К некоторому моему удивлению, Командор вдруг перекрестился.
Хотя чему тут удивляться? Вокруг нас все люди были верующими. Даже такие, как вольнодумец Брюс или создатель Всепьянейшего собора Петр. Поневоле мы все посещали церковь хотя бы для того, чтобы в нас не видели врагов. Осенить себя животворящим крестом в соответствующем случае стало привычкой. Хотя трудно сказать, насколько каждый из нас верит в Бога. Я, например, до конца не могу. Командор, по-моему, тоже. Но основные обычаи мы соблюдаем.
Первая партия бомб отделилась от дирижабля и начала падение туда, где через некоторое время должен оказаться флагман.
Потерявший часть веса дирижабль рванулся вверх, и пришлось компенсировать этот подъем перекладкой вертикальных рулей с одновременным увеличением оборотов дизеля. Выпускать драгоценный водород нам не хотелось.
Нос накренился, но высота все равно выросла. Дирижабль лег в широкий разворот, а мы постарались проследить путь сброшенных гостинцев.
Я не уверен, но мне показалось, что из шести сброшенных зажигалок в цель попало четыре. Хрупкие корпуса должны были разбиться при столкновении с любым препятствием вплоть до хорошо натянутого каната. На испытаниях так оно и было. Как, впрочем, и здесь, в реальном бою.
Внизу заполыхал костер. Экипаж на линейном корабле доходит до тысячи человек, если учесть абордажную команду и канониров. На моряка приходится меньше двух квадратных метров площади. При такой населенности ни о каком потребном количестве шлюпок не может быть речи. Спасайся кто может да надейся, что с других кораблей помогут.
– Горит! – восторженно завопил Алексашка. – Горит, мать его!
Он не был участником наших старых походов. Это для нас зрелище пылающего вражеского корабля было обыденностью. Хотя с воздуха жечь супостатов не приходилось и нам.
– Работаем, – спокойно произнес Командор. – Видите следующий линкор?
Он решил первым делом проредить крупные боевые корабли. Очевидно, из расчета, что лишенные охранения транспорты к Риге не пойдут и предпочтут выбросить десанты подальше.
Вторая серия бомб легла менее удачно, но и этот корабль запылал. Теперь на море было два костра.
Внизу царила паника. Никто не знал, сколько у нас бомб. Вдруг с лихвой хватит на всю ползущую к Риге посуду?
Капитаны лихорадочно поворачивали в самые разные стороны, словно могли уйти на парусах от кары с небес. Результат не заставил себя ждать. Прежде в одном, затем в другом месте корабли столкнулись, и список жертв стал увеличиваться уже без нашего участия.
Флагман взорвался, что еще больше подняло шведам настроение. Мы не могли знать, уцелел ли король. Вообще-то лиц такого ранга эвакуируют при первых же признаках опасности, но ведь бомба могла попасть ему прямо в голову. Или же бедолага мог загореться не хуже, чем сухое и просмоленное корабельное дерево.
Жестоко? Да. Только на войне нет места жалости к врагам. До тех пор, пока они не выкинули белый флаг и из категории врагов не перешли в категорию пленных. На войне существуют только две категории людей – свои и чужие. И только одной из этих категорий суждено победить.
