Герман Романов - Товарищ Гитлер. Книга 2. Повесить Черчилля!
Первая — проста и незатейлива — выжить в бою жаждет почти каждый солдат, за исключением напрочь отмороженных безумцев, но вторая шла исключительно от долга перед фатерландом — выполнить поставленный приказ.
Только штатские люди наивно предполагают, что имеют дело с принципиально разными целями, но здесь, говоря философским языком Канта и Гегеля, есть единство и борьба противоположностей. Ибо ни один командир, ставя перед подчиненным приказ, не желает, чтобы тот погиб при его выполнении. Кто из офицеров захочет понапрасну терять толковых и надежных подчиненных?
И опять же за исключением тех случаев, когда от таких солдат, или вносящих смуту в умы, или откровенных паникеров и раздолбаев, необходимо срочно избавляться, иначе для всех туго будет.
Шмеллинг в категорию последних никак не попадал, наоборот, стал чем-то вроде ординарца у ротного. Но первый бой есть первый, тем паче ночной, когда и ветеран может впасть в определенное расстройство. А тут на аэродроме шло самое настоящее столпотворение, похожее на пожар в доме умалишенных. То еще представление, если честно сказать!
Весело горели три «спитфайра», разгоняя темноту ночи. И подсветка имелась — зеленые, красные и желтые трассера гудели непрекращающимся роем голодных шершней.
Дикие крики на немецком и английском языках не только вносили определенный порядок в имеющийся кавардак, но и добавляли суматохи.
Макс лихим кенгурячьим прыжком выскочил из-за стены спрятанного за маскировочной сеткой ангара и лоб в лоб столкнулся с двумя англичанами, которые прижимались к стене.
Столкновение для противников явилось неожиданным, но островитяне первыми набросились на нарушителя статус-кво.
Невысокий солдат весьма почтенных лет, с ухоженной бородкой почтенного отца семейства, с ходу попытался воткнуть в живот бывшего боксера длинный кинжальный штык.
Макс, не имея возможности выстрелить, машинально отбил его автоматом. Железо звякнуло о сталь, и острие отскочило в сторону. Нужно было отскочить в сторону и срезать неприятелей очередью, но сработали прежние, вбитые годами упорных тренировок рефлексы.
Шмеллинг откинул мешавшее оружие, подвинул вперед ногу и тут же молниеносно нанес хук — солдата снесло с ног как кеглю.
Боксер шагнул ко второму британцу, но тот, высокий крепкий мужчина, с офицерским стеком в руках и каске, похожей на перевернуто суповую миску, но только очень большого размера, повел себя крайне странно.
Вместо того чтобы выхватить пистолет из расстегнутой кобуры, англичанин издал горловой стон непонятно какого назначения и, к великому изумлению Макса, встал в типичную «сгрудку», одну из основных позиций. Да еще лихо выбросил вперед руку, как бы предлагая честную схватку.
— Так вы тоже боксер?! — удивленно прошипел экс-чемпион мира и получил в ответ радостное: «Йес, сэр!»
Бой так бой — Макса приглашать было не нужно, и немец бульдозером рванулся вперед.
Оппонент тут же встретил его прямым в челюсть, но немец подставил плечо, отводя удар в сторону. Хороший такой удар, сильный и резкий. Но поставленный отнюдь не на профессионала, а для любителя, пусть и хорошего. Но это, как говорят на ринге, две большие разницы.
— Годдем…
Англичанин всхлипнул, выдавив из себя ругательство. И рухнул как подкошенный, пропустив плюху прямиком в солнечное сплетение.
Можно было открывать счет, но Шмеллинг не успел толком опомниться от столь короткого поединка, пригвожденный негромкими словами вынырнувшего откуда-то из-за спины лейтенанта:
— Браво! Видно чемпиона. Но запомните, солдат, здесь не ринг, и соблюдать правила джентльменов не будут. Для нас, немцев, война есть работа — тяжкая и неблагодарная порою. Но ее нужно делать старательно и эффективно, вкладывая все умение и трудолюбие. А для них…
Офицер с улыбкой взглянул на лежащих на земле англичан, что уже со стонами и оханьем начали шевелиться. Его лицо исказила гримаса, в которой восхищение наполовину было перемешано с презрением. Но тон лейтенанта продолжал оставаться холодным и деловитым:
— Они зачастую рассматривают войну как спорт, неким увлекательным занятием. А потому потерпят поражение. Так что благодарю за взятие «языка», Шмеллинг, так что можете связать их. Но на будущее запомните — в плен мы берем лишь по крайней необходимости, так что действуйте оружием, а не голыми руками. Оно для того вам рейхом и дано!
Глава третья
«ДЕСАНТ УХОДИТ В ПРОРЫВ»
«Фельзеннест»
— Мой фюрер! Да, английский флот имеет неоспоримое превосходство над нами. — Фрегаттен-капитан фон Путткамер, адъютант от кригсмарине, был на удивление спокоен, хотя всю ночь, Родионов мог побиться с кем угодно об любой заклад, провел как на иголках, принимая стекавшиеся отовсюду в Ставку сообщения.
— Но в Адмирал-штабе уверены в том, что наши минные заграждения помешают британцам ввести в Канал свои крейсера. Им потребуется время для траления, тем более предстоит находиться в плотной завесе наших подводных лодок. Это не столь легкое мероприятие, если вспомнить про потерю ими в Скапа-Флоу «Ройял Оука»…
Родионов задумался — дерзкая атака Прина английского линкора прямо в базе до сих пор обыгрывалась германской пропагандой, а из молодого офицера сделали героя рейха.
Но пример не из той оперы — атака из-под воды стоящего на якоре корабля, и торпедный залп по идущему полным ходом линкору — это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
— Британцы вряд ли будут считаться с потерями. — Андрей задумчиво почесал переносицу. — Ведь речь идет о судьбе метрополии, сердца их огромной колониальной империи. Ведь стоит нам захватить этот проклятый остров, как от них сразу же начнут отпадать колонии, но первым делом, я думаю, отшатнутся доминионы. Да и где будет заседать правительство Черчилля в таком случае?!
— В Канаде, мой фюрер, — улыбнулся моряк с такой нескрываемой иронией, будто произнес «у черта на куличках».
— Поближе к Рузвельту, дабы поскорее втянуть Штаты в войну. — Родионов пожал плечами, как бы говоря, что до сего требуется не только дожить, но вначале захватить Англию.
— Кейптаун, как и Дели, отпадает. О Сиднее или Окленде и говорить не приходится, Австралия с Новой Зеландией вообще на задворках мира. Да и Америка сразу же начнет прибирать британское наследие к собственным рукам, благо прецедент уже создан.
— Мой фюрер, вы имеете в виду передачу США английских баз в Вест-Индии взамен на полсотни американских эсминцев?
— Конечно. И тут дело не в кораблях для эскорта атлантических конвоев. Америка тем самым начинает «холодную войну» с нами, а превратить ее в настоящую — уже вопрос только времени… И их пропаганды для обработки населения. Погодите, спустя полгода из Германии сделают исчадие ада и будут пугать обывателей!
— Но зачем, мой фюрер?!
— А так легче устроить войну, провести мобилизацию и в конечном итоге, прибрав британское наследие к собственным рукам, установить свою гегемонию в мире. Но это вопросы большой политики, фрегаттен-капитан, и вряд ли вам следует задаваться такими вещами.
— Так точно, мой фюрер! — Моряк понял свою оплошность и вытянулся. Родионов улыбнулся и тихо сказал:
— Возвращайтесь на свое место и давайте мне незамедлительно всю поступающую информацию о десанте. Я тоже, как видите, пока не сплю и сижу как на иголках. Идите, мой дорогой, я жду вас с вестями. Надеюсь, что они будут хорошими.
— Так точно, мой фюрер! — Моряк скрылся за дверью, Андрей же в который раз склонился над картой, которую два раза в день заботливо обновляли офицеры по приказу Манштейна.
Однако ничего нового на ней не могло появиться, но так устроен русский человек, который на дню может по десять раз заглянуть в холодильник, прекрасно зная, что ничего туда из продуктов не поставил. Но живя надеждой, что внезапно обнаружит там чего-нибудь вкусненькое и съест, к своему удовольствию. Менталитет у Иванов такой природой дан, если использовать научное объяснение.
— Мой фюрер, срочная радиограмма из Кале. — Дверь открылась, и в кабинет стремительно вошел Путткамер. Лицо моряка было несколько встревоженным, несмотря на нарочитое хладнокровие.
— Английские эсминцы атаковали наши силы на переходе. Имеются значительные потери…
— Прорвали хваленое заграждение и прошли завесу подводных лодок? — ощерился гневом Андрей.
— Нет, мой фюрер! — Моряк вытянулся. — Это эскадра пролива, из Портсмута. Они внутри заграждения…
— Я знаю, — оборвал моряка Андрей.
— А это значит, мой фюрер, что доклады люфтваффе о том, что пикировщикам удалось полностью уничтожить эти английские корабли, не соответствуют действительности!
«Да уж, назвал Геринга лжецом, если убрать дипломатический флер, и не поморщился. Молодец, режет правду-матку прямо в глаза!» — Сохраняя на лице гнев, в глубине души Родионов был доволен — немцы стали нести большие потери еще задолго до высадки.
