Тесса Дэр - Леди полуночи
– Мисс Тейлор, мы целовались. Это было ошибкой и никогда не повторится.
– Вы уверены? – Кейт обвила его шею руками.
Он замер, оглушенный тем, что прочел в ее глазах.
Боже милостивый, девочка собралась поцеловать его!
Торн мог бы голову заложить, что в этот момент она сама отважилась на это. Ее взгляд задержался на его губах, он слышал ее сдавленное дыхание. Кейт встала на цыпочки, приблизила к нему лицо, а он наслаждался этим мгновением, пока она не передумала и не отвернулась.
Веки у нее опустились. Он тоже должен был бы закрыть глаза, но не смог: ему хотелось и дальше смотреть на нее, чтобы до конца поверить в происходящее.
Наконец она коснулась его губ: это было как скольжение последнего луча заходящего солнца, – и мир вокруг него вдруг неузнаваемо переменился.
Он нее так хорошо пахло. Не просто приятно, а именно хорошо. Чистотой! Тем неуловимым сочетанием ароматов клевера и цитрусовых, которое неотделимо от представлений о свежести. Он чувствовал, как этот запах омывает его. И теперь Торн мог почти поверить в то, что никогда не лгал, не крал, не трясся от ужаса в тюрьме. Не участвовал в войне, не истекал кровью. Что не убил четырех человек практически в упор – он до сих пор помнил, какого цвета у них были глаза: карие, голубые, еще одни голубые и зеленые.
Вот это было плохо.
Низкое рычание родилось в его груди. Он удерживал ее за талию, широко расставив пальцы, так что большие почти доставали до груди, а мизинцы касались нежных изгибов бедер. Это был предел: больше он не смог бы обхватить – обхватить, чтобы отодвинуть ее от себя.
Когда их поцелуй прервался, она подняла на него глаза – в ожидании, но он сказал:
– Больше так не делайте.
– Но мне хотелось… Это плохо для девушки?
– Нет. Просто безрассудно. Молодые леди, такие как вы, не должны проводить время с мужчинами, подобными мне.
– Вы имеете в виду таких мужчин, которые протягивают на улице руку помощи молодым леди и возят щенков в своих походных сумках? – Она шутливо содрогнулась. – Господь бережет меня от таких.
В уголках ее губ играла лукавая улыбка, и ему захотелось ее обнять, привлечь к себе и предупредить о последствиях, которые могут возникнуть, если раздразнить безудержно похотливое, едва тронутое цивилизацией животное.
Однако спасение этой девушки было единственным добрым делом за всю его жизнь. Примерно девятнадцать лет назад ему пришлось лишиться последних остатков своей невинности, чтобы она сохранила свою. Будь он проклят, если вздумает сейчас обесчестить ее.
Торн решительно расцепил ее руки на своей шее, но продолжал держать ее запястья крепко, словно в кандалах.
Она ойкнула.
– Придите в себя, мисс Тейлор. Я беру на себя ответственность за те поцелуи. Это безнравственно и было ошибкой с моей стороны. Я позволил плотскому удовольствию отвлечь меня от исполнения моего долга. Но если вы понадеялись на какие-то нежные чувства с моей стороны, то знайте – это плод вашего воображения.
Кейт попыталась вырваться из его рук.
– Вы меня пугаете.
– Вот и хорошо, – невозмутимо сказал Торн. – Вы должны испугаться. В своей жизни я убил людей больше, чем вам придется поцеловать. Вы ничего не должны хотеть от меня, я не испытываю к вам никаких чувств.
Он отпустил ее запястья.
– И больше не будем говорить об этом.
Он больше не будет говорить об этом!
А Кейт хотелось единственного – пережить это.
Печально, но следующие два часа ей придется провести вместе с ним в седле, ощущая его присутствие у себя за спиной, укрощая свои порывы и наслаждаясь собственным унижением. Какой ужасный, ужасный день!
Она была непривычна к езде верхом. Через несколько миль мышцы у нее затекли, спина заныла, как после гребли веслами. А ее гордость… О, ее гордость ожила!
Что все-таки не так с этим человеком? Целовался с ней, говорил, что хочет ее, а потом с полным безразличием отодвинул в сторону. Целый год он был холоден с ней, и уже можно было бы привыкнуть к такой его манере общения, однако сегодня ей показалось, что она вдруг сумела найти скрытую в нем чувствительность. Возможно, она решила, что у ощетинившегося животного есть нежное, мягонькое брюшко, предназначенное специально для нее, и не могла удержаться, чтобы не пощекотать его в том месте.
Но получила по рукам в ответ.
Какое унижение! Как она могла настолько ошибиться, оценивая его намерения? Ей надо было решительно отказаться от его предложения отправиться с ним в дорогу верхом и провести ночь в Гастингсе, распевая на улицах за деньги. Это было бы не так позорно.
«Я не испытываю к вам никаких чувств!»
Единственным утешением было то, что через несколько недель он уедет из Спиндл-Коув и им больше не придется разговаривать.
Выкинуть его совсем из головы будет трудно. Вне зависимости от того, как долго продлится ее жизнь, он навсегда останется первым мужчиной, с которым она поцеловалась. Или хуже того – единственным мужчиной.
Жестокий, циничный великан-людоед!
Наконец они доехали до знакомого поворота на дороге. На горизонте показалась россыпь желтых огней их деревушки. А над ней серебром мерцали звезды.
Кейт тихо посмеялась над собой. Ранним утром она выезжала из деревни, полная мечтаний и надежд, а ночью возвращалась поникшей от унижений, с дворнягой на руках. Чтобы прервать чересчур затянувшееся молчание, она предложила:
– Если вы все еще принимаете советы, назовите щенка Баджером[1]. У него есть все для этого – нюх, клыки и желание подраться.
Ответ не заставил себя долго ждать:
– Зовите его как хотите.
Кейт наклонилась и погладила щенка.
– Баджер, – шепнула она, потрепав его за мягкое ухо. – Ты никогда не откажешься от моих поцелуев, так ведь?
Щенок лизнул ей руку, и Кейт часто заморгала, чтобы не разреветься.
Когда они подъехали к церкви в центре деревни, она глянула в сторону «Рубина королевы». Практически в каждом окне там горел свет. Она воодушевилась. Словно почувствовав, что у нее поднялось настроение, Баджер завилял хвостом. У нее и в самом деле есть друзья, которые сейчас ждут ее.
Торн помог ей спешиться, а потом отпустил лошадь пастись на деревенской траве. Она спросила:
– Зайдете перекусить?
Он запахнулся в накидку.
– Это плохая идея. Вы знаете, что обо мне говорят. Я привез вас уже в темноте. Ваше платье порвано, волосы в беспорядке.
Кейт сжалась от удара по остаткам от того, что раньше называлось ее самолюбием.
– У меня растрепались волосы? Давно? Вы должны были меня предупредить.
Взяв Баджера под мышку, свободной рукой она принялась закалывать и поправлять шпильки. Беспокойство Торна за ее внешний вид было вполне обосновано. Маленькая деревня жужжала слухами словно пчелиный улей. Она понимала, что должна беречь свою репутацию, если хотела и дальше продолжать жить в «Рубине королевы» и учить музыке благородных девиц, которые приезжали сюда на лето.
– Просто отдайте мне собаку, мисс Тейлор, и я пойду.
Она инстинктивно прижала щенка к груди.
– Ни за что. Я не хочу с ним расставаться.
– Что?
– Мы с ним поладили, так что он останется у меня. Я оставлю его у себя. Думаю, со мной ему будет лучше.
Даже в темноте было заметно, как сурово нахмурились его брови.
– Вы не можете держать щенка в пансионе: хозяйка вам не позволит, но даже если и позволит – собаке нужен простор.
– А еще собаке нужна любовь. И внимание, капрал Торн. Ну-ка скажите, вы сможете этим ее обеспечить? – Кейт потрепала щенка по загривку. – Прямо сейчас скажите, что вы любите эту псину, и я вам тут же ее верну.
Торн молчал.
– Всего четыре слова, – поддразнила его Кейт. – «Я люблю эту собаку». И она ваша.
– Я ее владелец, – отрезал Торн. – Она и так моя. Я заплатил за нее.
– Я верну вам деньги, но ни за что не отдам это очаровательное беззащитное маленькое существо человеку, у которого нет чувств и нет сердца. И никакой способности к сопереживанию.
Тут парадная дверь «Рубина королевы» вдруг распахнулась настежь, на крыльцо выбежала миссис Николс – если только милые старушки способны бегать – и всплеснула руками:
– Мисс Тейлор! Мисс Тейлор, о, слава богу, вы наконец вернулись.
– Мне очень жаль, что заставила вас волноваться, миссис Николс. Я опоздала на почтовую карету, и капрал Торн любезно согласился…
– Мы все вас ждем и ждем. – Пожилая женщина схватила Кейт за руку и потянула к двери. – К вам посетители: ждут уже несколько часов. Я трижды заваривала им чай и перебрала все до одной темы для разговоров.
– Посетители? – Кейт ошарашенно смотрела на нее. – Ко мне?
Миссис Николс поправила шаль на плечах.
– Четверо.
– Четверо? Что им надо?
– Они не хотят говорить. Только настояли, что будут дожидаться вас. Уже несколько часов прошло.
Задержавшись на пороге, Кейт попыталась отскоблить грязь с подошв сапожек. Она понятия не имела, кто эти люди. Возможно, какая-то семья, которая ищет учительницу музыки. В такую пору, на ночь глядя?
