Левицкий Михайлович - МАРК КРАСС
Некоторое время Красс потратил на поиски Андромаха. Грек, как и всякий удачливый торговец, любил риск, но всегда чувствовал: когда предприятие становится опасным и нужно остановиться. Толстый, неповоротливый Андромах словно растворился во мраке ночи.
Красс был взбешен.
– Клянусь Марсом и Минервой, – кричал проконсул, – проклятый грек не проживет и минуты, как только попадется мне на глаза!
Увы! Проводник давно скакал на резвой лошадке в направлении Карр.
Рассвет уже наступил, когда войско Красса вышло на злосчастную развилку и нашло следы Октавия. Красс из последних сил гнал своих легионеров. Позабыв о возрасте, он метался от начала колонны к концу и обратно: он уговаривал двигаться как можно быстрее, просил, угрожал и требовал.
К полудню в хвосте войска Красса появилась парфянская разведка, а вслед за ней и все войско Сурены.
Впереди уже виднелись величественные, покрытые снежными шапками горы. Еще ближе, всего в каких-нибудь двух милях от Красса, на горной гряде расположился лагерь Октавия. Место легат выбрал чрезвычайно удачно, и Красс мысленно его похвалил. Крутые склоны невозможно было одолеть на коне, и это делало лагерь Октавия практически неприступным. Спасительные высоты были так близко, но скоро они стали недосягаемы для легионов Красса.
Сурена молниеносно оценил ситуацию. Он не стал нападать на колонну Красса сзади и истреблять обессилевших и раненых легионеров, которые плелись в хвосте. Парфяне описали полукруг и начали скапливаться между Крассом и Октавием. По мере увеличения численности враги становились все более наглыми. Они начали стрелять из луков с такой интенсивностью, что вынудили римлян остановиться. Сзади на колонну римлян напал Силлак со своим диким воинством.
Красс приказал легионам занять ближайший холм. Он был не совсем недоступен для конницы, но все же затруднял ее действия. Проконсул надеялся продержаться здесь до ночи.
Намерения римлян поняли и парфяне. Они окружили холм со всех сторон и с лихорадочной поспешностью обрабатывали его своими стрелами. По наиболее пологой стороне холма начали взбираться грозные катафрактарии. Вот они поднялись, столкнулись с римлянами и начали крушить наспех выставленные заслоны.
Октавий увидел, в какое бедственное положение попал военачальник, и устремился ему на помощь. За ним весь легион покинул безопасный во всех отношениях лагерь и поспешил спасать Красса, которого только что ругали за неумелое руководство. Следуя единому порыву, легион Октавия разметал трусливых лучников и даже обратил в бегство катафрактариев. Римляне окружили проконсула плотной стеной щитов. Они кричали вдогонку парфянам, что нет такой стрелы, которая коснулась бы военачальника прежде, чем все они умрут, сражаясь за него.
Парфяне были готовы к легкой победе, теперь же предстояла битва с противником, готовым сражаться до последней капли крови. Прекрасные охотники, они знали, на что способен раненый зверь. Запас стрел был на исходе. До наступления темноты осталось несколько часов. Многие обращались к Сурене с просьбой отложить битву до завтра.
Увы! Воины Сурены не могли, подобно римлянам, вести сражение долгое, упорное, кровопролитное – на протяжении многих часов. Они привыкли к молниеносным битвам. Если не удавалось сломить противника в первой схватке, то парфяне долго выжидали удобного момента и отдыхали, прежде чем предпринять вторую попытку. Но отложить сражение с римлянами на завтра Сурена не мог. Вождь парфян понимал, что утром он уже не застанет Красса на этом холме.
Неожиданно в римский лагерь вернулись пленные, которых парфяне захватили по дороге и во время недавней битвы. Сурена отпустил их без всяких условий и даже приказал вернуть отобранные вещи. Пленные принесли обнадеживающие известия. Они слышали разговоры в лагере парфян, что Сурена не желает непримиримой вражды с римлянами, а хотел бы, наоборот, приобрести расположение и дружбу великого народа.
Вслед за этим военачальник парфян с большой свитой приблизился к холму. Он спустил тетиву лука в знак мирных намерений и протянул правую руку. Раздался знакомый голос переводчика:
– Военачальник парфян от имени могущественного царя Орода предлагает встретиться с Марком Лицинием Крассом и прочими его легатами, чтобы обсудить условия перемирия. Мужество и мощь царя Парфии испытаны римлянами против его воли. Ныне, когда вы отступаете, царь по собственному желанию выказывает свою кротость и доброжелательность, заключая мир и не препятствуя спасению римлян.
С восторгом и ликованием встретили римляне предложение Сурены. Спасение пришло неожиданно, когда они утратили последнюю надежду. Легионеры побросали свои позиции и столпились вокруг Красса. Они ожидали от него ответного слова и, конечно же, согласия.
– Друзья мои, – Красс старался перекричать своих легионеров, – умерьте свой восторг. Вспомните, наконец, что все беды мы терпели от обмана парфян. Разве не тот же голос предлагал вам мир под Каррами? Что потом вы услышали, когда враги выяснили все, что хотели? Разве вы сейчас живы благодаря милости парфян, а не мужеству Октавия и его легиона? Неужели вы так наивны, что поверите в столь внезапную невероятную доброту коварного врага? Опомнитесь! Враг в очередной раз решил добиться хитростью того, чего не добился силой оружия. Посмотрите лучше на небесное светило – оно близится к закату. Ночью мы доберемся до гор и будем недосягаемы для парфян. Осталось совсем немного…
Крассу не дали закончить речь, когда поняли, что тот вовсе не собирается вести переговоры с парфянами.
– Мир! Хотим мира! – кричали римляне так, будто у них отнимают последнюю надежду. .- Красс, ты бросаешь нас в бой против тех, с кем сам не решаешься даже вступить в переговоры, – хулил своего военачальника легионер, не высовывавший носа из-за щита во время недавней битвы.
Трусливейшие и худшие из римлян окружили старика и обнажили мечи. – Либо ты сам пойдешь на переговоры, либо мы понесем тебя на мечах и копьях. Выбирай! – услышал проконсул.
Обступившие его легионеры пришли в полное неистовство, и Красс понял, насколько серьезны их намерения. Военачальник принял решение.
– Октавий, Петроний и вы все, сколько вас здесь есть, римские военачальники! – обратился он к боевым товарищам. – Вы видите, что я вынужден идти, и сами хорошо понимаете, какой позор и насилие мне приходится терпеть. Но если вы спасетесь, скажите всем, что Марк Красс погиб, обманутый врагами, а не преданный своими согражданами.
"Вакханки" Еврипида
Красс начал медленно спускаться с холма. Сделав с десяток шагов, проконсул остановился и повернулся лицом к своему войску. Он приказал ликторам возвращаться назад, а сам обратился к крикунам, вынудившим его идти к парфянам.
– Кто из вас страстно желает парфянского мира – проводите своего проконсула, и вы получите его первыми.
Молчание было ответом на предложение Красса. Легионеры, несколько минут назад угрожавшие мечом своему военачальнику, теперь стояли, переминаясь с ноги на ногу, и боялись встретиться с ним взглядом.
Из середины толпы пробрались человек десять и встали позади Красса. Октавий и Петроний также присоединились к проконсулу, несмотря на его просьбы и приказы остаться.
Первыми из врагов посольство Красса встретили двое полуэллинов. Они соскочили с коней, поклонились Крассу и заговорили по-гречески.
– Сурена просил вас оставить оружие. Пошлите вперед несколько человек, чтобы убедиться в том, что военачальник парфян и те, кто едут с ним – безоружны и сняли доспехи.
– Если бы я хоть сколько-нибудь заботился о сохранении своей жизни, то не поехал бы на встречу с твоим коварным господином, – произнес Красс и швырнул свой меч в траву.
Товарищи проконсула сделали то же самое.
Греки, убедившись, что римляне безоружны, помчались обратно к своему владыке.
Красс все же послал двух братьев Росциев навстречу парфянам, чтобы узнать, на каких условиях должна состояться встреча и сколько человек отправляется на переговоры. Римляне так и не дождались возвращения Росциев. Вместо них появились Сурена, Силлак и десятка два могучих воинов, составивших их свиту.
– Что это? – удивился Сурена. – Римский император идет пеший, а мы едем верхами. Приведите коня проконсулу Сирии!
– Ни я, ни ты, Сурена, не совершим ничего дурного, поступая каждый по обычаю своей страны, – отказался Красс от предложения.
– Итак, с этого момента будем считать, что война между царем Ородом и Римом прекращена и вражда сменилась миром, – объявил Сурена.
– Пусть будет так, – согласился Красс.
– Однако следует написать договор и скрепить его нашими подписями, ибо вы, римляне, совершенно не помните о соглашениях, достигнутых ранее. Помпей и Лукулл признали Евфрат границей между Парфией и Римом. И что же? Прошло немного времени, и Марк Лициний Красс оказался с войском в Месопотамии.
