Андрей Валентинов - Око Силы. Третья трилогия. 1991–1992 годы
Николай не знал, куда идет. Ноги сами несли его через малолюдный в это время центр по Тверской куда-то в сторону столичных новостроек. Келюс с удивлением понял, что не чувствует ни малейшего страха. Даже Сиплый с его адской собакой не казался уже опасным. Вспомнив трех типов, забравших у него скантр, Лунин решил, что сейчас ни за что не отдал бы пропуск. Николай сообразил, что уже ощущал нечто подобное – в подземелье, после схватки в «Кармане». Он понял, что болен, что Фрол был прав, но эта мысль ничуть не испугала. Впервые за весь день он ощутил голод и почему-то обрадовался.
У Белорусского вокзала к Николаю пристала пьяная компания. Он остановился, не слушая воплей, перемешанных с густыми выражениями, и спокойно ждал. Здоровенный парень в порванной майке, ростом чуть ли не на голову выше Келюса, уже схватил его за плечо, но вдруг, взглянув в лицо, отшатнулся. Лунин лишь усмехнулся. Внезапно его правая рука дрогнула, дернулась – и пальцы с неведомой ранее силой ухватили парня за горло. Тот захрипел и начал оседать на асфальт.
Келюс с трудом заставил себя разжать пальцы и, не оборачиваясь, зашагал дальше. Случившееся ничуть не удивило. Он шел вперед, сквозь опускавшуюся на город ночь, думая, что напрасно слушал Фрола и боялся своей непонятной болезни. Он не болен – Николай понимал это с каждой минутой все отчетливей. Это просто его новая жизнь.
Внезапно откуда-то из переулка к нему метнулась мелкая облезлая шавка, диким лаем встретившая нарушителя своих владений. Николай, не любивший собак размером с крысу, инстинктивно отпрянул. Подзадоренная собачонка метнулась к нему прямо в ноги, но внезапно замолчала и попыталась остановиться. Это не удалось, она на полном ходу ткнулась о кроссовки, взвизгнула, неловко отскочила на несколько метров и, подняв морду к небу, завыла. Николай сделал шаг вперед, но собачонка, подпрыгнув на месте, с жалобным лаем скрылась в темноте. Келюс пожал плечами. Даже в его нынешнем состоянии это показалось немного странным.
Николай сел на ближайшую лавочку и достал сигареты. К его удивлению, курение не доставляло обычного удовольствия. Табачный дым показался пресным и противным. Николай повертел сигарету в пальцах, выбросил, не глядя, и задумался. К своему новому состоянию он уже начал привыкать, хотя какая-то тревога все еще ощущалась. Мелькнула мысль, что надо поговорить обо всем этом с Фролом, но он тут же решил, что дхар не поймет его, нынешнего. И тут новая мысль о каком-то близком пределе, о границе, которую придется переступить, заставила Николая похолодеть. Он боялся этого, но чувствовал, что отступать уже поздно. Келюс решил закурить еще одну сигарету, рука скользнула в карман, где лежала пачка, но там и осталась – случайно обернувшись, Николай понял, что сидит на скамейке не один. Собственно, необычного в этом ничего не было, он находился почти в центре огромного города, и час был еще не слишком поздний, но к скамейке никто не мог подойти незаметно.
Это была девушка. Длинные белокурые пряди волос спадали на лицо, но Келюс сообразил, что знает ее, и еще через секунду понял, кто сидит рядом с ним.
– Кора, – позвал он, ничуть не удивившись. – Здравствуй, Кора…
Девушка медленно подняла голову, и Николай увидел ее лицо. Оно показалось самым обычным, живым, только очень грустным. Впрочем, он ни разу не видел Кору веселой.
– Добрый вечер, Николай, – тихо проговорила она. – Не называйте меня Корой. Я теперь снова Таня. Таня Корнева…
– Конечно, Таня! – Келюс улыбнулся и подсел ближе. – Знаешь, так рад тебя видеть… Как ты тут очутилась?
– Я давно здесь.
– То есть как? – не понял Николай. – Знаешь, Таня, ты мне снилась. Я даже видел какой-то призрак… фантом…
– Я хотела вас предупредить. Я понимаю, люди нас боятся…
– Но ведь ты не призрак!
Келюс еще раз посмотрел на девушку. Странно, все почему-то считали ее мертвой. Он сам так считал! И Лунин лишь подивился, отчего люди так плохо видят.
– Николай, – в голосе Коры слышался испуг. – Вы… вам кажется, что я живая?
– Ну, конечно!
Келюс, чтобы увериться окончательно, осторожно прикоснулся к ее руке. Рука была горячей, и у него мелькнула мысль, что девушка перегрелась на солнце. Таня тихо застонала.
– Значит, уже поздно… Николай! Понимаете, вы не должны меня видеть, в крайнем случае, я должна казаться вам призраком, тенью. Я ведь действительно умерла!.. Кажется, вы уже перешли грань…
– Постой, постой… – поразился Лунин. – Ты хочешь сказать, что я… Да я ведь живой!
– Я тоже была… живая. И Волков… Я опоздала! Мы все опоздали, теперь вы с ними. И вы, наверное, идете туда, к ним…
– К кому? – пожал плечами Лунин. – Я просто гуляю. Вот, бином, придумаешь еще!
– Это они, – Кора медленно подняла руку, указывая куда-то в темноту. – Я знала. Они – за вами…
Вдали вспыхнул свет фар. Послышался шум мощного мотора, и возле кромки тротуара затормозил огромный черный «мерседес».
– Не ходите к ним, Николай, – зашептала девушка. – У вас не будет пути назад…
Дверца автомобиля отворилась, кто-то невидимый в темноте вышел на тротуар. Внезапно в салоне «мерседеса» вспыхнул яркий свет, и Келюс увидел высокую худую женщину в странном, непривычного покроя платье. Длинные черные волосы спадали на плечи, большие, в яркой помаде губы улыбались.
– Это… это она, – вновь шепнула Кора, но Лунин и сам узнал ту, которую они оставили в подземной часовне рядом с распавшимся остовом князя Полоцкого.
…Алия приветливо махнула рукой и, по-прежнему улыбаясь, сделала несколько шагов к скамейке. Келюс встал. Кора тоже вскочила, схватив Николая за руку.
– Лунин! – воскликнула Алия мелодичным приятным голосом, совсем не похожим на тот, что звучал со сцены. – Я знала, что найду тебя. Почему ты здесь? Мы ждем тебя.
– Не отвечай! – крикнула Кора.
– Я решила заехать за тобой, – певица вновь чарующе улыбнулась. – Что же ты молчишь? Сейчас тебе нужна помощь, Лунин. Ты еще слаб, тебе нужно принять лекарство. Мы решили тебя встретить… Ну, чего ты молчишь? Это невежливо, когда с тобой разговаривает красивая женщина!
Алия скорчила обиженную гримасу. Николай хотел спросить, кто это «мы» и о каких лекарствах речь, но внезапно заметил, что из машины вышел высокий мужчина в черном костюме. Он остановился чуть позади певицы, скрестив руки на груди. Свет упал на лицо, и Келюсу стало не по себе: это не было лицом человека.
– Они увезут тебя, – шептала Кора. – Ты станешь как Волков, только слабее… Не отвечай!
– А, это ты! – только сейчас Алия сделала вид, что заметила девушку. – Что ты здесь делаешь, Кора? Не слушай ее, Лунин, она просто струсила и теперь хочет сделать трусом тебя. Ты ведь не трус, правда? Да что с тобой? Тебе плохо? Жаль, у меня нет с собой лекарств… Ну ничего, сейчас тебе станет лучше.
Сделав еще шаг вперед, она протянула к Келюсу длинные худые руки. Темный маникюр на ногтях в ночном сумраке казался черным.
– Я знаю, чего тебе хочется! – зашептала она. – Этого поначалу хочется всем нам, очень хочется, очень…
В руке певицы оказался длинный узкий нож, она взмахнула им, полоснув себя по левой руке. Кровь хлынула сразу, залив нарядное платье, но Алия лишь улыбнулась и протянула руку.
– Пей, гордый! Я люблю гордых…
Келюс попытался вздохнуть, но захлебнулся воздухом. В глазах зарябило, в висках застучали невидимые молоточки, рот наполнился знакомым солоноватым привкусом. Он попытался сбросить руку Коры и неуверенно шагнул вперед.
– Стой, – воскликнула девушка, повисая на его руке. – Ты погибнешь! Что ты делаешь? Ты хочешь стать таким, как Михаил?
– Что?!
Келюс остановился, не отводя глаз от Алии.
– Ты сказала… Что случилось с Михаилом?
– Иди сюда, Лунин!
Голос Алии внезапно стал иным – грудным, низким. Певица шагнула вперед, попытавшись положить окровавленные руки ему на плечи. Раскосое смуглое лицо с большими черными глазами оказалось совсем рядом, и Николай вдруг почувствовал, как повеяло трупным духом.
– Назад! – вздохнула Кора, потянув Келюса за руку. Он послушно сделал несколько шагов в сторону, не силах оторвать глаз от льющейся крови. Николай даже ощущал ее аромат, странный, немного пряный, смешивающийся с еле уловимым запахом тления…
– Возьми! – девушка сняла с шеи тонкую цепочку с маленьким крестиком. – Это когда-то помогло мне. Одень, скорее!
Медленными, непослушными он движениями надел крестик и попытался поблагодарить, но слова застряли в горле. Лунин увидел, как остановилась Алия, как ее лицо исказилось жуткой гримасой, как оскалился накрашенный рот… Но наваждение уже исчезло, пропал солоноватый привкус во рту, и Николай с трудом перевел дыхание.
– Мы… – хрипло произнес он, сжимая руку Татьяны. – Мы не вогнали кол тебе в сердце. Ничего, еще успеем! Не я, так другой…
Алия попятилась. Ее спутник приблизился, в руке ее мелькнуло что-то черное, блеснувшее в неярком свете вороненым металлом.
