Эльфийский бык (СИ) - Демина Карина

«Если на прогулке в лесу вы повстречали медведя, то клещей можно уже и не бояться».

«Сто народных примет»

Гости появились с утра.

Софья Никитична встала по обычаю рано. Сколько лет прошло, а она все никак не могла избавиться от обретенной в пансионе привычки. Впрочем, может, дело даже не в ней, а в собственной склонности. Главное, что любила она эти ранние спокойные часы.

И ныне, открыв окно, устроилась близ него, вдохнула свежий воздух, осознав, что пахнет он цветами. Где-то рядом звенели птичьи голоса. И все-то было хорошо, ладно…

Кувшин с молоком стоял на подоконнике.

И записка, выведенная крупными буквами: «Потом приду. Отведу на речку. Данька».

Дорогу к речке Софья Никитична знала, но записку разгладила, с трудом сдержав улыбку.

— Доброго утра, — Яков Павлович заглянул на кухню. — А я боялся тебя потревожить.

— Я рано встаю. То ли привычка, то ли просто…

Софья взяла кувшин.

— Молоко. Будешь?

— Всенепременно… никогда, признаться, не любил. Более того, моя матушка, женщина многих достоинств, полагала теплое молоко — лекарством от всех болезней. Особенно если его смешать.

— С чем?

— В зависимости от болезней. Чаще всего с медом, но случалось, что с давленым чесноком, солью…

— Ты, похоже, отличался завидным здоровьем, если выжил, — Софью передернуло, стоило представить теплое молоко с чесноком.

— Она была уверена, что это всецело её личная заслуга. О чем пишут?

— Данька предлагает прогуляться на речку. Правда, когда именно… у нее нет часов. Яков, я хотела бы помочь им. Её матери и вообще…

— Не спеши, — Яков разлил молоко и протянул стакан. — Если сейчас просто взять и закрыть кредит, возникнут некоторые… вопросы.

— И?

— Софья… моя работа порой требует некоторой душевной черствости.

Софья позволила себе выразить недоверие. А потом и вовсе фыркнула.

— Или хотя бы терпения. Мне нужно разобраться с тем, что здесь происходит. Да, я могу затребовать группу особого назначения. И всех здесь задержат. Начнут допросы. Поднимут документацию. Что-то отыщут… всегда можно что-то да отыскать, особенно, если желание имеется. Но это… преждевременно.

Яков Павлович сам встал к плите. И надо сказать, что с джезвой он управлялся отлично. Запах кофе наполнил кухню, не столько вымещая, сколько дополняя утренние сельские ароматы.

— Кого мы здесь возьмем? Мясо… то есть, низовой сегмент, ответственный за выполнение самой грязной работы. Своего рода расходный материал. А вот те, кто стоят за ними, те, кто получает основной доход с этого мероприятия, те, кто знает саму суть происходящего, они напрямую руки не марают. И потому, прежде чем к ним соваться, надобно запастись…

— Терпением?

— И хорошей доказательной базой, которая позволит на законных основаниях использовать мозголомов. То есть, менталистов. Извините, профессиональная деформация… главное, что если не убрать верхушку, то рано или поздно, но все повториться. Может, не здесь, но мало ли на просторах Империи небольших городков и поселений? Увы, она слишком велика. И это создает у отдельных личностей иллюзию абсолютной свободы и абсолютной же безнаказанности.

— Все равно. Как-то это…

— Посмотри иначе. Эта милая женщина давно существует в подобных условиях и вполне еще продержится недельку-другую.

— Думаете…

— Думаю, нам хватит.

Перед Софьей Никитичной появилась белая чашечка с кофе.

— Увы, булочной я здесь не нашел, но есть вафли и вчерашний батон.

— С маслом, — решила Софья. — В пансионе у нас на завтрак всегда был батон с маслом.

— Скучаете?

— Не то, чтобы скучаю… хотя и скучаю тоже. Теперь понимаешь, насколько спокойное было время. Из всех тревог — невыученные уроки и дорожка, что на чулке появилась.

Кофе был нужной крепости. Батон — еще мягким, а масло — свежим. Себе Яков Павлович добавил ломоть сыра.

Укусил. Вздохнул и сказал:

— У нас гости.

И судя по тону, это совсем не Данька.

А потом раздался звонок. До чего нервный мерзкий у него звук.

— Сиди, дорогая, я сам, — Яков Павлович коснулся браслета часов. — Кто там?

Голос его прозвучал весьма раздраженно. Софья Никитична с тоской подумала, что впервые за долгое время она завтракает не в одиночестве. И это ей нравится.

А тут ходят всякие…

Мешают.

— Софьюшка… — окликнул Яков Павлович. — Подойди, дорогая…

На пороге стояли двое. И если Глыбу Софья узнала сразу, то вот женщина в белом медицинском халате, накинутом на белое же платье, определенно была ей незнакома. Лицо её до самых глаз скрывала маска, а вот выше бровей начиналась шапочка. Характерная такая. С чашей и змеею.

— Софья Никитична? — спросила женщина строгим голосом.

— Кто это, Яшенька?

— Это… того… доктор наш, — голос у Глыбы был сипловат, а судя по дыханию, вчерашний вечер он провел весьма плодотворно и теперь нуждался в медицинской помощи куда более Софьи Никитичны.

— А мы здоровы, — ответила Софья Никитична.

— В рамках программы переселения, всем переселяющимся положен бесплатный медицинский осмотр. Не волнуйтесь. Сейчас снимем кое-какие параметры. Возьмем кровь на анализ…

— Нет, — Софья Никитична нахмурилась.

Не то, чтобы крови было жаль. Хотя и жаль тоже. Не так её и много внутри человека, чтобы раздавать всяким там на непонятные анализы.

— Поверьте, у меня большой опыт…

А вот теперь Софья Никитична ощутила ментальное давление. Не сильное. Скорее такое вот, успокаивающее, обволакивающее.

Кровь, стало быть…

А ведь по крови уровень можно определить куда точнее, чем при внешнем сканировании. А главное, его не скроешь. Вот и Яков хмурится.

Думает?

— Не важно! Я не собираюсь раздавать кому-то здесь свою кровь! — Софья Никитична добавила в голос нервных ноток. — И вообще, вы кто по гороскопу будете?

— Козерог, — сказала женщина, явно несколько растерявшись.

— Вот! А мой астролог запрещает мне допускать к телу козерогов! Если хотите знать, медицина вам противопоказана! Козероги — ужасные врачи! Они совершенно бесчуственны. Напрочь лишены эмпатичности!

— Это…

— И луна сейчас в высоком доме!

— Где? — Глыба задрал голову. — Нету никакой луны! Солнце вон…

— Ретроградная Венера вступает в конфронтацию с растущим Меркурием, вследствие чего жизненные силы подвергаются воздействию извне! Вы ощущаете тонкие эманации энергии мира?

— Не-а…

Глыба нахмурился больше прежнего, ощущая одно желание — похмелиться.

— А я ощущаю! Я иду по пути духовного развития! — Софья Никитична позволила голосу сорваться на визг. И тут же поджала губы. — Вот! Вы во всем виноваты! Мое астральное тело встревожено…

И развернувшись, гордо удалилась. Впрочем не так далеко, чтобы не слышать.

— Она… вообще нормальная? — поинтересовалась женщина, кажется, нисколько не заботясь, что может быть услышана.

Какое хамство.

— У Софьюшки сложный характер, — голос Якова Павловича звучал виновато. — Но не волнуйтесь, со здоровьем у нас все в порядке.

— Но у нас инструкции… вы же будете числиться при нашем медицинском пункте, а потому мы должны быть готовы… если вдруг… — кажется, с подобным сопротивлением здесь прежде не сталкивались.

— Нет ничего проще, — Яков Павлович заметно оживился. — Вы можете скачать наши карты. Я дам распоряжение. А осмотр мы проходили в прошлом месяце. Это вас устроит? Центр «Эгида». Знаете такой?

— Слышали… — женщина выдохнула с немалым облегчением. — Очень… хороший центр.

— Софьюшка достойна только самого лучшего! — произнес князь пафосно. — К тому же только там нашелся врач, рожденный в правильный день правильного года…

Гости ушли не сразу. Женщина что-то выговаривала Глыбе, а тот то кивал, то тряс головой, при том болезненно морщась. Наблюдать за ними было довольно-таки любопытно.