Александр Афанасьев - Под прицелом
И потом – моя страна всегда права потому, что это моя страна. Не так ли?
– С нами Бог, за нами Россия!
– Победа будет за нами, господа! По машинам!
Одна за другой грузные, окрашенные в бело-серый цвет машины выруливают на взлетку, на ведущую к небесам полосу. Одна за другой начинают разгон – машины загружены настолько тяжело, что каждая поднимается в облаке пламени – работают пороховые ускорители. В самом конце полосы одна за другой они отрываются от полосы, и, сделав обязательный вираж над родным аэродромом, ложатся на курс, идя клином, словно стая журавлей…
Через несколько часов, когда бездонное небо полно звезд, а безжизненная земля внизу затянута серой дымкой облаков, клин бомбардировщиков достигает исходной точки. В небе над Туркестаном необычно оживленно – то здесь, то там пульсирует вырывающееся из сопел пламя. В небе – не меньше истребительной эскадрильи, реактивные истребители то ныряют в облачную пелену, то выныривают из нее, подобно касаткам.
– Северный ветер, я Шмель-первый, подходим с Севера, просим разрешения выходить на огневой рубеж.
– Отрицательно, Шмель-первый, уходите на дозаправку, квадрат сорок-одиннадцать, высота девять тысяч, позывной заправщика Кот-три. Выход на рубеж по сигналу.
– Условия работы принял, ухожу на дозаправку…
Дозаправляют такие же «Муромцы», только старые – когда самолет уже не может продолжать службу в составе бомбардировочных эскадр – его переделывают в летающий заправщик. Дозаправляться с однотипного борта очень удобно – нет проблем с выравниванием скоростей.
Сигнал поступил, когда заправка еще не была окончена.
– Шмель-первый, я Северный ветер. Поступил приказ на уничтожение целей, распределение и наведение по Легенде. Огонь по готовности! Рубеж пуска прикрыт, ближайшие бандиты в восьмидесяти милях южнее. Отработав, уходите на курс один-три-пять, эшелон один-пять-ноль.
– Условия принял! Всем Шмелям – работаем по Легенде, выходим на огневой рубеж.
С Легендой все намного проще, появилась возможность сократить одного члена экипажа. Терминал Легенды сам примет доклад от носителей, распределит между ними цели и выдаст данные для стрельбы. Вычислительная система самолета, взятая от реактивного «Лебедя», сама рассчитает задачу поражения целей, распределит имеющиеся боеприпасы и введет данные в управляющие системы бомб и ракет. Это раньше на бумаге да на интуиции рассчитывали точку сброса, теперь те же бетонные болванки, имитирующие свободнопадающие бомбы, бросают больше для привычки, чтобы напомнить себе – в самолете главный все-таки пилот, а не бортовой компьютер…
Самолеты плывут в ночном небе, мерно гудят моторы, матово светятся приборные доски с дисплеями. Поблескивает в лунном свете завеса облаков под ними, иногда сквозь облака рвутся к лунному свету островерхие горные хребты. Полет на стратегическом бомбардировщике сложно с чем-то сравнить, разве что с поездкой на паровозе… Тупая, тяжелая, готовая смести все, что под ней, богатырская сила чувствуется в самом самолете.
Дисплей перед командиром корабля за микронную долю секунды меняется – теперь перед ним объемная карта с зеленой точкой – самим самолетом и пульсирующими красными точками целей.
– Есть расчет, правак, принимай управление. Штурман – контроль!
– Управление принял!
– К стрельбе готовы, отказов техники нет. Мы на огневом рубеже!
– Принял, открываю люки!
С отчетливым металлическим стуком открываются крышки бомболюков…
– Огонь!
Одна за другой планирующие авиабомбы и ракеты срываются с держателей в темную бездну, ощетиниваются управляющими плоскостями. До цели им лететь чуть больше минуты…
Сто двадцать тонн бомб и ракет обрушились на Афганистан той ночью. Тридцать тонн – на разгромленный объект Зеро, откуда не так давно успели взлететь североамериканцы. Тридцать тонн – на уже обстрелянный утром аэродром Баграм. Оставшиеся шестьдесят тонн нагрузки долетели до еще одной британской базы в окрестностях Кабула. Не стало и ее…
Ночь на 11 июля 1996 года.Туркестан, пограничная зона…– Господин майор, они идут за нами.
Багаутдинов, только что снявший жгуты и нормально себя перевязавший, выругался. Вот так всегда бывает – людям делаешь добро, а в итоге получается…
Дерьмо в итоге получается…
– Почему не стреляют?
– Мы идем на пределе. Они тоже. Курсового пулемета на этих вертолетах нет. Начнут разворачиваться боком – потеряют нас и все.
Бараны…
– Сэр, смотрите!
Что-то, похожее на рукотворную молнию, мелькнуло по левому борту машины – да так, что многотонный вертолет качнуло в потоках воздуха. Когда подполковник Ругид выбрался в кабину – через иллюминаторы обзора почти не было…
– Что за чертовщина… Это что, русские?
– Возможно, сэр.
– Мы по какую сторону границы?
– Приемник GPS не работает, сэр. Видимо, русские глушат все сигналы, нет ни связи, ничего.
– А как же ты будешь садиться?
– А черт его знает, сэр… Я не знаю, как мы вообще летим…
Обнадеживающий ответ…
Перекрестные лучи прожекторов, бьющие откуда-то сверху, безжалостно высвечивают кабину «Боинга». Не помогают даже светофильтры на шлемах, автоматически затемняющиеся в ярком свете.
– Отворачиваем! Разворот.
Машина закладывает вираж – такой, что в десантном отсеке все летит к левому борту. И – точно такие же лучи – с тыла.
Окружили…
– Сэр, кажется, это русские штурмовики. Их не меньше звена!
Вот теперь понятно. Сначала их нашел истребитель – это он прошел вплотную. Как ни странно – шанс ускользнуть от истребителя у вертолета есть, если истребитель не намерен его сбивать, – просто вертолет может зависнуть на месте, а истребитель – нет. Но русский летчик поступил умнее – он не стал раскрывать себя, а вызвал звено винтокрылов. Уродливые, пузатые, но при этом скоростные и защищенные «Крокодилы», североамериканское обозначение «Hind», «Лань». В штурмовых авиаполках заменены на «М-40» – а вот погранслужба и фронтовая авиация их активно использует. Скорее всего, это вертолеты погранслужбы – на армейских нет таких мощных прожекторов, и взлетели они с одной из приграничных площадок подскока, отрезая им путь к границе.
– Пилоту неопознанного летательного аппарата! Вы пересекли границу Российской империи, находитесь в запрещенной для полетов зоне! Приказываю следовать за нами! В противном случае будете сбиты!
Возможно, один из русских пилотов решил не ждать, пока североамериканцы примут решение – провернулся блок стволов, – и очередь трассирующими распорола воздух у самого носа «Боинга» – словно пульсирующий красным лазерный луч, режущий даже корабельную броню…
Их посадили на аэродроме, где базировались самолеты и вертолеты, приписанные к командованию специальных операций. Несколько коротких бетонных взлеток. Грузные ряды транспортников и тяжелых вертолетов, едва угадываемых во тьме окутавшей землю ночи. Ангары, еще ряды – на сей раз вертолетов огневой поддержки, грозных «М-40». Высвеченная безжалостными прожекторами бетонная полоса.
– Пилоту неопознанного летательного аппарата! Приказываю приземлиться!
А куда деваться? Да и топлива – не так уж и много осталось…
Серый бетон полосы. Стальная стена бронетранспортеров, развернувших скорострельные пушки на садящийся североамериканский вертолет-транспортник…
– Сэр… Там бронетранспортеры. И солдаты – за броней не меньше двух рот!
Джонсон успел выглянуть в люк, приложил к глазам тепловизор – и отшатнулся…
– Все равно не уйти. Без команды не стрелять. Приготовить гранаты и «РПГ»[89]. По сигналу – сосредотачиваем огонь на БТР. Затем – взлет. Меня не ждите. Хоть кто-то, но спасется.
– Так точно, сэр…
Все понимали, что шансов у них мало. Почти нет. Вертолет вооружен М134 «миниган» – страшное оружие против слабозащищенных целей, но не против бронетранспортера, наверняка еще с дополнительными экранами. Ну, ухитрятся они один БТР каким-то чудом поджечь, второй… Там их у русских – десяток, не меньше. А вот бронетранспортеры русских вооружены либо пулеметом КПВТ, либо тридцатимиллиметровой пушкой, либо еще похуже – спаренной тридцатимиллиметровкой от вертолета. Любая из них пробьет американский вертолет насквозь, сосредоточенным огнем сметет его с полосы за секунды. Наверняка у русских есть и стрелки с переносными зенитно-ракетными комплексами…
Один за другим вертолеты садятся на отмеченный лучами прожекторов пятачок, замирают в перекрестье десятков, сотен прицелов…
– Глушить двигатели! Командиру выйти на переговоры! – громыхнул над полем усиленный мегафоном голос.
Гурвич перевел.
– Я пошел…
Подполковник оставил в вертолете автомат, спрятал за бронежилет, за пояс на спине еще один «кольт». Рассовал по карманам разгрузки гранаты, которые ему собрали…
