Марик Лернер - Врата учености
Во всяком случае, моя неизменная с московского флигеля кухарка Евлампия готовит, не спрашивая о меню. За столь длительный срок она мои предпочтения изучила замечательно. Давно числится шеф-поваром, и имеется вторая повариха, готовящая под слуг, и парочка поварят. Она трудится исключительно на мою персону и гостей. И работает творчески, живо интересуясь чужими рецептами и предлагая на пробу нечто новое.
— Спасибо, — говорю Стеше. — Через часик, нет, лучше два, если не позову раньше, — зайди. Андрюху позови.
— Так он того, не вернулся ишо.
— Ты же точно знаешь, куда по ночам бегает твой брат?
Она закатила глаза. Выдавать не рвется.
— Не интересуют его интрижки. Просто чтобы был вскоре обязательно. Это важно. И для него в первую очередь. Ясно?
— Да, Михаил Васильевич.
— И Геннадия с собой заодно прихвати. Потом.
Она посмотрела на меня с подозрением — чего это отдельно включаю. Тот и так без спроса завалится. Фактически я поручил придержать до срока, чтобы не лез. И все же не стала переспрашивать. Молча вышла. А я продолжил писать, изредка ковыряясь в тарелке вилкой. Не уверен, что можно отнести ее к изобретениям, вроде еще древние римляне пользовались, но до меня редчайшая вещь. Теперь во многих домах употребляют и уже не удивляются при виде маленького трезубца. Естественно, опять же зажиточные. В деревне еще долго ложкой деревянной обходиться станут.
Деревни… Зачем мне подневольные на том свете? Продать? А вдруг не сыграю в ящик? Постоянный доход дело нелишнее. Вмешиваться в их дела не собираюсь, однако денежный оброк идет стабильно. И кто заниматься реализацией моего имущества станет? Знаю я, чем такие вещи заканчиваются. Половину в карман чиновник назначенный положит.
С какой стати я неизвестному козлу должен подарки делать. Своим знакомым и родственникам — иной расклад. Тяте с семьей нынче тоже не переведешь во владение. Запрещают всем, кроме дворян, владеть крепостными. Ну их… Дам сразу всем вольную. Может, помолятся да свечку поставят за упокой души раба божьего Михаила. Поможет или нет, никто не ответит, да вспомнят иной раз добрым словом.
Тятя с детьми… Каждый год отсылал приличную сумму. Начинал с трехсот рублей, в последний раз пять сотен. Это помимо солидной суммы одноразово на приобретение еще одного вместительного судна. Получаю ответные письма, наполненные благодарностями, приветами и подробными отчетами. Василий Дорофеевич нынче человек серьезный, купец солидный. Еще я постоянно подбрасываю на продажу из своих производств практически по себестоимости. Те же безопасные иголки и сукно, а также стекольные изделия идут недурно. И у нас и у скандинавов.
Сам тятя в море ходить перестал и развернулся во всю ширь. Лесопилку поставил, мельницу, землю приобрел под картошку. Местные уже осознали выгоду, особенно при недавнем неурожае. Для скотины подходящая пища. А уж самогон гнать самое то. Все лучше, чем переводить зерно. Это, кстати, второе, действительно полезное для страны дело после вакцинации. Не алкоголь, понятно: посадка картошки. Поморье с нашей с Андрюхой подачи распробовало, и в огороде присутствует новый овощ уже у многих. Это я из разговоров с земляками достаточно быстро выяснил. Пока не поля, всего лишь огороды, но подспорье к столу и корм под свиней. Лиха беда начало.
Письма… Странно он их составляет. Вроде и сплошные поклоны с уверениями в лучших чувствах, а иные вещи старательно обходит. Про жену да моего ребенка отделывается одним упоминанием. Боится, что потребую себе? Какое облегчение сквозило, когда про свадьбу на Саше сообщил… Ну и ладно. Я хоть и не Михайло, однако лезть в душу Василию Дорофеевичу не собираюсь. Понять его можно. Вознесся сынок, мог и перестать старшему уважение оказывать. Пусть его. Ваньку трогать не стану. Наследник. А с остальными еще посмотрим.
Выживу — лет через пять все равно перетащу детей в Петербург. В гимназию определю для начала. По-любому девочке здесь для замужества совсем иные перспективы. А это означает… Да! Оба дома, здесь и в Москве, по завещанию продать. Должно прилично набежать. Кому поручить? Да Стеше. Она и так заведует хозяйством. Нет. Московский ей. Пусть свой получит.
Половину суммы плюс скопившиеся наличные от компаний, заводов и мануфактур до вступления в силу посмертного распоряжения отправить Ломоносовым, с четкой привязкой на обучение и приданое. Чтобы не транжирили на иные цели.
Вторую поделить между знакомыми и слугами. Еще один список, и добрым двум десяткам человек от полусотни до ста рублей. Где-то пара тысяч должна остаться, вот разницу Стеша себе оставит. Прямо прописать отдельным пунктом… Заодно и стимул подороже сбыть добавится.
Драгоценности из Сашиной шкатулки тоже в продажу. Можно через Осипа Туровича. Три-четыре тысячи наберется. На Сиротский дом. Все?
Эка я все распланировал!
Запил результат чаем. Он уже остыл, но это мелочь. С самоваром я управляться ленюсь. Других приучаю, а сам обхожусь. Были бы пакетики — ими бы пользовался. Только с бумагой не выходит, а от ткани вкус портится, даже самой тонкой. Мне носят, и не надо стараться. Крепкий чай я люблю с детства. До чифиря не доходил, все же не урка какой, но надо бы при случае военным подсунуть. Точно не хуже иностранных вин должно шибать.
С утра вообще кофе пью, зато днем обхожусь в основном квасом. Кипяченая вода не всегда найдется, а это в любом доме и забегаловке имеется. И вкус очень разный. Со старыми воспоминаниями ничего общего не имеет. Настаивают на травах, ягодах. Мне нравится.
И все лучше, чем пиво. Не большой любитель, а здешнее мне не нравится категорически. Ни местное, ни немецкого производства. Они варят свое, но к нормальному эта бодяга имеет очень мало отношения. Ни общих стандартов, ни качества. Хм… Озаботиться, что ли, пивоварней в будущем? Опять выйдет нечто элитное вроде винокуренного завода и в широкую продажу не пойдет. Фильтрация и очистка в хорошие суммы влетят. Сколько же можно на грабли наступать.
Стоп! А Андрюха с Ке… то есть Геннадием, остались без награды в завещании. Нехорошо забывать своих крестников. Придется родичам слегка потесниться. Выделю, пожалуй, каждому по тысяче рублей. На такую сумму можно неплохо обустроиться. И с правом взять себе любой предмет из дома независимо от ценности. Нет. Три. Для пущей забавности. Имею я право слегка позабавиться, ставя перед наследниками головоломные задачи?
Интересно, что ухватят. Я бы попробовал сейф унести, в расчете на присутствие неучтенного нала внутри. Но это шалишь, он в стену замурован. Кое-что с собой возьму, включая запас морфия. Там останутся одни документы. Правда, иные могут стоить побольше любых денег, да ключ у Стеши побудет до поры.
— Так, господа хорошие, — говорю при виде званых. Видать, время свое оттикало, а я и не заметил, занятый размышлениями и подсчетами. — Поскольку получил распоряжение с самого верху, — для внушительности показываю вверх, — показать удаль, лично взяв Крым, — Гена ухмыльнулся, — завтра отбываю на юг.
Помолчал, пытаясь вспомнить, не упустил ли еще чего. Кажется, нет.
— Это письмо передашь Таньке, скажешь — от меня для Анны Карловны. И чтобы без свидетелей отдала. Лучше, наверное, прямо сейчас сбегать, чтобы меня не искали и не волновались. Да и найти сестру проще, когда в помещении для слуг и все спят.
— Сделаю, — уверенно подтвердила Стеша.
— Через заднее крыльцо пойдешь, и возьми с собой кого-то для охраны. Ночью может быть опасно. Да вот Гена и проводит.
— Все сделаю, — подтвердил тот.
— Ну и прекрасно, — улыбнулся механически. — Дальше. Во время моего отсутствия за главного останется Андрей Шадрин.
Тот откровенно надулся от удовольствия. И положением, в его возрасте очень высоким, и тем, что именую по фамилии. Кажется, сроду иначе, чем Андрюхой, не называл. Ну что ж, пришла пора проявить уважение. Он вырос, и поручаю ответственное дело.
— Вот это, — протягиваю бумагу, почтительно принятую, — мой приказ о соответствующем назначении и правах на время отсутствия. Подпись, личная печать. Посмотрел? Давай назад.
Он в недоумении протянул документ.
— Геннадий, подпиши, как свидетель.
Тот старательно вывел свое имя в нужном месте, попутно оставив кляксу. Не крест наляпал — и то хорошо.
— Вернусь — проверю. Особенно отношения с подчиненными и куда прибыль дел. Не дай бог обмануть мое доверие! Пожалеешь.
— Вы прям скажете, Михаил Васильевич. — Он сделал обиженный вид. — Слово, однажды даденное, назад не беру. Я ваш человек до смерти.
— Я сказал. Ты понял.
— Теперь Степанида Шадрина. На тебе дом и все, с ним связанное. С него получишь обычную сумму. Сами уж разбирайтесь, если что сверх понадобится на ремонт или вспомоществование бедным. На случай, если погибну, — про неприятное чувство, что скорее сдохну от плохой воды и отсутствия нормальной санитарии, останавливаться не стал, — оставляю завещание.
