Геннадий Ищенко - Возвращение
— Завтра у вас будут гости, — сказал Сергей. — Поэтому до двенадцати лучше ничего не планировать.
— Ладно, — сказал я. — Надумаем – позвоним.
Машина въехала в наш двор и остановилась у подъезда.
Мы вышли из салона, поднялись на свой этаж и зашли в квартиру Люси. Обе матери общались на кухне, а рядом с ними обедала Оля. Отец уехал в Минск, а Таня уже вторую неделю работала, поэтому моя мама почти весь день пропадала у Черезовых.
— Как дела в школе? — спросила она.
— С понедельника начинаю сдавать экзамены, — ответил я. — Люсе тоже разрешили, но она начнет чуть позже.
— Как вы торопитесь жить! — вздохнула Надежда. — Идите, мойте руки, я вам сейчас налью первое.
— Мы чуть позже, мам! — отказалась подруга. — Сначала немного позанимаемся.
— Чем будем заниматься? — спросил я.
— Как чем? Обещал научить бить морды, так учи!
Глава 12
Школа бурлила. Наконец-то, на нас обратили внимание! Слава богу, что мне здесь уже недолго находиться. А вот Люсе придется отдуваться за двоих. Все началось после того, как я в понедельник сдал первые два экзамена на отлично. На следующий день все знали, что в девятом «Б» мальчишка сдает экзамены экстерном сразу за два года учебы. Очень быстро выяснилось, что это новичок, который сочинил несколько классных песен и спел их вместе со своей подругой на телевидении. Для многих то, что эта самая подруга учится в том же девятом «Б», тоже оказалось сюрпризом. Почти сразу же вспомнили о моих книгах, включая последнюю. Хорошо, что мы все это уже проходили и в городке, и в школе Минска.
— Не обращай внимания! — говорил я Люсе. — Сосредоточься на мантре, наплевав на все остальное.
Очень, кстати, хороший способ не замечать назойливые взгляды и шепот за спиной, но, когда народ жаждет с тобой общаться, он не годится. Каждый новый день добавлял мне по две пятерки и подогревал интерес к моей персоне. А когда в субботу и Люся сдала русский на пять, нам буквально не стали давать проходу.
— Я не знаю, как буду учиться одна! — говорила подруга, когда мы вдвоем сидели в воскресный день в моей комнате.
Резко похолодало, и несколько раз за день шел дождь, поэтому мы не хотели никуда выходить. Люся усиленно готовила литературу, но не будешь же постоянно сидеть за учебниками. Так недолго и свихнуться.
— Удар разучиваешь? — спросил я.
— Разучиваю! — буркнула она. — Могу продемонстрировать на тебе.
Для поднятия настроения пришлось прибегнуть к испытанному способу: я ее начал целовать, бормоча на ухо всякие ласковые глупости.
— Ну что, поднялось настроение? — спросил я подругу.
— Поднялось, — подтвердила она, бросив выразительный взгляд на мое трико.
— Было бы странно, если бы я на тебя реагировал иначе, — сказал я, повернувшись боком. — Это непроизвольная реакция, не обращай внимания.
— Еще четыре месяца! — шепнула она мне в ухо. — И ты будешь только мой! И я смогу с тобой делать все, что захочу!
— И что же ты будешь делать?
— Не знаю, но ты научишь.
Нет, такие разговоры до добра не доведут.
— Я попрошу ребят, чтобы они тебя возили до самой школы, — пообещал я. — И забирать будут так же. Чем ты хуже Ханеевой? А в школе сильно приставать не должны. У нас русский последний, поэтому в среду уедешь раньше. А сдашь литературу, еще сразу три урока освободится. Когда думаешь сдавать?
— Дней через десять, раньше не успею. Давай еще раз поцелуемся, и я побегу.
— Американцы идут на сближение, Серафим Евгеньевич, — сказал командир БПК «Комсомолец Украины» капитан первого ранга Шутов. — Группа семьдесят седьмого оперативного соединения. Состав сейчас уточняют. Авианосец и двенадцать кораблей охранения.
В небе возник гул, и недалеко со стороны берега прошел реактивный самолет, который облетел строй военных кораблей и, увеличив скорость, исчез за горизонтом.
— «Скайхок», — сказал подошедший капитан-лейтенант Гришанов. — Хамят, однако.
— В первый раз, что ли, — ответил своему старпому Шутов. — Начинайте, Валерий Федорович. Я думаю, уже пора.
— Центральный пост! — раздался по громкой связи голос командира БЧ4. — Принято сообщение от американцев.
— Читайте, — сказал Шутов.
— Командиру группы советских кораблей. Вы вторглись в зону ответственности седьмого флота США. Объявите маршрут движения и цель. Командующий, адмирал Гарри Фелт.
— Раз хамят они, будем поступать, как Шаляпин, — сказал Чурсин. Отправьте следующее. Следую своим курсом в территориальных водах Демократической Республики Вьетнам. Ваши претензии на контроль судоходства в этих водах не признаю. Любое опасное сближение ваших самолетов со своими судами буду пресекать всеми средствами. Адмирал Чурсин. Объявляйте боевую тревогу, Валерий Федорович.
— А при чем Шаляпин? — спросил Шутов, повышая голос из-за сирены.
— Федор Иванович любил говорить, что с хамами он сам ведет себя по-хамски, — пояснил адмирал. — Виктор Семенович, распорядитесь, чтобы тральщики заняли место в голове ордера.
Невдалеке с ревом прошли один за другим три «Фантома», но ни один из них к кораблям не приблизился.
— Определились с кораблями, — сказал вошедший Гришанов. — По всей видимости, это авианосец «Форрестол», а в сопровождении один крейсер, девять эсминцев и пара сторожевиков. Американцы по-прежнему идут на пересечение курса, но начали замедлять ход. Должны нормально разойтись. Лишь бы не набросали по курсу мин, с них станется.
— А тральщики для чего взяли? — сказал Шутов. — Разойдемся с американцами и немного сбавим ход. До вечера в любом случае будем в Хайфоне.
— Давайте, товарищи, сначала рассмотрим вопрос по Узбекистану, а потом перейдем к хозяйственным вопросам, — сказал Косыгин. — Возникли сложности, поэтому мы должны определиться в дальнейших действиях. Докладывайте, Роман Андреевич.
— Я не знаю, откуда появились те данные, которые фигурируют в деле, — начал Руденко. — Мне почему-то упорно отказываются называть их источник. Генеральная прокуратура совместно со Следственным управлением Министерства охраны общественного порядка и выделенными нам работниками аппарата ЦК занялись проверкой деятельности указанных лиц. Часть фактов подтвердилась, часть – нет. Сейчас работа фактически остановилась. Мы ощущаем растущее противодействие республиканских партийных органов. На словах все горят желанием помочь, на деле или саботируют свою часть работы, или, что хуже, мешают работе следственной группы. То же и с республиканским министерством внутренних дел, хотя лично Яхьяев клялся и божился, что поможет всеми силами. Мы обратились и к Шарафу Рашидовичу, но с тем же успехом. Мое мнение, что имеет место круговая порука и дело зашло слишком далеко.
— В республиканский Комитет не пробовали обращаться? — спросил Семичастный.
— Мое мнение, что это бесполезно, — ответил Руденко. — Но вы, Владимир Ефимович, можете попробовать. Насколько я понял Алексея Николаевича, вас тоже этим озадачат.
— Да, со мной уже говорили, — сказал Семичастный. — Вам в помощь будет выделена группа работников Управления «РТ». Но если действительно тормозят на уровне ЦК, толку будет мало.
— А вы докажите, что замешан Рашидов, — сказал Косыгин. — Пока это только слова и эмоции. Где содержатся все задержанные?
— На территории РСФСР арестовали только пятнадцать человек, — сказал Тикунов. — Остальные, которых пока около сотни, содержатся в различных СИЗО республики.
— Рашидова вызовем в Москву, — сказал Суслов. — Если и после этого он не окажет вам помощь, будем менять. У вас, Роман Андреевич, больше нет вопросов? Тогда мы вас задерживать не будем, как и ваших коллег. Продолжайте, Алексей Николаевич.
— Мне кажется, Михаил Андреевич, что зря мы сейчас занялись Узбекистаном, — сказал Косыгин. — Мое мнение, что нужно все силы задействовать у нас, а уже потом браться за союзные республики.
— Сил хватит, — сказал Суслов. — Таджикистан пока трогать не будем, а начатое дело нужно закончить. Если убрать противодействие на самом верху, дело пойдет. А позже будем уже подключать и республиканские ведомства. Что у нас по плану первым пунктом?
— Мероприятия по сельскому хозяйству в плане подготовки к грядущей засухе. Начните, Владимир Владимирович.
— В наше министерство сверху на проработку спустили большой план мероприятий, — сказал Мацкевич. — Уж не знаю, кто составлял эти бумаги, но ряд мероприятий в них идет вразрез с линией партии. Если мы будем использовать такие площади под другие зерновые культуры, производство пшеницы неизбежно упадет.
— У вас этого производства через пять лет вообще почти не будет, — сказал Косыгин. — В Приамурье вы еще пшеницу посадите, а севернее? Чем овес хуже пшеницы, как корм скоту? Вы с учеными консультировались?
