Валерий Белоусов - Горсть песка-12
И все же часть боевых машин врага прорвалась в глубину нашей обороны. И здесь свое веское слово вновь сказали истребители танков, возглавляемые помощником начальника штаба полка капитаном З. С. Багдасаровым.
Они усовершенствовали тактику борьбы с танками бутылками и действовали теперь уже попарно. Если промахивался один, второй поражал цель. «Бутылочники» Багдасарова сожгли четыре танка, остальные повернули обратно.
Да только уйти немецкой технике было некуда… Когда последние немецкие солдаты бежали, бросая по дороге амуницию, на КулИковом поле осталось в общей сложности 57 танков, десятки бронетранспортеров, мотоциклов и другой боевой техники. Потери гитлеровцев в живой силе были огромны.
Но не успели бойцы утереть пот со лба- как вновь прилетели проклятые «штукас»…
Там же. После налёта.
Руссиянов, свинцово-спокойный: «Как это случилось?»
Красноармеец, с мертвенно-бледным лицом: «Когда фашистские машины подошли к окопам, оттуда полетели в них бутылки с бензином. Несколько танков загорелись, остальные начали пятиться, но вперед лезла фашистская пехота.
Тогда командир батальона товарищ капитан Максимов и товарищ батальонный комиссар Баранчиков подняли роты в контратаку.
Хорошо мы пошли, с русским «ура», в штыковую. Впереди цепи бежали командир батальона и батальонный комиссар. Сначала упал товарищ Максимов, но атака не захлебнулась. Командование принял товарищ Баранчиков.
Строча из автомата, повел он нас за собой. А потом и он упал, сраженный пулеметной очередью.
«Отомстим за командиров!» — крикнул кто-то.
Мы все поднялись…видим, товарищ Маршал с шашкой наголо впереди всех…а потом и он упал…»
Руссиянов, горько: «Эх, вы-ы-ы…»
Боец молча заплакал…
Он лежал перед ними…крепко сжимая в побелевшей широкой, пролетарской ладони золотой эфес Почётного Революционного оружия…Луганский слесарь, комиссар, нарком…Народный Герой…
Тихо таящая над лесом, печальная мелодия….
«Ведь с нами Ворошилов,
Первый красный офицер…
Сумеем постоять за Эс-Эс-Эр…»
Двадцать два часа. Гродненская область. Местечко Ошмяны.
Впрочем, это всё же маленький городок, обладавший даже во времена оны магдебургским правом, и известный по тевтонским хроникам как Aschemynne, потому как согласно этим же хроникам в 1402 году именно здесь православные добрые литвины от всей души вломили звиздюлей этим самым крестоностцам.
Недаром на гербе Ошмян- белорусский буй-тур и золотой щит…
Площадь перед костёлом Михаила Архангела, предводителя сил небесных в битве с Сатаной. На площади- эти самые сатанаилы во плоти и есть…
«Эй, рюсски, вылезай! А то подожжём!»
Красноармеец товарищ Мулдахаджаев в очередной раз проигнорировал это предупреждение.
Во-первых, он русским ну никак не был.
Во-вторых, сдаваться врагу- не позволял тщательно изученный им «Устав караульной и гарнизонной службы РККА». Не было там такой статьи…
Красноармейца Мулдаходжаева товарищ старшина Зайцев оставил охранять поломавшийся танк (а чего было бы не поломаться двух-башенному пулемётному Т-26 выпуска 1933 года! Чудо, что он вообще из техпарка сам собою выехал). И ещё старшина сказал, чтобы он, Мулдаходжаев, не беспокоился- он обязательно за ним вернётся, и отбуксирует аварийную машину в СПАМ.
Мулдаходжаев и не беспокоился, потому как товарищу старшине- он крепко верил.
И когда в 6 часов утра на площадь ворвались фашисты- Мулдаходжаев залез в танк, закрыл изнутри люк и стал стрелять из пулемёта.
А когда кончились патроны- просто сидел, не реагируя ни на какие угрозы или посулы. И песни пел. Про себя, потому что вслух петь — стеснялся…голоса у него не было.
Но теперь — дело пахло керосином…причём в самом натуральном смысле этого слова…Побрякивая жестяными вёдрами, немцы аккуратно, по европейски обливали танк продуктом, извлеченным из красно-кирпичной будки с надписью «КеросинЪ».
Товарищ Мулдаходжаев только головой качал на такую бесхозяйственность- можно было бы просто соломы натаскать и дровец принести…Глупые люди эти немцы.
Немецкий унтер с лунной бляхой на широкой груди с удовольствием оглядел огромную керосиновую лужу, в которой стоял русский танк (так и не удалось его вскрыть- а надо уже дальше ехать, нах Минск), вынул из бумажной пачки сигаретку, картинно- ловко забросил ее в рот, сжав белыми, как сахар, зубами, демонстративно полез в карман за зажигалкой…
Группа полковника И.П. Веркова (два сабельных эскадрона, 4 танка БТ-7 и 6 бронемашин БА-10Б из 8-го имени Краснопресненского Райсовета рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов полка — про стратегическую конницу не забыли?) пала как снег на тупые, наглые и самодовольные немецкие головы…
Ударив в тыл транспортной колонне, взвод танкистов лейтенанта М.И. Веденеева вихрем ворвался в местечко…А там немецкие танки, в количестве пяти штук на площади стоят…а немецкие танкисты в кружок собрались, намереваются зрелищем аутодафе развлечься…
Красные конники внесли приятное разнообразие в это мероприятие…Вот тут был и барабанный топот лихого галопа, и отчаянно-гневный, алый в последних лучах заходящего солнца высверк златоустовских клинков, и залихватский казачий разбойный свист, и славное конармейское: «Даёшь Ошмяны!!»
Так никто из немцев до своих панцеркрафтвагенов и не добрался!
Забавно, что в зубах откатившейся под танк головы унтера так и застряла сигаретка…
Красноармеец Мулдаходжаев своё освобождение воспринял совершенно спокойно — он ведь твёрдо знал, что за ним придут…не бросят одного…
Только обманул Мулдаходжаева товарищ старшина Зайцев. Сам он за ним — не пришёл.
Сгорел вместе с экипажем уже на другой окраине Ошмян, проскочив местечко насквозь…
Шибко горевал об этом нерусский солдат… или всё же русский?! (все имена героев и их подвиг- подлинные)
А теперь- в честь красных конников, в их честь…
По военной дороге
Шёл в борьбе и тревоге
Боевой восемнадцатый год.
Были сборы не долги,
От Кубани до Волги
Мы коней поднимали в поход.
Среди зноя и пыли
Мы с Будённым ходили
На «рысях» на большие дела.
По курганам горбатым,
По речным перекатам
Наша громкая слава прошла.
На Дону и в Замостье
Тлеют белые кости,
Над костями шумят ветерки.
Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши клинки.
Если в край наш спокойный
Хлынут новые войны
Проливным пулемётным дождём,
По дорогам знакомым
За любимым Наркомом
Мы коней боевых поведём!
Двадцать два часа тридцать девять минут. Дорога Каменец- Пружаны.
Солнце окончательно село, и сумерки, выползавшие из болотистой, лесной глуши, быстро сгущались среди нависающими над дорогой лапами елей…
Впрочем, их эффектно подсвечивали горящие чуть поодаль «штуги» — самоходные штурмовые орудия, в штатном количестве всей батареи, где проходил свою нелёгкую службу разговорчивый и очень откровенный антифашист Ангель Меркель…
Русская народная пословица гласит: «Сделал дело, вымой тело!», то есть нет, «ковыляй потихонечку, а меня ты забудь…», то есть…Ну вы поняли…
После расстрела батареи, угодившей под пушку «Клима Ворошилова- Беспощадного Красного Пролетария» (говно вопрос- сначала заднюю, чтобы не убежали, потом переднюю — чтобы не наглели, а потом Иван Иваныч продемонстрировал свою лихость, как на родном арт-полигоне…) надо было делать ноги…
А вот с ногами…
«Ну что, товарищ Солдатенко?» — с надеждой спросил Фалангер.
«Порядок, товарищ командир. Полный и окончательный. Трансмиссии каюк. Видите- сталь выкрошилась…»
Да, именно так. Не очень-то сейчас на славном Кировском умели проводить глубокую термообработку ответственных деталей…Сталь правильно отпускать — это тебе не Зимний Дворец штурмом брать…Тут напор и натиск мало значат. Тут культура производства- важнее…
Да где же ей набраться, культуре? Где те старые, довоенные (то есть до 14-того года) пролетарии? Которые на Путиловский Завод ходили в белых рубашках с галстуками, тонкое дело своё понимали годами, начиная вихрастым подростком с метлы уборщика стружки…
Кто погиб в Моонзунде за Веру, Царя и Отечество, кто — под Самарой за Интернационал, кого настигла пуля кулацкого обреза, пущенная в спину двадцатипятитысячнику…
А комсомольская молодёжь производство пока ещё ОСВАИВАЛО…
И поэтому дело было….
«Хуёво» — сказал Вася Костоглодов.
И экипаж с немым изумлением воззрился на него….
«Вася…Ты…ГОВОРИШЬ?» — пролепетал Додик.
