Афанасьев Александр Афанасьев Александр - Время героев ч3 нов. вариант
— Араб, верно?
Старший спасательной группы отвлекся от помпы
— Да, сэр. Верно.
— Сколько еще осталось? — спросил я
— Главные баки заполнены, сэр — ответил Араб — но мы на всякий случай заполняем и резервные. Лишним не будет.
— Кто-нибудь проверял яхту? Кто-то умеет управлять подобными?
— Двое умеют, сэр.
— Позови одного из них.
Араб выкрикнул указание — и из рубки выбрался еще один спец.
— Слушаю, сэр?
— Яхта. Ты ее проверил? Все в порядке?
— В идеальном, сэр. Здесь все автоматизировано, радарная система едва ли не от фрегата, и сонар, хоть и гражданский — но приличный. Все в норме, сэр, отличная игрушка.
Удачно зашли.
— Боевой приказ. Дальше — вывоз агента обеспечиваете вы. Ваша задача — доставить его целым и невредимым в Российскую Империю, это понятно?
— Да, сэр, нас предупредили.
— Я рад. Пойдете через Атлантику. На север не суйтесь, Гольфстрим вас не спасет, да и опасно это. Идите в направлении Испанского Королевства, ваша задача — попасть в Средиземное море. При необходимости — устанавливайте связь с любым русским кораблем. В Атлантике их полно. Вы знаете процедуру связи?
— Да, сэр.
— В крайнем случае — отклоняйтесь южнее, там Германская Африка. Ни в коем случае не попадите в руки просвещенных мореплавателей, живыми не выберетесь. От них нужно уйти любой ценой.
— Ясно сэр. Нас уже инструктировали.
— Еще раз не помешает. Возьмете с собой все оружие. На всякий случай — я видел здесь спасательную шлюпку с мотором, в критической ситуации спускайте ее. С нами Бог.
— С нами бог, за нами Россия. А вы останетесь здесь, господин вице-адмирал?
Я посмотрел в небо, исполосованное инверсионными следами реактивных самолетов. Только бы эти долбанные мореплаватели не установили сплошную блокаду.
— У меня здесь дела. По-флотски — удачи.
— Удачи и вам, сэр.
— И еще господа. Если доставите их до места в целости и сохранности — считайте, я ваш должник…
— Ясно, сэр.
— Давайте — семь футов под килем.
Ненавижу прощаться…
Я спустился по сходням. Сел на капот Майбаха. Спокойно… раз-два-три. Раз-два-три. Дыши и не расклеивайся.
Дозаправку закончили, подняли на борт сходни. Отдали концы — и яхта пошла вперед, мастерски разворачиваясь в тесной и незнакомой марине.
Вот и все…
— Сэр…
Я обернулся. Двое служащих, один из них тот, которому я сунул пистолет в лицо — стояли за машиной.
— А вы кто, сэр? Что вообще происходит?
Североамериканцы…
— Видите — машина? — я указал на Кадиллак.
— Да, сэр.
— Ключи в замке зажигания. Бронированная. Берите ее, грузите свои семьи, все самое ценное — и сматывайтесь из города к… матери.
Не дожидаясь ответа, я сел в Майбах. Завел мотор. Дел и в самом деле было — много и просто так уезжать… не дождетесь, в общем, как говорят в Одессе.
23 июня 2012 года
Аннандейл, Мэриленд
Нужно было ехать — но ехать я не мог. То, что произошло — буквально выпило меня изнутри. Лишило сил.
Юлия, Юлия…
С детства — нас, дворян, настоящих, потомственных военных дворян растили в жестких и суровых условиях. Мало кто помнит семью — военное или флотское училище, форма, жесткие испытания, учеба. Летом… летом всякое бывало, у кого как. Я обычно отдыхал или в Константинополе, или в Ак-Мечети, родовом имении Воронцовых. Его Величество выделял деда, и получилось — что я попал в пацанскую компанию, в которой подрастал Наследник престола. Как то само так получилось… Его Величество недолюбливал Петербург и старался держать подальше от его соблазнов своего единственного сына. У Наследника престола — только пальцами щелкни — появится масса друзей, но сколько из них будут искренними? Вот почему — Наследник проводил лето в Крыму и Его Величество до определенного момента поощрял его знакомство с сыновьями флотских офицеров и дворян, отдыхающих в Крыму. Наследник был совершенно таким же, как и мы — отец держал его в большой строгости, спрашивал очень сурово. Так мы и бегали по крымскому побережью — ватага пацанов, одному из которых предстояло рано или поздно взять власть в стране.
Так получилось, что мы с детства привыкли не давать волю чувствам. Нас учили, что чувства — это второстепенное, недостойное офицера, одним из поводов для насмешек было «расчувствовался». Если тебя били — нельзя было плакать, если тебя наказывали — ты должен был принять наказание и двигаться дальше. Мы просто не умели давать волю чувствам. И в той ситуации, когда моя любимая женщина попала в беду, все на что меня хватило — это ударить ее и обвинить в предательстве.
Когда-то давно, один из преподавателей русской литературы — посвятил целый урок разбирательству поступка Тараса в произведении «Тараса Бульба». Да, того самого. Тарас Бульба убил своего сына, который встретил любимую женщину и перешел на другую сторону, на сторону врага. Я тебя породил — я тебя и убью. Это страшно — но это нравственный выбор. Выбор, который сделал Андрий — выбрал любовь, выбор, который сделал Тарас — убить порожденного им предателя, в котором он больше не видел сына. Мы, двадцать четыре гардемарина — все как один заклеймили предателя Андрия, для нас этот поступок был совершенно естественным — отец не мог жить с предательством сына, да и сам он — погиб, расплатившись перед судьбой жизнью за жизнь.
Потом — по этому произведению сняли фильм, это было не так уж давно — и впервые зазвучали совсем другие голоса. По телевидению, по радио — выступали люди, критики, какие-то уважаемые в культурной среде люди, которые говорили — что нет, это страшно и это неправильно. Отец не имел право наказать сына смертью за то, что он выбрал любовь, выбрал новую родину и родина эта там, где живет любимая женщина, где семья, где хорошо. Для меня, тогда уже взрослого, морского офицера с черными орлами на погонах подобная постановка вопроса была оскорбительно дикой: как так можно вообще — ВЫБИРАТЬ РОДИНУ?! Разве Родину выбирают? Разве Родина не дается человеку при рождении — как вообще можно выбрать Родину, это же все равно, что присягнуть дважды? Как можно оправдывать предательство любовью, ведь тот же Андрий мог привезти любимую женщину к себе на Родину, а не предавать. Такой же позиции придерживались все дворяне и офицеры, которых я знал — и фильм, всего лишь снятый для синематографа фильм обнажил очень серьезный раскол в русском обществе, впервые за долгое время этот раскол стал виден. Была большая группа людей, которая считала, что можно выбирать Родину, и они открыто высказывали это. Были люди, которые считали, что Родина — это там, где хорошо, что это твоя семья и ни перед кем, кроме как перед своей семьей ты обязательств не имеешь. И были люди, которые это поддерживали.
Тогда, в Бейруте, я сделал свой нравственный выбор — и теперь полной мерой пожинал плоды его. У меня была единственная в мире женщина, которую я любил — ставшая главным агентом русской разведки в САСШ и был сын, который говорил, что у него нет отца, и готовился стать агентом уже североамериканской разведки. Сейчас — они все еще находились в опасности — и я не мог ничего с этим поделать.
За любой выбор надо платить. Интересно — а что чувствовал Тарас, когда убил собственного сына. Хотя — это и так понятно, судя по тому, что он сделал. Он пошел на смерть — только чтобы не чувствовать то, что он чувствовал.
Нет, все хватит. Есть вещи, о которых противопоказано думать. Тем более сейчас, когда началась война.
То, что она началась, я понял и без подсказок. В мотеле, в котором я обосновался — был хороший обзор и днем мы могли, по меньшей мере, три раза лицезреть картину современного воздушного боя. Современный воздушный бой ведется на дальних дистанциях, противники видят друг друга только на экранах радаров, посылая друг в друга ракеты с дальностью полета несколько десятков километров. Современный воздушный бой с земли выглядит как вспышки в небе — но под вечер мы увидели и парашют — кто-то из летчиков успел катапультироваться. Удачи ему — кто бы он ни был…
Я забаррикадировался в номере, подключился к Интернету. Надо было решать, что делать дальше. Это была не моя война — но, судя по тому, что на мирную страну вероломно напали англичане — эта война автоматически становилась моей. Англичанам нельзя давать ходу ни в одной части света и враг моего врага — поневоле становится другом…
Интернет уже падал, целыми сегментами, отключались несущие серверы, скорее всего из-за перебоев в электроэнергии, использовании сетевых ресурсов военными и просто — чтобы ограничить масштабы шпионажа. Но кое-что еще можно было понять. Вычистив автомат и пистолет — просто так, по привычке — я сел в Интернет, чтобы понять, что происходит.
