Димыч - Последний князь удела
Через неделю появились первые результаты опытов с бурой и мангановым камнем. С утра старший артели стекольщиков с удовольствием демонстрировал совершенно прозрачную колбу. К вечеру явился занимавшийся опытами с фаянсом горшечник Фёдор, носящий теперь фамилию Песков, и с восторгом заявил:
-Княже, вельми лепая мурава выходит, глянь как чудно!-
С этими словами он протянул мне белую миску, которую только не вполне ровная форма отличала от виденных мной в прошлой жизни дешёвых тарелок. Собственно уже можно было начинать изготавливать первую посуду, наверно имело смысл отправить этого мастера в Боровичские Рядок. Пришла в голову мысль, что туда можно было перевести просящего участок в Угличе гончара Ивана. С Мстинских мест было ближе до Устюжны, да до удельной столицы было не очень далеко. Так же оставшийся от перегонки бурого угля кокс надо было как-то использовать, кроме как на топливо он ни на что не годился.
Кузнец Акинфов нагревая манган в горне с углём, получил корольки из странного лёгкого металла. Опилки его не горели, из этого стало ясно, что найденное вещество не магний. Заметного улучшения металла от добавок этого материала в тигли тоже не происходило. Я решил пока условно считать мангановый камень окисью марганца, и при получении большего количества материала продолжить испытания.
Секрет молибдена нам тоже не давался. Доставленный минерал горел с выделением газа с сильным серным запахом, при проходе через воду образующим слабое купоросное масло. В остатке оставался лишь серый порошок, то же самое оставалось при кислотной обработке руды. Попытки восстановить из этого сырья металл углём в тигле дали лишь капли странного металла и чрезвычайно твёрдые зерна. Будучи добавленными в тигли для варки стали, они только ухудшили углеродистое железо, сделав его практически не ковким. Но мне вспоминалось по последней иномирной работе, что на последних стадиях смешивались лишь чистые металлы, а полуфабрикаты добавлялись в ходе доменной плавки.
Прочие доставленные минералы отдали для испытаний в зельевую палату. Юшка и Стенька, за год уже набившие руку на химических опытах, должны были вместе с новоприбранными помощниками провести лабораторные исследования с тщательной записью результатов. Хотя конечно их записки, составленные на шведско-финско-русском новоязе, без них самих прочитать было затруднительно. Даже подмастерьев они себе набрали из уездных общин кацкарей и сицкарей. Те тоже разговаривали на странном варианте русского языка, но с финнами почему-то достаточно легко находили общий язык.
Навестил меня пропадавший почасту в заречье Баженко Тучков. Без всякого принуждения он уже привил от оспы под две сотни людей, и пока обходилось без тяжких побочных последствий. Процедуру он проводил тщательно, а рекомендованные до прививки молитвы, а после пост и строгое уединение успокаивали особо религиозных. Даже запрет мочить надрез нашёл понимание в народе, ведь отказ от мытья и ухода за внешним видом считался одной из высших формой христианского аскетизма. Потому не редкость было встретить даже церковного иерарха с грязной и косматой бородой и слипшимися сосульками волос.
-Княже, посадские меня стали звать - чирья открывать и руду пускать с жил. Ходить, аль нет?- задал вопрос паренёк.
Несмотря на то, что Баженко по возрасту тела был чуть старше меня, городские жители разузнали, будто он лекарское дело 'ведает'. Это сразу дало основание обращаться к нему с различными просьбами по медицинской части. Вообще в слово 'ведает' закладывался мистический, совершенно языческий смысл, им объясняли практически любое превосходящее средний уровень умение. Набор ланцетов же ему сделал кузнец Миронов, лучшего хирургического инструмента не было до самой Москвы.
- Нарывы вскрывай, только обрабатывать не забывай, как рассказывал, - дал я отмашку на начало обширной врачебной практики.- Что до пускания крови из сосудов, мыслю - дело сие бесполезное. Ты бы лучше пока на скоте каком, коровах или лошадях потренировался раны зашивать и обрабатывать.-
То, что рассасывающийся шовный материал делают из бараньих кишок, мной было объяснено молочному брату давно. Был у нас уже и эфир, проблема была с испытаниями этих новшеств. За попытку экспериментировать с мёртвыми людьми могли потащить на костёр, поэтому начинать стоило с животных. Опять же в случае неуспеха коновалам традиционно просто не платили за работу, в случае трагического окончания лечения человека последствия для доктора могли быть гораздо тяжелее.
Обсуждали мы с Бакшеевым организацию потешного войска. Моё желание создать пехотную часть Афанасий не понимал:
-Со стрельцов да пищальников токмо в городовом и осадном деле, да за гуляй-городами польза есть. Битвы конные рати выигрывают, испокон века так было, и до второго пришествия так будет. Да все полки царёва двора, кои в поход рядом идут, те же стрельцы стремянные - все верхом бьются. -
-У иноземцев всё по-другому,- спорил с ним я.
-Да тако же,- отмахивался рукой ветеран.- У Литвы в поле конные хоругви бьются, ихние стрельцы и немцы наёмные обоз да пушки сторожат. Свеи - те завсегда верхом в поле выезжают, токмо не в прямой бой как литвины кидаются, а с пистолей палят. Пешцы их с огненным да копейным боем - смех один, вперёд шаг на вершок делают, назад на аршин. Про татаровей и говорить нечего. -
-Может пехота разбить врага одна, кавалерия только преследовать будет, - переубедить меня Афанасию не представлялось возможным, про Суворова мне помнилось крепко.
-Как ты стрельцов за гуляй-город выведешь, так их враг и стопчет,- убеждал опытный воин.
-Можно к пищалям штык прикрепить, это как копьё будет, снизу у дула узкое навершие рогатины приладить - до всадника с земли как раз достанешь.-
-Где ж такое видано?- усмехнулся Бакшеев. - Топор на самопал насаженный я видал, не всякий богатырь таковое оружье осилит, копий да рогатин не доводилось. Но мню - никак не сподручней бердыша будет. Ни до литвина с пикой, ни до свея с пистолем не достанешь, татарский лучный перестрел також не перемахнёшь.-
-Бердыши со временем вовсе отставим,- огорошил я старого бойца.
-Нелепицу сущую творить собираешься,- огорчился не оценивший моих замыслов уездный окладчик.- Но пойдут в таковой полк токмо городовых сынов боярских недоросли, да стрельцовы дети. И то им жалованье хоть малое, но дать придётся, всё ж от труда в отчем доме отрываем. Справных воев сыны ногами землю месить не восхочут.-
-Конную роту тоже заведём,- уступил я Афанасию.- Заодно в потехах учебных воинских их с пехотой друг против друга спытаем.-
-Вот и ладно,- пошёл на компромисс ветеран.- Так-то ты быстро сообразишь, что блажь пустая твоя придумка недорослей поместных в стрельцы верстать.-
Через два дня после Сретенья Господня в Углич прискакал вестник из Москвы. Привёз он из столицы письмо от боярина Годунова и помимо этого выложил кучу свежих новостей. Попали в опалу и были пострижены в чернецы оба брата Щелкаловых, руководившие кроме всего прочего приказом Большой казны, Посольским приказом и Печатным двором. Также на Болоте в срубе сожгли иноземного лекаря- чернокнижника. По-видимому, это доктор Павел Ситадин понёс такую суровую кару за бестолковое лечение царской дочери. Сообщил гонец, что на Москве празднуют заключение мира с Крымом.
Незамедлительно я ознакомился с посланием от Бориса Фёдоровича. Хан Гази-Гирей дал шерть перед русским послом о любви и дружбе с Московским государством, согласившись на сильно уменьшенную дань. Собственно куда ему было деваться - Высокая Порта вступила в войну с Империей германской нации, и крымские орды требовались на венгерских равнинах. Отказ послать войска мог стоить хану трона и головы, именно за игнорирование повеления султана отправляться на персидский фронт лишили жизни его старшего брата. Более ничего существенного в письме не было, царский шурин переживал лишь о том, что не ошибся ли он, отказав в финансовой помощи посланцу императора Рудольфа. Так же в тексте приводился список запланированных к несостоявшейся посылке даров. В основном там были меха, на немыслимую цену в двести тысяч рублей. Не знаю, сколько эти соболиные, лисьи, куньи да беличьи шкурки стоили в Европе, но императорский двор явно лишился кругленькой суммы. Ну и поделом им, что они Суворова в войнах с турками всегда подводили, мне в школе затвердили накрепко. Не найдя в послании ничего особо секретного и личного, отдал его на ознакомление Бакшееву.
Старый воин был не силён в грамоте. Текст он читал медленно, водя вдоль строк пальцем и беззвучно шевеля губами. Но память и внимательность у него были явно повыше моей.
