Владислав Савин - Страна мечты
С папой Лючии мы подружились. Сержант, пехота, и в общем, не трус — просто привыкли тут, что мафия, это сила, ну теперь убедился, кто круче? Еще я его про Африку расспрашивал, мало ли куда в будущем судьба и служба занесут? Судя по тому, что там сейчас происходит, не придется нам и лет через двадцать смотреть телепередачи оттуда «В мире животных», не до изучения дикой природы, люди там озверели вконец. А слоны, носороги и прочие антилопы гну еще и пойдут поголовно в пищу воюющим армиям, ну как иначе какой‑нибудь вождь или фюрер прокормит свое воинство, если поля обрабатывать некому, а винтовки есть и кушать охота? Навоевался мужик полностью, хочет исключительно к мирному труду. Жилье ему нашли, с работой римские товарищи обещали помочь — что ж, спокойная жизнь впереди, и куда больший шанс помереть в преклонных годах в своей постели.
Дону же это не грозило. Уже через пару часов после вселения Дона в «Везувио» мы о том знали, еще через час имели подробную информацию об объекте, режиме, количестве охраны. Правда, тут основная заслуга была не наша а товарищей попов — начинаю думать, что в отдельно взятой Италии Церковь аки Бог, всеведуща, мало того, что сама в изобилии имеет агентуру, так еще и может рассчитывать на активную помощь паствы. Так что были готовы несколько вариантов — однако вечером 8 октября отец Антонио передал настоятельную просьбу от Ватикана пока операцию приостановить. И что еще интереснее, приглашение Папы к аудиенции — мне и Лючии.
— Не протокольное — пояснил Антонио — вам не нужен ни кортеж, ни парадный мундир. Просто беседа по некоторому делу, о каком публике лучше не знать.
Интересно. Но на всякий случай, сообщаю товарищам из советской миссии. Положено так, да и береженого Бог бережет — хотя от Папы никаких враждебных акций не жду. Тем более, в сопровождении машина с гарибальдийцами из КНК, и отец Антонио с нами в машине.
Темно уже. Его Святейшество Пий Двенадцатый у товарища Сталина режим работы перенял, допоздна? Или действительно, что‑то важное случилось? Сейчас узнаем. Лючия у меня на руке повисает, волнуется — но с любопытством оглядывается по сторонам, не так уж часто приходится бывать в гостях в Папском Дворце. Кстати, восстановили его с похвальным качеством и быстротой, хотя следы боев еще заметны, если присмотреться. А так, почти как в феврале — вот только тогда с Папой товарищ «Этьен» Маневич разговаривал, а мы допущены не были, в «предбаннике» ждали. Только снаружи в карауле наши ребята из КНК, в полевой форме и с «калашами», а вот на внутренних постах уже швейцарцы с пиками и в средневековых мундирах — слышал, что роту их уже набрать успели, а вот Палатинская Гвардия тогда в бою с эсэсовцами полегла вся, и ее функцию пока несут гарибальдийцы, вот интересно, может их в этом качестве и узаконят, ведь все католики, итальянцы, ну можно и исключительно жителей Рима отобрать, как по довоенному уставу? И еще служки, в сутанах, а пластика явно как у бойцов, наверное, жандармерия Ватикана?
Папа принял нас в «малой гостиной». Размеры и обстановка, как в ином из залов Эрмитажа, бывал я там в иной, будущей истории, помню. Присутствовали Антонио — а непрост этот скромный божий служитель, как в прошлый раз приставленный к нам отец Серджио оказался папским легатом, кардиналом и ныне послом Святого Престола в СССР, так этот сейчас в каком чине пребывает, по их церковной иерархии? Обычные приветствия, обмен любезностями — я все ж не католик, да и помню, как сам Папу, бывшего тогда в совсем непрезентабельном виде, из немецкой тюрьмы на Санто — Стефано вытаскивал, после чего стал этот Пий единственным Папой, кто на советской атомарине прокатился (прим. — см. «Врата Победы» — В. С.), а вот Лючия на Папу с восторгом смотрит, к руке его приложилась, как католичке положено.
— Дочь моя, вы все еще католичка?
— О, да, Ваше Святейшество — в России никто не потребовал от меня сменить веру! Хотя грешна, давно не исповедывалась!
— Этот грех простителен, дочь моя — конечно, при условии, что вы поспешите его исправить. Видит Господь, я бы с радостью принял бы ношу быть вашим духовником — но дела… Надеюсь, вы не возражаете, против кандидатуры отца Антонио, по крайней мере, пока вы в Риме?
А ведь странно! Отчего святые отцы только сейчас о том вспомнили? Женушка моя конечно, еще в Союзе от меня инструкции получила, о чем даже на святой исповеди лучше промолчать, ведь даже по католически канонам, «молчание не есть ложь». А подписка вполне может быть приравнена к клятве, которую нарушать нельзя, даже по требованию священника?
— Дела, дела — говорит Папа — прежде всего, вы ожидали бы объяснений, отчего сейчас не стоит трогать этого сицилийского дона? Видите ли, высокое искусство политики прежде всего подразумевает высшее благо — государства, и Святого Престола. Прискорбно видеть, что несчастная Италия снова разделена, как девяносто лет назад! И хотя мне искренне жаль паству, страдающую под ужасным гнетом Мафии, но Дон Кало — или Дон Задница, если вам, синьора, более угодно так — был в этой партии не последней фигурой. О нет, вовсе не «чем хуже, тем лучше», чтобы народ сумел понять ошибочность своего выбора — гораздо важнее было выяснить, кто его поддерживает здесь, в Риме, и скажу больше, в Ватикане. Когда рыбка клюнет, можно и подсекать — но никак не раньше! Ведь вы, синьор Смоленцев, и вы, синьора, этим занимались в Киеве, совсем недавно?
— Вы неплохо осведомлены, Ваше Святейшество?
— Не ради любопытства, сын мой, но ради лучшего понимания друг друга. Так сказал мне Маршал Сталин, сопроводив этими словами свою нижайшую просьбы сделать копии с исторических документов Библиотеки Ватикана, украденных немцами и в итоге попавших в СССР. А еще известно нам, что в Киеве вы были отнюдь не армейским офицером, а одним из выполнявших волю «Рассвета».
Оп — па, попы что, нашу Главную Тайну знают? Или нет? Как‑то странно он сказал — или я все же итальянский не настолько хорошо понимаю?
— Коммунизм ведь по существу, тоже разновидность Веры — продолжает Папа — и кажется, даже Маршал Сталин близок к тому, чтобы это понять. Раз он утвердил Инквизицию, защищающую ее чистоту от ереси. А назвать это учреждение «орденом Рассвета», или каким‑нибудь Комитетом Коммунистического Контроля, или просто номерным Департаментом, это не более чем дело вкуса.
Так святые отцы до главного все ж не докопались? Они новообразованную Контору, в которой Лазарева трудится, за «Рассвет» приняли? Но все ж интересно, откуда к ним само название утекло? Вот словечко «инквизиция» в определенных узких кругах уже ходит, причем не только среди сотрудников Конторы!
— Вас смущает слово «инквизиция», дети мои? Так напомню, что вопреки заблуждениям, это было не более чем медициной человеческих душ. И как всякая медицина, лишь в самом крайнем случае прибегала к хирургической ампутации безнадежно пораженной болезнью части паствы нашей. Стараясь все же до того не доводить, и пресекать ересь в зародыше, устраняя причины ее возникновения, и убеждая смутившихся ею вернуться на путь истинный. Прежде всего терапия — и лишь когда нет иного выхода, резать и прижигать, чтобы зараза не распространилась на все тело.
Говорит гладко, но верно! Действительно, инквизиция ведь не боролась, например, с мусульманами? И евреи — ортодоксы тоже были не в ее компетенции. Инквизиция занималась исключительно своими, кто от Веры отошел (атеисты и сатанисты), или исказил (протестанты, или еретики), или принял для вида, втайне поклоняясь иным богам (крещеные евреи). И отнюдь не считалось за доблесть сжечь как можно больше народа — дознаватели — инквизиторы были, как правило, не тупыми палачами, а наиболее образованными в Церкви людьми. Так что Контора Лазаревой и Пономаренко и в самом деле на инквизицию похожа — если коммунизм за религию считать, а Партию за Церковь ее. Вот только к чему все это, что Его Святейшество от нас хочет?
— Только взаимодействия, дети мои! Если уж мы стремимся к одной цели, сделать человечество ближе к Богу. Ведь вы синьор, и вы, синьора, пока состоите в Ордене Рассвета в невысоких рангах — но что будет завтра? Однако синьора Лазарева, бывшая в Киеве легатом вашей Инквизиции, с полномочиями, выше любой местной власти, лишь немногим старше вас, синьора Смоленцева. Кстати, с ее стороны была большой неосторожностью — излишняя публичность!
И Папа выложил на стол несколько фотографий. Москва, 16 июля, день Парада Победы — и там мы все: адмирал Лазарев, Анна, я, Лючия, в окружении гарибальдийцев, участников парада. Ну да, вспоминаю, это уже к вечеру ближе было, и мелькали там корреспонденты с фотографами, и настроение у всех было празднично — благодушное, Победа наконец, после трех лет войны, сейчас совсем другая жизнь начнется — и одни друзья кругом! Однако же, в газетах эти снимки так и не появились, Кириллов оказался на высоте! Мне перед самым отъездом во Львов успел еще разнос устроить, товарищ Смоленцев, если вам своя жизнь не дорога, то о выполнении задания подумайте, среди бандеровцев и образованные есть, причем как раз в штабах и СБ, и они тоже, представьте, московские газеты читают — а если вам придется по ситуации, как некоему Владимиру Шарапову, что тогда? Наверное, и с Лазаревой у него разговор состоялся, если она в Киеве под чужой фамилией была. Но как кадры у попов оказались?
![Владислав Савин - Днепровский вал [СИ от 09.10.2012]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
