Владислав Стрелков - Случайный билет в детство
— Я думал этим тебя поддержать, — пожал плечами Савин.
Психолог доморощенный, эх, надо было ему мяч в рот сунуть.
— Кстати, и Марине я звонил, — спокойно сообщил Олег, доставая из кармана кубик жвачки «Сагыз», — она тоже пойдет.
И вновь позевал, а я подкинул в руке мячик, но злость уже улетучилась.
Надо бы у Марины номер узнать. Буду звонить… блин, как же сотового не хватает!
— Ладно, террорист телефонный, прощаю.
— А то, — хмыкнул Савин и, выкинув обертку, собрался отправить жвачку в рот.
Помнится, эти жвачки местного производства по твердости не отличались от камазовской резины, поэтому я перехватил её и кинул в мусорную урну.
— Челюсть потом потренируешь. Побежали, или пойдешь досыпать? Обзевался весь.
— Ну, уж нет! — вскакивая возмутился Олег. — Я же говорил — буду с тобой бегать.
— Тогда вперед!
Я побежал обычным маршрутом, вокруг дома, по дороге вдоль сквера…
Дыру в заборе заделали…
М-да, лучше бы другим путем побежали…
Олег, весь путь до школьной спортивной площадки, старался держаться рядом, даже в ногу угадывал. Лишь у самого школьного стадиона слегка отстал. Я, вбежав по лестнице, повернул направо, решив еще немного пробежаться по дорожке. На полкруга обнаружил, что Олег от бега сачканул, уже находится у турников, и как-то странно дергается. Толи прыгает, толи танцует и только уже подбегая, понял, что имитирует Савин. Подскоки и прыжки в стороны сопровождались ударами и резкими выдохами. Никак боксера изображает.
— Что «Рокки» на ночь насмотрелся? — спросил я, тщательно разминая руки.
— Ага, — не переставая скакать и молотить воздух, выдохнул Олег. — Тыц— тыц… х-х-ха-а!
Проследив за перемещением друга, резюмировал:
— Хреновый из тебя бабапчел. Завязывай колбаситься.
— Что? — не понял Олег. — Какие бабы и пчелы? Ты это про что?
— Поговорка Мохаммеда Али — порхай как бабочка, жаль как пчела.
— А это кто? — остановил свою «пляску» друг. — Каратист?
— Боксер известный, — вздохнул я и знаком показал на турники.
Начал как всегда с подтягивания. Подпрыгнув, зацепился за перекладину, и подтянулся пять раз. Затем спрыгнул и отошел к лавке, так как следующим обычно я качал нижний пресс. Сел и взглянул на Олега. Тот пока висел на турнике и изо всех сил тянулся к перекладине, но только до уровня глаз, он бессильно повис.
— Олег, сколько раз осилил?
— Вось-мой, — сквозь зубы прошипел он, явно собираясь попытаться еще раз подтянуться. Сейчас он выдохнется, и прощай зарядка.
— Завязывай и иди сюда.
Савин спрыгнул, подошел и плюхнулся на лавку.
— Не стоит на зарядке выкладываться до конца, — начал объяснения я, — если твой предел на турнике семь раз, значит надо повторять пять, а лучше три раза, затем менять упражнение. То есть подтянулся — качай пресс, пусть руки отдыхают. Потом повтор…
— Понятно. Тогда по пять раз, как ты.
Пять так пять. Только бы нагрузку держал.
Я завершал силовой комплекс растяжкой. Начал приседать, постепенно увеличивая нагрузку на паховые мышцы. Савин, топтался рядом, наблюдая мой не совсем идеальный шпагат. Неидеальный только из-за того, что держать его пока трудно и больно, но прогресс имеется.
— Чего смотришь? Делай тоже самое, только не усердствуй.
— Ага! — Кивнул Олег и сразу переборщил, почти роняя себя на разведенные ноги.
— Ой! — тут же схватился за пах. — У-у-у!
— Олег, вместо каратиста ты станешь мазохистом.
— У-у-у…
— Поприседай, на пяточках, а потом отдохни, болезный, — посоветовал я. — Вот, блин, лучше бы не предупреждал…
Савин скакать на пятках не стал, сразу плюхнулся на лавку и сунул руки меж ног. Я отошел к турникам, начиная новый подход, а Олег начал тереть растянутые паховые мышцы. Причем очень комично. И вдруг он замер, затем вскочил и, как ни в чем не бывало начал руки разминать.
Понятно, что эти понты не спроста. Я, подтянувшись пятый раз, спрыгнул и обернулся. Прямиком через стадион к нам бежал Ильяс.
— Физкульт-привет!
— Здорово! — поздоровался я и сел на лавку.
— Тоже заряжаться прибежал? — пропыхтел Олег.
— Ага, — кивнул Ильяс, — и не только за компанию.
— А как понял что мы здесь?
— Догадайся с одного раза, — хмыкнул Расулов и повис на турнике. Он подтянулся десять раз, потом уселся рядом со мной и тоже принялся качать пресс.
Некоторое время мы занимались молча. Ильяс, глядя на нас, все повторял. Когда я закончил прокачивать шпагат, сел рядом и спросил:
— А почему все по пять раз?
— Чтоб не надорваться. Как почувствуешь, что можно увеличить нагрузку, можно прибавить повторений, или подходов. Главное не сачковать и выдержать первые недели.
— Это понятно, — кивнул Расулов. — Я выдержу.
— Вот и отлично, заодно за Олегом приглядишь.
— А ты чего? — удивился Савин.
— Я послезавтра с родителями улетаю.
— Как улетаешь?! — выпалил Олег. — Куда?
Я посмотрел на Савина, но не стал шутить, просто пояснил:
— В Горький, точнее в область. К дедушкам и бабушкам.
Лица друзей погрустнели.
— Чего скисли, через месяц вернусь.
— Месяц, блин. — Проворчал Олег. — Чего я один тут делать буду?
— Ладно, — поднялся я, — закругляемся. Ильяс, я думаю лимонада прикупить…
— Не, пацаны, — перебил меня Расулов, — вы ничего не покупайте. У нас яблочного сока с того года море осталось, его на речку возьмем.
— Хорошо.
Мы попрощались и побежали по своим домам.
* * *Не думал, что будет так жарко. Асфальт будто отражал солнечные лучи, и казалось, что печет со всех сторон. Хотелось побыстрее нырнуть в холодную воду, или хотя бы в тень. Вдоль тротуара только подстриженные фигурно кустики, а до тенистых аллей идти и идти. И как на зло, на небе ни единого облачка, а та мелочевка, что с утра плыла по небу, давно скрылась за горными вершинами. Вместе с облаками попрятались и люди. Микрорайон как будто вымер из-за жары. Сиеста, до самого вечера.
— Пустыня на берегу моря, — я рассказывал очередной в тему анекдот, — из-за бархана выползает изможденный человек и бросается к морю с одурелым воплем: «Вода-а-а!», а с другой стороны к берегу плывет дряхлый плот, на котором худой бедолага хрипит: «Земля-я-я!».
Марина звонко смеется, сзади хмыкает Олег, а кокер-спаниель, замирает впереди, внимательно смотря на хозяйку, но видя, что все в порядке, опять начинает «идти по следу». Похоже, ему это пекло нипочем. Он, больше похожий на мочалку с ушами, то нарезал круги вокруг нас, то убегал вперед, чтобы обязательно отыскать кота и непременно загнать его на ближайшее дерево.
— Ну и пекло, — вздохнул сзади Олег. — Хоть бы воду в арыки пустили…
— Олег, хорош страдать, на речку же идем, — хмыкнул я. — Кстати, еще анекдот. Ползет мужик по пустыне. Пить хочет, изнемогает. На последнем издыхании заползает на бархан и видит впереди колодец. Радостно бежит к нему, крича: «Вода-а!» Из колодца мигом появляется рожа с диким ревом: «Где?!»
— Ну тебя, — под смех Марины бурчит Савин. — Я и в колодец бы сейчас нырнул!
— Окочуришься, в колодце вода ледяная.
— Не холоднее чем в нашей речке, — парировал друг. Тут он прав, в нашей речке долго не поплещешься, посинеешь.
Глухо тренькнула гитара. Я обернулся и увидел, как Олег переложил инструмент на левое плечо, закрываясь ею от солнца. Друг сам изъявил желание её нести, так как гитару я брать вовсе не хотел, и если бы не Марина, уговорам Савина бы не поддался. Без музыки мы бы не остались, у Ильяса хорошая магнитола с приемником имелась, но как сказала Марина, живого исполнения она не заменит.
— А почему именно база торпедных катеров? — спросила вдруг Марина. — Я поначалу вообще оторопела — какая еще у нас база катеров?
— У-ха-ха! — засмеялся Савин. — Уй, уморил, торпедная…
Покосившись на хохочущего друга, ответил:
— Это я так Олега отшить хотел. Просто он мне вчера ну очень горячую телефонную линию устроил.
— Я как лучше хотел. — Хохочет Савин. — Бли-и-н!
Мы обернулись. Олег морщился и держался за живот.
— Ты чего? — Спросила Марина Олега.
Не успел Савин и рта раскрыть, я ответил за него:
— Это он перезарядился утром, теперь в растущей трудовой мозоли жир болит.
— Серег, хорош подкалывать! — возмутился друг. — Не будет никакой мозоли. Пресс будет!
— Ага, прогресс будет, если Ильяс проследит.
— А при чем тут Ильяс?
Пришлось сказать Марине, что я скоро уеду.
— А когда вернешься? — поскучнела она.
— Через месяц.
— Долго… — вздохнула Марина.
Мы подошли к месту, где тротуар расходился по двум направлениям — к магазину и к аллее вдоль длиной пятиэтажки и школы.
— Жарко, — опять пожаловался Савин.
