Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая (СИ) - Янов Алексей Леонидович
Сейчас же, спустя четыре года, на Урале вовсю строились, а в Петербурге уже вполне успешно функционировали первые печи «Аммосова-Кларка». Центрами же производства артиллерии по-прежнему являлись арсеналы. На данный момент из четырех арсеналов действовало только два — Петербургский и Киевский. Казанский арсенал вообще прекратил свою деятельность по литью орудий с 1825 г., а Брянский все еще находился на капитальном ремонте. В связи с начавшимся строительством Пермского орудийного завода, три последних арсенала планировалось закрыть, точнее перепрофилировать. Орудийное производство по-прежнему сохранялось на Олонецких заводах (Александровский пушечный, Кончезерский и Кронштадтский литейные заводы, Санкт-Петербургский чугунолитейный завод) переданных от Горного ведомства в ВПК.
Сегодня я прибыл в питерский «Арсенал», где мне должны были продемонстрировать первые образцы стальной казнозарядной нарезной артиллерии. Чтобы получить крупные высококачественные стальные слитки, необходимые для изготовления стволов артиллерийских орудий, Аммосову совместно с Кларком здесь пришлось лично повозиться, выстраивая с нуля ультрасовременные металлургические печи имени себя любимых и отлаживая технологии литья и отливки.
Проведенные испытания дали превосходный результат! Из 4-фн пушки было сделано свыше тысячи выстрелов при заряде в 3 фунта и три тысячи выстрелов при заряде в 4 фунта. Столь же замечательные результаты показали испытания 12-фн стальной пушки, которая также выдержала более четырех тысяч выстрелов. Оба орудия были выполнены с клиновым затвором, до поршневых затворов, без моей подсказки, пока никто не додумался.
Также был продемонстрирован первый опытный образец 6-дм (153 мм.) мортиры-гаубицы. Прототипом послужило орудие Энгельгардта. Ее тактико-технические свойства, по нынешним патриархальным временам, оказались просто запредельными: вес орудия –
1800 кг (1300 кг в походных условиях), вес снаряда – 25,4 кг, дальность стрельбы – 3200 м, скорость стрельбы – 4 выстрела в минуту, начальная скорость – 232 м в секунду при крутой траектории. Такая гаубичная артиллерия, как наглядно продемонстрировали испытания, обеспечивала разрушение всех типов полевых инженерных сооружений. Мортира-гаубица, естественно, тут же была принята на вооружение.
Но сейчас задачи осадной артиллерии стали сводиться не только к бомбардировке крепостей, но и к разрушению полевых укреплений противника, уничтожению его артиллерии и активному участию в полевых сражениях, а для этого требовалась тяжелая пушечная артиллерии дальнего действия. С этой целью Главным артиллерийским управлением была образована соответствующая Комиссия. Плодом ее деятельности было установление новых оснований производства осадных орудий и состава осадного парка. Было решено иметь только два парка и один полупарк. Первый парк – в Бресте, второй – в Киеве и полупарк – на Кавказе. Комиссия определила численный состав отдельного парка в 400 орудий. Из них 24-фн пушек – 200, 9-фн пушек – 80, 8-дм мортир – 20, 6-дм нарезных мортир – 20, 2-пудовых гладких мортир – 40, ½-пудовых гладких мортир – 40. Численность отдельного кавказского полупарка устанавливалась в 230 орудий. Как несложно догадаться, новые орудия осадных парков, фактически, придется создавать с нуля.
Разработчики новых орудий получили награды и денежные премии, а Петербургский Арсенал – крупный заказ на 1 700 полевых орудий (935 легких 4-фн пеших, 195 легких конных и 570 батарейных 9-фн пушек). Завод должен был поставить все эти орудия в течение 1830–1832 гг., а до 1834 г. дополнительно изготовить 72 мортиры, что позволит нам создать 3 мортирных полка в составе 4 шестиорудийных батарей каждый. До 1840 г планировалось в полной мере укомплектовать орудиями осадные парки.
Еще один заказ на полторы тысячи орудий планировалось разместить на Пермском (Мотовилихинском) сталепушечном заводе. Строительство этого завода началось в 1829 г., а сдать его в эксплуатацию планировали уже в следующем, 31-м году, рассчитывая в 32-м году получить первую заводскую продукцию. Эти рекордные сроки строительства были возможны только благодаря намеченной ликвидации Киевского, Казанского и Брянского арсеналов, что позволит перебросить в Пермь кое-какое станочное оборудование и, главное, квалифицированных рабочих. Места там, в предгорьях Урала, более перспективные по ресурсной базе и безопасные, что не менее важно.
Говоря о безопасности российских рубежей, всплыла тема береговой артиллерии. Ее батареи, установленные на побережье Балтийского и Черного морей, имели на вооружении все те же, что и в остальной армии, морально устаревшие системы – гладкоствольные, чугунные орудия, не способные вести эффективный огонь далее 1–1,2 км. Это объяснялось не только качеством металла и черных порохов, но и слабыми деревянными лафетами, не позволявшими давать большие углы возвышения. Впрочем, даже таких орудий в приморских крепостях явно недоставало. Да, и, в любом случае, против, пока еще, слава Богу, гипотетического броненосного флота противника, они оказались бы бессильными.
И здесь какие-то временные паллиативы вроде нарезки стволов чугунных орудий были бы излишне затратные и малоэффективны. Все текущие проблемы обеспечения обороноспособности приморских укреплений была способна решить только новая стальная береговая артиллерия. Но в условиях отсутствия у какой-либо страны броненосного флота и наличия у нас явного дефицита промышленных мощностей, перевооружение береговой артиллерии мною было отложено, что называется, в «дальний ящик».
К тому же, само наше только-только народившееся пушечное производство нуждалось в отладке и естественном развитии. В артиллерии требовалось решить целую кучу «детских болезней» - получить новые марки стали, отвечавшие требованиям артиллерийской техники; вместо клинового разработать поршневые затворы с обтюратором и нарезы прогрессивной крутизны, сделать заряжание простым, удобным и, главное, безопасным; увеличить скорострельность и кучность боя; повысить путем лейнирования (вставка труб в канал ствола) дальность огня; доработать металлические лафеты с приспособлениями, ограничивавшими откат орудий и улучшавшими заряжание, снабдить их поворотными рамами; усовершенствовать сами снаряды (начать их изготовлять из стали и вместо свинцовой оболочки начать использовать два медных ведущих пояска (ведущий и центрирующий); в конце концов, заменить слабые пороха более сильными. Ведь береговой артиллерии требовались казнозарядные крупнокалиберные пушки, как минимум от 9 дюймов и более и длинной стволов от 20 калибров, чтобы иметь возможность, хотя бы на дистанции в 1 км. обеспечить пробитие брони в 20 см.
Раньше 1840 года вряд ли получится приступить на практике к решению этого вопроса, но в данном случае, как говорится, время терпит – мы все еще являемся монополистами – единственными на данный момент в мире обладателями технологий промышленного производства стали, стальных пушек, а о броненосных кораблях, кроме меня, вряд ли кто-то всерьез задумывался. Да и у меня «в загашнике» было еще много публично не озвученных предложений, вроде гидравлического компрессора, применения энергии отдачи орудия для автоматического заряжания, использования для противодействия вражескому десанту береговых железнодорожных батарей (артиллерийских орудий установленных на железнодорожные платформы) с целью их быстрой переброски вдоль береговой линии и иной помощи приморским укреплениям, и многое, многое другое.
На следующий день в компании все того же министра обороны посетили Сестрорецкий оружейный завод, где для винтовок и пулеметов разрабатывались унитарные патроны и новые снаряды. Хотя патроны в войска еще не поступали, на Сестрорецком заводе уже готовились к развертыванию производства новых винтовок «заточенных» как раз под этот патрон.
Самих винтовок на заводе производилось до 15000 единиц в год, но, с учетом увеличения числа и качества станков, а также началом внедрения на заводе машинного способа производства уже в следующие год-два это число должно возрасти на порядок.
