Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

— Скорее, в Юрских горах… — несмело поправил Дворский.

— Пожалуй, — согласился Бур Бурыч. — Залив затопило лавой. До краев…

— Товарищи, — заворчал Леонов, — вы меня, пожалуйста, в лунные Огурцовы не записывайте, ладно? Если все так серьезно… Найдем мы вашу базу! Пустим к Юрским горам, для начала, луноход… — глянув на ученых, молча перетаптывавшихся в скафандрах, он вздохнул: — Ладно, два лунохода!

Федор Дмитриевич неуклюже развернулся к Кудряшову. В наушниках толкнулось:

— Взятку будем давать?

— Какую еще взятку? — насторожился директор базы.

— Бутылку коньяка. Двадцать лет выдержки!

— Так с этого и надо было начинать! — зажурчал Леонов. — А то — пришельцы… Ушельцы… Поехали!

— Куда?

— Коррумпировать меня будете! С нового года держу баночку рольмопса… Мировой закусон!

Воскресенье, 15 июня. Вечер

Москва, Ленинские горы

Мы медленно прохаживались, держась за руки, я и Рита. Москва расстилала перед нами свои прелести — овал «Лужников», башни Кремля, дома-«книжки» на проспекте Калинина, стоэтажный Дворец Советов на Пресненской набережной — рядом с его величественным объемом росли еще два небоскреба: «Унион» и «Красный Октябрь». Но мы даже не смотрели в сторону столицы.

Рита иногда замедляла шаг, и прижималась ко мне. Постоит так, подышит, щекоча мое ухо, чмокнет в щечку — и мы снова неторопливо бредем в никуда.

— Будешь на «Мосфильм» ездить? — спросил я.

— Ага… Остались сплошь павильонные съемки, — ответила Рита. Сощурилась смешливо: — Боишься, что опять умотаю куда-то?

Я длинно вздохнул.

— Ты же с Наташей был столько времени…

Мой вздох вышел еще длиннее, и «главная жена» приникла ко мне, зашептала сбивчиво и немножечко виновато:

— Мишка… Мишечка… Я тебя тоже очень, очень люблю!

Обнявшись, мы долго стояли просто так, наблюдая, как солнце окунается за горизонт, малюя небо прощальными разводами красного и золотого. Будто дождавшись, пока светило канет за край света, возлюбленная зашептала опять:

— Наташка тебе не говорила? Рута беременна! Ходит, вся такая счастли-ивая… Ей зимой рожать. Уговаривает Олега, чтобы сына наречь Натаном — так ее бывшего звали…

— А чего Олежу убалтывать, — фыркнул я. — Как Рута скажет, так он и сделает.

— Считаешь, Олег… подкаблучник?

— Считаю, что он счастлив со своей «командиршей».

— А ты? — Рита притихла, как будто затаив дыхание. — Ты счастлив?

— Очень! — сказал я чистосердечно. Взяв в ладони милое лицо, я покрыл неторопливыми поцелуями обе щеки и сморщившийся носик — понятие «нос» к этому идеальному органу обоняния не подходило совершенно.

— Миш… А давай, не поедем домой? Девчонки… э-э… с девчонками, Инка всех накормит… Давай?

— Давай! — засмеялся я.

Мы быстро вернулись к «Волге», оставленной у смотровой площадки, и я сразу просунулся за руль — меня, словно невинного мальчика, гнала и горячила мысль провести ночь с красавицей. Как будто в первый раз…

— Ой! — воскликнула Рита, усаживаясь рядом, и весело рассмеялась. — Заболталась совсем с тобой! Я же главного не сказала — нас с Наташкой взяли на программу «Звезда КЭЦ»!

— Попробовали бы они не взять Литу Сегаль! — насмешливо фыркнул я. — Ты бы их всех… Из сорок пятого калибра! Поздравляю, Ритулька.

Взяв «расхитительницу гробниц» за руку, поцеловал ее пальцы.

— Почему я раньше телик не смотрел? Потому что смотреть было не на кого… — «Волга» тронулась, и влилась в поток. — А Инка как? Пристроили?

— Модератором!

— Растет человек…

Стемнело. Дома обсыпались желтыми огнями окон, по проспекту валили машины, расплескивая свет фар. Москвичи мелькали в поздней суете, чернея на фоне ярких витрин, а на карнизах, на обрывах крыш уже позаривала реклама, тесня привычные, вечные мантры, вроде «Слава КПСС!» или «Наша цель — коммунизм!»

Безропотно соглашаясь с этими истинами, им подмигивало неоновое панно «Пейте „Лио“!» На стене сталинской многоэтажки разгорался стремительный абрис взлетающего авиалайнера. «Добролет. По небу быстрее!»

Мягкая сила социализма…

До улицы Строителей мы домчали мигом, и начали целоваться еще в лифте. Продолжили в прихожей, потом в спальне…

— «Слияние»? — выдохнул я.

— Миш, а давай, как раньше? — запыхавшись, молвила Рита. — А то с этим зельем… Я тебя даже не чувствую! Ни погладить, ни пощупать…

— Бесстыдница! — ласково шепнул я.

— Сам такой… Целуй меня!

— Где?

— Везде…

А неуемное лето звенело за окнами, словно эхо сладких женских стонов. Сквозняк гулял по комнатам, выветривая безлюдные запахи. Колыхался тюль, позвякивали хрустальные висюльки люстры…

…К полуночи ветер стих, и горячий шепот стал различим.

— Люблю тебя…

— А я — тебя…

Ровно в полночь будильник еле слышно пискнул, высвечивая зеленые кругляши: «00. 00. 00». Обнуляя «вчера», зачиная «сегодня», обещая «завтра» — в неясном и зыбком грядущем.

Валерий Большаков

Целитель. Приорат Ностромо

Глава 1

Вторник, 21 марта 1989 года. День по БВ

«Альфа»

Околоземная орбита, борт шаттла «Атлантис»

Больше суток крутился челнок вокруг света, а его экипаж упорно тестировал многочисленные системы бета-ретранслятора.

Чуть ли не двадцать тонн сложнейшего оборудования заняли почти весь отсек полезной нагрузки, оставив узенький коридор посередке — Дорси, Николс и Ван Хорн тискались там по очереди, отпуская в эфир нелестные, нецензурные, зато весьма подробные пожелания «яйцеголовым».

Лишь Рон Карлайл гордо помалкивал. Он-то знал, чего стоило уменьшить вес преобразователя пространства на порядок. Наверное, потому и облысел, что подолгу чесал в затылке, пытаясь впихнуть в кубометр то, что не умещалось в комнате приличных габаритов!

Сам Лит Боуэрс выписывал ему премии — и было за что. Пускай русские опередили их с хронодинамикой, зато в транспозитации ведут они!

В ночь на вторник Майкл Дорси объявил пятичасовую готовность. «Атлантис» послушно скользил по орбите, оставив за кормой льдистую Антарктиду. Свинцовые волны «ревущих сороковых» помаленьку светлели, набираясь тропической синевы.

— Наблюдаю «батарейку»! — браво доложил Джон ван Хорн. — Дальность четыре мили.

— Лестер, — напомнил Дорси.

Николс молча кивнул, наращивая скорость — хватило восьмисекундного импульса.

— Готовимся к стыковке!

Издали энергонакопитель и впрямь смахивал на батарейку — серебристый цилиндр весом в двадцать пять тонн. Самый громадный и емкий конденсатор в мире!

Карлайл поморщился. И что толку хвастаться? Ну да, они затолкали в отсек и преобразователь, и противофазовый успокоитель, а смысл? Без вон той махины, которую они догоняют, без заключенной в ней энергии, бета-ретранслятор всего лишь груда металла, пластика и редкозёмов. Получается, для того чтобы «Атлантис» вышел в сопредельное пространство и вернулся обратно, пришлось в нагрузку запускать «Челленджер»! Мило.

Шаттл брюхом «наехал» на здоровенную бочку накопителя, и Лестер тут же выдохнул:

— Есть касание!

«Атлантис» чуть заметно вздрогнул.

— Есть сцепка! Стыковались, командир. Есть контакт!

— Энергия — норма, — подтвердил Ван Хорн.

— О’кей, — кивнул Дорси. — Рон, стартуем.

Карлайл важно кивнул, откидывая прозрачный колпачок. Помедлил мгновение, и вжал кнопку, прикрывая глаза ладонью. Во все иллюминаторы шарахнула бесшумная вспышка ярко-фиолетового огня.

— Инверсия прошла штатно. Мы в «Бете»!

Рон шумно выдохнул. Синхронизация в совмещенных пространствах абсолютная — переводить часы не надо, а тем более править календарь. Всё — день в день, секунда в секунду.

Выходит, нет разных временных потоков, и река Хронос не ветвится — несет и несет мультивселенную от истока в прошлом до неведомого устья в будущем? Бог весть…