Богдан Сушинский - Антарктида: Четвертый рейх
С тех пор, сколько Микейрос помнил ее, всегда получалось так, что, где бы они ни были, в какие бы ситуации ни попадали, Оливейра неизменно засыпала у него на плече.
В столицу они возвращались вместе. Оливейра сразу же согласилась поселиться в его квартире и с тех пор стала самым преданным его товарищем и самой надежной помощницей. Однако выйти за него замуж так и не согласилась. Даже после рождения Амики.
Поначалу это страшно удивляло Микейроса, он умолял Оливейру, угрожал порвать с ней всякие отношения, пытался выяснить причину, вынуждающую ее воздерживаться от брака, но со временем смирился, окончательно предавшись одной-единственной спасительной мысли: «Судьба. Такая уж у меня судьба!»
Что же касается Оливейры Андеррас, то вряд ли она и сама способна была объяснить – пусть даже самой себе, – почему столь долго и упорно остается приверженной своей девичьей природе. Разве что свято придерживалась заповеди родителей: во что бы то ни стало сохранять чистоту крови? Но ведь ребенок-то у них все равно был. Иное дело, что для нее крайне важно было сознавать себя свободной, всегда – свободной, признавая одно-единственное условие их совместной жизни – любовь.
Впрочем, какими бы принципами она ни руководствовалась, Грэг уже давно смирился с ними. Да и кто бы не смирился? По-настоящему красивая, умная женщина, искренняя в своих чувствах, неприхотливая во всем, что ее окружало, словно всю жизнь собиралась прожить в альпинистских лагерях…
Чего еще оставалось желать мужчине, которому посчастливилось найти и очаровать такую женщину? На судьбу ему жаловаться грех. Она все еще милостива к нему. Причем милостивой была там, в горах, во время его восхождений – если бы только не гибель дочери; милостивой оставалась в научных поисках и даже в семейной жизни.
С этой утешительной мыслью он и уснул.
52
Октябрь 1943 года. Германия.
Замок Вебельсберг в окрестностях Падерборна, земля Северный Рейн-Вестфалия.
Приближаясь к Рыцарскому залу, фюрер и Скорцени увидели, что участники совещания все еще ждут их, сгрудившись у двери. Состояние их было приблизительно таким же, как у пилотов английских бомбардировщиков, пролетавших над небесными камнями.
– Я забыл отпустить их? – вполголоса спросил Гитлер, не сбавляя темпа ходьбы.
Скорцени не мог вспомнить, отпускал ли фюрер своих «меченосцев», но на всякий случай сказал:
– Им было приказано ждать.
– Им было приказано… – машинально повторил Гитлер, пытаясь утвердиться в своей решительности. – Однако знать о моих переговорах с Посланником Шамбалы они, как и все прочие, должны только то, что услышат из моих уст.
– Да и то под обетом вечного молчания.
– Под обетом, Скорцени, строжайшим обетом. Я правильно сделал, что в свое время назначил вас своим личным агентом, Скорцени.
– А я не привык разочаровывать людей, которым доверяю сам и которые доверяются мне.
И еще, прежде чем отправитесь в Рейх-Атлантиду, постарайтесь выяснить все, что кому-либо известно о космодроме под этой чертовой деревушкой. Не забудьте при этом вытряхнуть души из местного священника и командиров зенитных батарей.
– …Этих небесных мечтателей, – подтвердил понимание своей задачи штурмбаннфюрер СС. Хотя и признался себе, что теперь он станет вытряхивать из н их души не для того, чтобы отдать под военно-полевой суд или в руки гестапо, а чтобы понять, что же происходит с ними в те минуты, когда они безвольно созерцают над своими головами стаи вражеских бомбардировщиков. Конечно, если бы он получил данный приказ до встречи с гостем рейха, он и в самом деле воспринимал, командиров батарей и орудий как последних мерзавцев, предающих Германию и фюрера. Но буквально несколько минут назад он сам оказался в роли безвольного кролика, не сумевшего защитить ни Консула от фюрера, ни затем фюрера – от Консула.
«Мне бы с десяток таких солдат, – сказал себе Скорцени, – я бы прошел с ними от Атлантики до Тихого океана и от полюса до полюса».
– Эта встреча состоялась! – решительно произнес Гитлер, когда все приглашенные расселись по своим местам. И выдержал такую многозначительную паузу, которой позавидовал бы теперь сам Посланник Шамбалы, как и бурным аплодисментам, которыми она завершилась.
Поддавшись воцарившейся здесь театральной истерии, Скорцени тоже пару раз хлопнул в ладоши и при этом даже не устыдился своих чувств. Если бы не впечатления от заключительных сцен прощания с Посланником Шамбалы, в которых Гитлер выглядел мальчиком для битья, Скорцени наверняка вновь восхитился бы его исключительной силой волн и влиянием на своих соратников по борьбе. Но теперь он ощущал только внутреннюю неловкость.
– Она была трудной, – при этом фюрер отыскал взглядом Скорцени, как единственного участника и свидетеля, и гипнотизирующе уставился на него, заставив весь генералитет СС тоже перевести свои взгляды на теперь уже любимчика судьбы и фюрера. – Но она стоила наших моральных и дипломатических усилий! Я не стану пересказывать все то, о чем шла речь, вы узнаете об этом из моих ближайших приказов и действий. Скажу только, что мы получаем доступ к космическим технологиям сверхсекретного оружия, которое станет оружием нашего возмездия. Оружие возмездия – так оно отныне будет именоваться во всех моих приказах и распоряжениях, и, встречая в бумагах имперской канцелярии эти слова, вы будете знать, О чем идет речь и какие силы вовлечены в развернувшуюся здесь, на земле, борьбу.
– Раньше мы говорили об оружии победы, – проворчал бригадефюрер СС Пауль Хауссер. – Так почему теперь я должен говорить своим парням из дивизии «Дас рейх» об оружии возмездия, а не об оружии победы? Я, старый солдат, понимаю это так.
– Успокойтесь, Хауссер, – сумел расслышать его слова Гитлер. – Объясните своим «бессмертным», что поражение порой терпят даже такие непобедимые полководцы, как бригадефюрер СС Хауссер. Именно из-за его поражений, – завершал фюрер уже под смешок Гиммлера и Кальтенбруннера, – нам и приходится прибегать к оружию возмездия.
– Простите, мой фюрер, но я, старый солдат, понимаю это так, – не стал ударяться в более подробные объяснения командир дивизии «Дас рейх».
Однако фюрер даже не удостоил его взглядом: стоит ли отвлекаться на мелочные замечания кого-то из генералов СС?
– Я убежден, – подергивал у груди согнутой в локте правой рукой Гитлер, – что Высшие Неизвестные, в чьей воле находится верховная власть на этой планете, теперь будут значительно понимать и ситуацию, которая сложилась сейчас в Европе, и наши истинные цели. Очень скоро эти Высшие Неизвестные поймут, что для достижения истинного господства на планете им нужна одна нация – германская и одна раса – арийская. И что мир, спокойствие и железный порядок на Земле восстановятся только тогда, когда на ней воцарится власть Великогерманского рейха. Если они действительно проникнутся пониманием этого, уже через несколько лет мы будем жить на совершенно иной планете, с совершенно иным миропорядком.
Гитлер умолк, но никто не знал, завершена ли его речь, поэтому почти с минуту все ждали, пока фюрер выйдет из очередного забытья, оторвет от груди подбородок и обратит свой взор на кого-то из присутствующих.
«Жаль, что фюрер не решился пригласить гостя рейха на встречу со всем этим СС-генералитетом, – подумалось Скорцени, – интересно, какое впечатление это произвело бы на него. – Но тотчас же ответил себе: «Удручающее». Поэтому все на своих местах: точно так же, как между Высшими Неизвестными восстает Посланник Шамбалы, так и между Посланником и СС-генералитетом должен восставать фюрер».
– Гиммлер.
– Я, мой фюрер.
– Вам лично было поручено заниматься всеми вопросами, связанными с созданием первого поколения этого оружия возмездия – ракеты Фау-2".[99]
– Я сам попросил вас об этом, мой фюрер.
– Завтра же поезжайте в Пенемюнде,[100] а затем в Нордхаузен и очень внимательно изучите все, что касается создания не только ракет Фау, но и более грозного оружия. Пришла пора оживить эту работу и подумать об ускоренном создании нового типа… – впрочем, вы знаете, какой вид оружия я имею в виду.
– Знаю, мой фюрер.
Скорцени прекрасно понимал: даже если бы Гитлер решился указать, что речь идет о проекте «Хаунебу»,[101] вряд ли кто-либо из присутствующих, кроме Гиммлера, догадался бы, что им предусмотрено создание летающих дисков. Не говоря уже о том, что и само название «летающий диск» дало бы только самое общее и наивное представление об этом оружии. Но фюрер был прав: круг лиц, осведомленных о таких проектах, должен быть предельно узок.
– И последнее… Мой личный агент штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени возглавит экспедицию в Тибет, где ему, возможно, удастся получить сведения о судьбе чаши Грааля, проникнуться тайнами легендарной Шамбалы. Членов экспедиции Скорцени может определить сам. Срок на подготовку – неделя. Перед вашим вылетом на Восток я обязательно встречусь с вами, штурмбаннфюрер. Вы получите самые конкретные инструкции как полномочный представитель рейха при переговорах с любым представителем Внутреннего Мира.
