Владимир Свержин - Сеятель бурь
– Мне положено знать, – уклончиво бросил я, и в этот миг утренняя тишина огласилась трескотней ружейных выстрелов, и вопль «Алла-инш-Алла!» загремел над округой, призывая небесного покровителя и защитника правоверных обратить внимание на происходящее у древних стен.
– Началось. – Лис сплюнул, придерживая коня. – Вальтер, я знаю твою дурную привычку соваться в самую гущу драки, но в этот раз фарта не будет. Народ дикий и твоего геройства может не оценить. Вон палатки лейб-гусар. Если уж мы решили гулять в ту сторону, давай-ка гульнем вместе с ними, а то, как Бог свят, нам втроем там очень быстро станет одиноко.
Я поморщился от вынужденной задержки, но в словах моего напарника был резон. И все же те несколько минут, за которые поднятые тревожным ревом труб гусары вскакивали в седла, были огромным сроком, промедлением, возможно, фатальным. Перестрелка на передовых линиях не утихала. Казалось, действительно бросившиеся в схватку турки внезапно потеряли интерес к штурму лагеря и теперь, засев между камней, ограничивались гортанными криками, бряцанием оружия и довольно быстрой, но отнюдь не прицельной стрельбой.
– Вон, вон шатер! – Мюнхгаузен указал на большую палатку с хлопающим на ветру пологом. – Черт возьми! Вальтер, Сергей, глядите, глядите скорей! Вокруг него одни трупы!
– Это уж точно! – процедил Лис. – Переговоры не затянулись. Кажется, нас таки прокинули!
– Они не могли далеко уйти, – давая шпоры коню, выкрикнул я. – Иначе янычары бы уже отступили назад в крепость.
– Глядите-ка, там, на склоне! Я их вижу! – Лис ткнул стволом пистолета в сторону густых кустарников, тянувшихся по склону ближайшего из семи холмов, на которых был разбит град Святого Константина.
Группа всадников на быстроногих арабских скакунах уносилась вдаль от места событий, то появляясь, то скрываясь среди зарослей.
– Перехватим? – Лис с азартом поглядел на меня.
– Попробуем!
Эскадрон князя Четвертинского резвым галопом домчал до самого подножия холма, не встречая сопротивления. Но лишь возбужденные стремительным аллюром кони замедлили шаг, кизиловые чащобы резанули беглым огнем, заставляя лихих гусар осадить скакунов, а затем поворотить их вспять. Здесь, между камней, ветвей и листвы, даже не слишком умелые турецкие стрелки имели существенное преимущество перед блестящей, но, увы, чересчур приметной русской кавалерией. Пули свистели вокруг, изредка в клочья прорывая мундирное сукно гусарских ментиков и выбрасывая из тела наружу кровавые брызги. Всадник на лошади был крупной мишенью, мы же иногда могли видеть лишь вспышки янычарских выстрелов. Сами турки, едва разрядив в нашу сторону ружье, отбегали за очередной куст или валун, откуда вновь стреляли и вновь перебегали на очередную позицию.
– Черт! Черт! Черт! – Князь Борис Антонович Святополк-Четвертинский теребил георгиевский темляк сабли, не видя способов прорваться сквозь линию огня. – Здесь нужны егеря, мы тут все поляжем без толку!
– Это верно. – Я хмуро оглядел покрытый огненными точками холм. – Но поздно. Смотрите-ка, янычары отходят, значит, скорее всего Наполеон уже в крепости.
Тело, лишенное головы, обречено на гибель, но армия, потерявшая своего полководца, еще имеет кое-какой шанс. У русских войск под стенами Константинополя такой шанс был, и звался он Михаил Илларионович Кутузов. До недавнего времени командовавший армией в Молдавии этот, несомненно, талантливый военачальник был человеком совсем иного склада, нежели его предшественник, и, что греха таить, он весьма недолюбливал корсиканского выскочку.
Не любил за то, что Бонапарт стремился наносить быстрые, решительные удары, а не завлекать противника в сети, маневрируя и провоцируя на ошибки обманными ходами; за то, что тот был молод; за то, что Бонапарту, а не ему было поручено командовать армией, действующей против Константинополя; за то, что тот был в фаворе у императора; за его французское происхождение и еще бог знает за что. Быстро наведя порядок среди опешивших от нежданной вылазки противника российских войск, Кутузов собрал в шатре генералитет и, гневно осудив авантюру графа Бонапартия, заговорил о необходимости тщательно подготовиться к планомерной осаде. По лагерю немедленно пополз слух о неизбежном скором отступлении. По долгу службы я был обязан присутствовать на военном совете, но вскоре подобное же собрание, хотя и не столь высокого уровня, состоялось в моей резиденции.
– Быть в трех шагах от победы и отступить?! – горячился князь Четвертинский, размахивая сжатыми кулаками.
– Кутузов говорит только о необходимости подготовиться к осаде, – напоминал ему пунктуальный Мюнхгаузен.
– А это значит: уйти от стен, оставив здесь лишь блокирующий отряд дожидаться прибытия тяжелой артиллерии, изматывать турок, заставлять их попусту тратить силы, – не унимался князь.
– Но ведь это разумно! – возражал Конрад.
– Здесь можно окончить войну одним сильным ударом, может быть, за считанные дни, от силы – неделю! С топтанием же на месте на это уйдут месяцы, а возможно, и годы.
– Ну уж годы!
– Александр Великий осаждал Тир двенадцать лет, – напомнил я.
– Это было давно, – Борис Антонович наконец вставил трубку в зубы и полез за огнивом, – к тому же Тир стоял на острове.
– А нынешний Александр, сказывают, уже взял Иерусалим, – вставил один из присутствующих гусарских офицеров.
– Если базилевс Александр придет сюда, то победу необходимо будет делить с ним, – начал ротмистр Багратион.
– А победу, как женщину, – теребя ус, перебил его невысокий гусар с седой прядью в темно-каштановых волосах, – мы ни с кем делить не намерены.
– Что же вы предлагаете, Денис Васильевич? – поинтересовался у лихого подполковника князь Четвертинский.
– Отбить командующего, не будь я Денис Давыдов! – Лейб-гусар стукнул кулаком по столу.
– Ну, так вы себе лишь кулаки отобьете! – радея за ценную мебель, вставил Лис. – Шо делать-то надо?
Я слушал перебранку офицеров, вспоминая события иного времени и иного мира.
…Это было неподалеку от Форт-Невилла, когда войска генерала Корнуолиса, ловким маневром отрезав штаб армии и один из полков континенталов от основных сил, замкнули окружение, грозя полностью уничтожить наш крошечный отряд. На счастье, континенталы, обычно не склонные терпеть лишения в продолжительных осадах, на этот раз держались весьма достойно. Но и они приуныли, узнав, что части, посланные нам на подмогу, рассеяны войсками племенного союза шошонов.
Чудом выбравшись из рук индейцев, канонир, добравшийся до форта, рассказывал, как на марше колонну атаковали тысячи краснокожих, и большая часть бригады волонтеров корпуса Лафайета была уничтожена, не успев даже перестроиться. Среди захваченных в плен был и командовавший артиллерией юный полковник Бонапарт. Новость о разгроме деблокирующей группы повергла континенталов в шок. Они все еще стояли у бойниц и стреляли в сторону англичан, однако не надо было иметь прорицательские данные Калиостро, чтобы понять: в головах недавних фермеров засело накрепко заковыристое и противное, точно сколопендра, мрачное слово «капитуляция».
Патроны и заряды к орудиям были уже на исходе, генерал Корнуолис, должно быть, готовил свой напудренный парик для свежих лавров, когда вдалеке показались мундиры волонтеров и… украшенные перьями боевые наряды шошонов. Пытаясь разгадать, что же за войско движется к Форт-Невиллу, английский военачальник потерял драгоценное время. Мы ударили в штыки и с фронта, и с тыла. Диковинную армию вел побратим вождя, грозный воин с загадочным именем Раздвижной Глаз или попросту Наполеон Буонапарте…
Однако сейчас обстоятельства складывались иначе. Перед нами были турки, а не индейцы, а их, как выражался Лис, привести к единому знаменателю было куда сложнее, и подзорной трубой здесь было не обойтись. Между тем споры не унимались ни на миг.
– …А если по-казачьи, на бурдюках ночью между фортами в бухту пробраться? – горячо рубил Денис Давыдов.
– Малым числом смысла нет, а коли многие пойдут, то стража на стенах враз углядит, – остужал его пыл Борис Антонович. – Вот ежели бы отвлечь их…
– Можно, скажем, камышинки использовать да под водой проплыть, – недолго думая предложил Роман Иванович Багратион.
– Положим, что так, – вмешался Конрад, спеша возвратить спорщиков из-под босфорских вод на твердую землю. – Возможно, в крепость некоторое количество добровольцев и проберется, но где искать командующего?
– Где-где! Конечно же, в султанском дворце! – не задумываясь, рубанул Денис Давыдов. – Где же ему еще быть?
– Во дворце следует искать султана, – покачал головой я, с сомнением глядя на высящиеся над стенами минареты Айя-Софии.
– Капитан, а Конрад дело говорит. Не зная броду, соваться в воду – шо на морозе топор лизать. Начать можно, а вот дальше проблем не оберешься. У нас сейчас два варианта. Первый: доложить начальству, шо объект попал в силок и все его планы накрылись медным тазом.
